Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу - радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

Так, на одной страничке она оставила такие стихи:

Пусть вас сопутствует покой,
А любовь пусть вас ласкает,
Позвольте передать привет вам свой,
В словах «Господь вас не забывает!»

На другой странице читаем стихи Виктора Гюго:

Люблю я ночью, погрузившись в думу,
Глядеть на моря глубину,
Где Луна в своей затее,
Купает в ней — свой серебристый веер.

На еще одной странице написано по-немецки: «Es gibt Tage und Momente, die Strahlen werfen, konnen uber Jahre...»

Затем по-французски: «Разве сможем мы когда-нибудь забыть эти славные деньки, мой хороший, мой добрый че­ловечек!»

Под этой фразой она нарисовала сердечко, и добавила: «Ты, ты, ты...»

И вот еще такие фразы, свидетельствующие о ее чисто женской, мистической взволнованности:

♦Сегодня ночью мне приснилось, что я любима. Про­снувшись, я убедилась, что это так и есть. Я, опустившись на колени, благодарила за это Бога. Настоящая любовь — это дар Божий, который с каждым днем делает нас все бо­лее глубокими, все более совершенными, все более чис­тыми».

Когда читаешь эти странички дневника, то лучше по­нимаешь историю этой юношеской любви двух чистых со­зданий, которая с годами будет становиться все возвышен­нее. Такую любовь можно сравнить с любовью Дафни и Хлои, Павла и Виргинии. Невольно любой может расчув­ствоваться, пожелать этой избранной паре молодых лю­дей самого большого счастья и необычной нежности друг к другу.

Но при этом нельзя забывать об окружении, о человечес­ких слабостях, о роли благородного происхождения. Он — сын самого великого императора того времени, она — юная принцесса, благополучие семьи которой так зависит от всех коронованных особ в Европе...

Менее чем через неделю после их приезда к чете Баттен- бергов присланная туда телеграмма вернула возлюбленных к жестокой реальности. Ее величество, английская короле­ва теряла терпение. Из своего Виндзорского замка она уч­тиво, но со всей своей властностью требовала к себе Алике с Николаем.

Алике, конечно, не страшилась встречи с бабушкой. Она знала, на какую беспримерную нежность к ней способна старая королева. Николай, правда, нахмурился:

— Но ведь там у нас не будет такой свободы, как здесь!

Виктория Баттенбергская без всякой злобы сделала свое

сдобренное иронией замечание:

— Николай, о какой свободе Вы говорите, если у Вас на голове царская корона? Обратитесь к Пану, к лесным шекс­пировским феям, пусть превратят вас в деревья в соседнем лесу, с туго переплетенными ветвями... и тогда вам уже не­чего будет опасаться...Это была всего лишь порожденная романтикой шутка принцессы, но в ней было много правды.

Сборы были недолгими. Гости с грустью прощались с хозяевами.

— Приезжайте снова, как только сможете, — пожелал им принц на прощание.

VIII.

В Виндзорском дворце их ждала другая Виктория, анг­лийская королева.

Она нежно обнимала внучку, а Алике увлеченно расска­зывала ей о том, как она счастлива.

— Вы, Грэни, даже представить себе не можете, какой замечательный у меня жених! Он сумел убедить меня, что очаровательные принцы существуют не только в сказках.

Королева только покачивала головой, выражая свое пол­ное с ней согласие. Она все чаще подносила свой лорнет к старым глазам. Ей хотелось получше разглядеть свою кра­савицу, ее милое Солнышко, ее дорогую внучку...

— Скажи, а тебе не страшно становиться второй дамой в русской империи?

Алике не спешила с ответом. А чего ей бояться? Голова у нее, конечно, кружилась от такой неслыханной, резкой пе­ремены в ее жизни, но ведь это вполне естественно, и она в этом никак не виновата! Прежде она относилась довольно небрежно, довольно легкомысленно ко всем добрым поже­ланиям, которые выражали ей при английском дворе. Но теперь разве мало у нее оснований считать себя весьма важ­ной личностью, которая может сделать немало добра для ее будущей страны, для возвышения ее славы?

— Нет, Грэни, мне ни чуточку не страшно! Я конечно знаю, что моей свекрови хотелось бы иметь другую невес­ту для своего сына... Но ведь она не одна такая. Все матери в этом одинаковы... Николай постарается, чтобы она была ко мне более справедливой в будущем... я же буду всегда почтительной с ней и наверняка добьюсь у нее отпущения грехов.

Кажется, Алике смело заглядывала далеко вперед.

Королева протянула ей портфель, битком набитый бума­гами.

