Евгений Устиев - По ту сторону ночи

• Название: По ту сторону ночи
• Автор: Евгений Устиев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1966

Книга Евгения Константиновича Устиева "По ту сторону ночи", написана по итогам его экспедиции к только что открытому недавно потухшему Анюйскому вулкану на Чукотке.

---

Через два часа ходу за очередным поворотом реки показался горящий лес. Еще издали был слышен ровный гул и характерный треск горящих сучьев. Где-то в стороне пронзительно и тревожно кричали кедровки. Лодки врезались в густое облако смолистого дыма, Теперь он уже настолько плотно лежал на воде, что стало трудно дышать; у всех слезились глаза. Пожар бушевал главным образом на левом берегу реки. Правый берег только начинал гореть; маленькие очаги переброшенного ветром огня были видны лишь местами.

Саша пытается отойти от огня и плыть у правобережья. Увы, там слишком мелко, и мы волей-неволей должны вернуться к фарватеру, ближе к горящим деревьям и кустам.

Никогда мне не приходилось видеть лесной пожар так близко. Я с жалостью смотрю на пылающие сверху донизу высокие лиственницы, на горящие ярким огнем ветви тополей и берез. Пламя быстро распространяется и по траве, и по кронам деревьев. Оно то скользит длинными языками по сухому, как порох, мху, осторожно подкрадываясь снизу к стволам лесных великанов, то вдруг, как огненная птица, взлетает в воздух и цепляется за верхушки деревьев. Густые кусты ивы, смородины и шиповника после короткой борьбы внезапно вспыхивают и почти мгновенно с легким шипением сгорают. Заросли смолистого кедрового стланика загораются со свистом и треском. От них идет густой черный дым и летят пучки длинной горящей хвои.

Налетающие порывы ветра слепят дымом и обдают горячим дыханием пожара. Они бросаются на нас то с одной, то с другой стороны. Эти вихри рождаются в пламени и кружатся то над рекой, то над лесом, повинуясь слепой стихии огня.

Вдруг метрах в двадцати от лодки в воду рухнула горящая лиственница, подняв тучу искр, брызг и пара. Положение делается опасным. В нашей памяти еще очень живо воспоминание о едва не погубившей нас катастрофе у Мангазейки. Кажется, ситуация становится похожей! Петя кричит со своей лодки, что лучше отойти от пылающего берега. Мы и сами понимаем, что это необходимо.

Саша с Бонапартом направляют моторку к правому берегу и, как только она начинает цепляться за гальку, выключают мотор и поднимают винт. До берега еще метров пятнадцать мелкой, но быстро несущейся воды. Как обычно, перелезаем через борт и, отцепив лодку Пети, ведем с Сашей нашу шлюпку по мелководью.

Петя достает шест, становится на норме плоскодонки и, с силой отталкиваясь от дна, продвигается вперед. Он плывет заметно быстрее нас и вскоре обгоняет моторку. Вот когда ему особенно пригодилось полученное еще на Алдане искусство вести лодку шестом. К сожалению, ни Саше, ни тем более мне это искусство никак не дается!

Так, временами задыхаясь от дыма, напрягая силы, мы медленно одолеваем течение, стараясь держаться возможно дальше от огненного берега и ближе к берегу, еще не охваченному пожаром. Несколько горящих деревьев с сильным треском падает в воду, почти доставая нас своими ветками.

Но вот вода и у нашего берега становится достаточно глубокой; мы прыгаем обратно в шлюпку, а Бонапарт заводит мотор. Через несколько минут Петя оказывается позади и, подхватив брошенный ему конец, вновь плывет за нами на буксире.

Пламя не бежит вдоль реки сплошной полосой. Одни участки леса загораются раньше, другие позже; мы проплываем то большие массивы, не затронутые огнем, то нацело выжженные пожаром буро-черные пепелища. Некоторые острова пылают одним сплошным костром, извергая громадные клубы дыма и пара. Взлетающие к небу струи искр пересекаются большими раскаленными головнями, которые, прочертив дугу, с шипением погружаются в воду. По-видимому, сильные воздушные потоки перебрасывают их и на правый берег. Вот прямо против нас задымился, а затем факелом вспыхнул уцепившийся за скалу куст стланика. Через минуту вся скала загудела, как извергающийся вулкан.

Вдруг впереди в воде показалось что-то черное.

— Медведь! — крикнул, присмотревшись, Саша.

Через несколько мгновений я хорошо вижу перепуганного зверя. Это застигнутый пожаром небольшой бурый медведь. Голова его высоко поднята над водой, черный кончик носа блестит, а густая длинная шерсть вздыбилась на загривке. Увидев нас, он сворачивает против течения и пытается уйти, усиленно загребая своими большими лапами. Однако течение слишком быстро, он выбивается из сил, и мы постепенно его догоняем. Тогда зверь изменяет свое намерение и круто поворачивает вниз. Рассерженно фыркая, он быстро проносится мимо и, миновав плоскодонку, выходит на мелководье. Там он сильно отряхивается и, не торопясь, скрывается в кустах правого берега.