— Ты посмотри, сколько поздравительных телеграмм мы получили всего за несколько последних дней. Когда ты была маленькой, то для тебя мы вскрывали всю почту. Теперь ты это сделаешь сама и первой обо всем узнаешь. Его величе­ство царь Александр III, твой будущий тесть, не забывает о твоем первом долге...

— Моем первом долге?

— Да, дорогая. Чем ближе ты подходишь к этому неудоб­ному и своенравному сиденью, которое называется троном, тем больше ты должна отдавать себе отчет в том, что для нас, государей — важнее всего те обязательства, которые накла­дывают на нас наши могущественные родственники.

— И какой же у меня мой первый долг?

— Господь! Ему прежде нужно служить. Но так, как это делали в твоей новой семье на протяжении столетий Его по­читания.

Твой будущий тесть попросил меня принять здесь, в на­шем родовом замке, отца Яничева, личного исповедника государя.

Он находится здесь с позавчерашнего дня, и я ему сказа­ла, что он первым после меня будет разговаривать с тобой. Кажется, он — человек большой доброты, о чем я больше сужу по его физиономии, чем по его словам, ибо он, этот славянин, говорит по-английски ничуть не лучше, чем я по-русски!

Королева улыбалась, глядя прямо в глаза молодой девуш­ке. Она чувствовала, с каким стеснением та принимала эту весть, это было сразу заметно по ее неуверенным жестам, по ее внутреннему колебанию.

— Нужно уступить желанию твоих родственников поли- нии жениха, приступить к своему религиозному обучению, и оно, это обучение, начнется, не мешкая, с завтрашнего дня. К тому же я полагаюсь в этом на помощь твоего очаро­вательного Николая...Лучше его никто не приобщит тебя к православию...

Через открытые окна комнаты до них донеслась бравур­ная музыка военного оркестра.

Королева встала со своего места.

— Ну~ка, дай мне руку, Алике, я хочу вместе с вами по­любоваться этим чарующим меня спектаклем. Я пригласи­ла тысячу кадетов из морской академии в Гринвиче, чтобы они здесь перед нами выполнили под музыку гимнастичес­кие упражнения в честь твоего жениха. Я знаю, ему нравится армия, парад, строевые занятия. Я и приготовила ему не­сколько таких сюрпризов. Завтра он примет парад у шести рот королевских гвардейцев. У него будет очень насыщенная про­грамма пребывания у меня. Думаю, что он будет просто счас­тлив вместе с нами проводить время.

Николай, конечно, был уже счастлив только от того, что каждое мгновение видел перед собой свою Алике, но он не забывал и о той дружбе, которая завязалась у них в прошлом году с его двоюродным братом, Джорджем (будущим коро­лем Георгом V), герцогом Йоркским, который в 1893 году женился на принцессе Марии Текской.

Николай с Джорджем были поразительно похожи друг на друга. Порой их путали даже члены семьи. Он, правда, был чуть меньше ростом, более щуплым, чем Николай, и у внука английской королевы было ужасно худое лицо. Но прически у них были абсолютно одинаковые. У каждого волосы разделял прямой пробор, а свою мужественность оба они подчеркивали маленькой бородкой на манер Ван Дейка.

В Олдентоне, в огромном британском военном лагере, все они — принц Эдуард с принцессой Уэльской, Николай, Алике, все Йорки, и множество других кузенов и кузин на­блюдали при свете факелов церемонию вечернего спуска флага и с удовольствием слушали выступления английско­го, шотландского и валийского хоров.

Николай был просто очарован воздаваемыми им повсю­ду почестями. Королева наградила его орденом Подвязки. В Букингемском дворце был устроен бал в честь жениха и невесты. Николай самозабвенно на нем отплясывал, и, что­бы польстить матери, написал ей:

— На этом балу не было ни одной женщины, которая могла бы с вами посоперничать!

Алике встретилась с отцом Яничевым, но без особого восторга. Она все же заставила себя совладать со своими чув­ствами и пришла, почтительная и покорная, чтобы послу­шать, что скажет ей святой отец. Ни тот, ни другой не скры­вали добродушного лукавства, когда старались уладить не­которые разногласия по принципиальным религиозным вопросам на чужих для них языках, на которых они выража­лись.

Тем временем молодая девушка делала определенные успехи. В утренние часы в тени вековых каштанов Винд­зорского парка Николай встречался со своей терпеливой, горячо любимой ученицей. Она была такой прилежной, просто удивительно. Отец Яничев то и дело хвалил Нико­лая за сделанный им выбор, где еще найти такую внима­тельную невесту; будущую супругу! Надо поискать! А как эта музыка похвал была приятна для ушей некогда такой молчаливой принцессы Гессенской! Как она разительно изменилась с той поры, когда вела скучное, однообразное существование!