Лесной пожар протянулся вдоль реки приблизительно на восемь километров. Нам потребовалось около четырех часов, чтобы пересечь зону огня. Наконец мы доходим до широкой протоки, прерывающей левый берег. С одной ее стороны еще бушует пламя, но на противоположном берегу стеной стоит нетронутый лес. Вниз по реке в сторону пожарища тянет довольно свежий ветер; вместе с водой он ставит огню непреодолимую преграду.

Мы плывем еще около двух часов и, пройдя за сегодняшний день не меньше восемнадцати километров, пристаем на ночлег. Ветер все еще дует вниз по долине, поэтому здесь исчезла даже та легкая дымка, которая два последних дня мешала мне фотографировать. Однако далеко позади все еще поднимаются огромные снежно-белые клубы, застилающие половину неба. С другой стороны горизонта медленно нарастает темно-серая грозовая туча, в которой изредка проскакивают молнии.

— Я заметил, что лесные пожары всегда притягивают дождевые тучи, — говорит, поглядывая назад, Петя. — Дело кончится ливнем!

— «Они сошлись: волна и камень, стихи и проза, лед и пламень…» — декламирует Саша.

— Лес-то как жалко! — вздыхает Бонапарт,

Устье Ангарки. Глава 13

Через три дня, в среду 15 июля, я проснулся очень поздно. Кругом тихо, если но считать равномерного шума реки, у которой разбиты наши палатки; очевидно, все мои спутники еще спят. Вчерашний день стоил нам очень дорого; совершенно обессиленные, мы повалились в наши спартанские постели лишь в первом часу ночи.

Я потягиваюсь под своим одеялом и закуриваю. Неужели мы добрались наконец до Ангарки! Какое счастье! А сколько пришлось перенести за эти семнадцать дней тягот и опасностей! Нет, все-таки какие у меня молодцы — и Таюрский, и Куклин, и Бонапарт! Многие на их: месте давно бы уже струсили и пали духом! Теперь, вероятно, самое трудное позади; мы покинем наконец этот страшный своей величиной и дикостью Анюй; маленькие горные речки, где нам предстоит теперь плыть, могут встретить нас такими же трудностями, но вряд ли будут столь же опасны!

Я шевелю пальцами — ох, как они опухли! Кисти рук вздулись; опухли и ноги — все это результат вчерашнего мучительного дня.

…Накануне мы поднялись несколько раньше обычного. До устья Ангарки, Судя по аэрофотоснимкам, оставалось девятнадцать километров, и мы решаем во что бы то ни стало одолеть этот путь, хотя бы нам пришлось плыть до глубокой ночи. w

Лесной пожар действительно стянул много облаков; небо хмурится вот уже третий день, но обещанного Петей дождя еще нет. А надо бы! Воды в Анюе остается все меньше, и я боюсь даже подумать, что произойдет с нами, если эта небывалая засуха продлится до осени.

После наспех проглоченного завтрака отправляемся. Первое препятствие встречает нас уже через четверть часа: река разделилась на два рукава, оба они шумят и пенятся Перекатами. Аэроснимки не дают ясной картины; кажется, правый рукав надежнее. Перекрикиваемся с Петей — не отцепить ли его лодку? Нет, пока не стоит, попытаемся проскочить с буксиром!

Анюй немедленно наказывает нас за доверчивость. Шлюпка с трудом пробирается по извилистому узкому фарватеру. Справа и слева стеной стоят крупногалечные мели; до них можно дотянуться веслом, а иногда и рукой. В проходе мчатся — крутые валы, на которые, задыхаясь, как на гору, карабкается моторка. Хуже всего приходится Саше и Пете. Если трудно вести лодки на прямых перекатах, то насколько труднее маневрировать в узких кривых коридорах! Петя то и дело что-то кричит Саше — явно ругается! Но разве Саша виноват, что ему нужно крутиться то вправо, то влево, не считаясь ни с должной плавностью угла поворота, ни с тем, каково приходится на своей лодке Пете! Плоскодонка не имеет собственного поступательного хода, и ей почти невозможно приноровиться к этим неожиданным прыжкам моторки. Петину лодку поминутно заносит в сторону или стукает о камни. К счастью, она достаточно легка и прочна для того, чтобы без большого вреда для себя выдержать эти удары.

С трудом одолеваем сто — двести метров. Когда же будет конец этому невероятно длинному перекату? Я давно уже перебрался на нос шлюпки и до рези в глазах всматриваюсь в воду. Впереди показывается несколько увязших в камнях старых коряг. Как поднявшиеся на клешнях крабы, они торчат из воды; длинные корни змеями вьются по течению. Одна коряга надвигается на нас слева, другая расположена дальше и чуть правее. Узкий фарватер делает между ними узкую петлю в форме буквы S. Сцилла и Харибда! Как-то нам удастся их миновать!