Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу - радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

В январе 1897 году во время бала в Зимнем дворце, на котором она верховодила, несмотря на ужасные боли из-за своей новой беременности, Александра заметила одну мо­лодую девушку с весьма смелым декольте. Она послала к ней одну из своих гессенских фрейлин, чтобы та сделала ей вы­говор:

— Сударыня, Ее величество поручили мне сказать, что в их великом герцогстве Гессенском женщины не носят таких открытых туалетов.

— На самом деле? — переспросила та, еще сильнее опус- кая обеими руками корсаж. После чего с вызывающим смешком, добавила: — Я вас прошу, передайте Ее величе­ству, что у нас в России как раз носят только такие платья!

Разве могла императрица не обидеться на подобную воль­ность? Она не могла преодолеть своего отвращения к подоб­ным проявлениям неуважения к ней, к ее высокому рангу, которое стало проявляться с самого начала, с первого ее столкновения с высшим женским обществом в Санкт-Пе- тербурге, с последовавшего за этим охлаждения, постепен­но довольно быстро переросшего в презрение и открытый вызов. Ее упрекали еще и в том, что всем приходилось отча­янно скучать на организуемых императрицей вечерах. Она, несомненно, могла бы поставить на место всех тех в ее ок­ружении, кто проявлял к ней злобное недружелюбие, и для этого у нее, в отличие от того, что пишут о ней, вполне хва­тало ума и чувства ответственности. Можно подумать, что скромность — это настоящее преступление для тех, кто в силу своего рождения призван играть свою престижную, отмеченную величием роль среди пошлой толпы, которая именует себя элитой. Вот только почему?

Александра совсем неплохо танцевала. Ее природная фа­ция, тонкая талия, очаровательные ножки могли ей обеспе­чить успех у самого привередливого кавалера. Но не ее при­звание — быть распорядительницей на балу, да и ее новое положение в первые эти месяцы не слишком этому способ­ствовало!

Если бы только сам император проявлял хоть какой-то, пусть слабый интерес к устраиваемым ею танцевальным ве­черам, которыми так увлекалось все русское высшее обще­ство! Все, возможно, было бы иначе. Но беда в том, что он целиком разделял вкусы жены и истинные моменты счастья они переживали, когда оставались наедине друг с другом в интимной обстановке своего семейного очага.

К тому же царь сильно страдал из-за своей новой роли, — ведь его прежде никто не ставил в известность о чем бы то ни было, никто с ним не обсуждал никаких проблем даже во вре­мена царствования отца.Тем не менее год 1897-й обещал быть благоприятным.

Весь январь Александра изо всех сил надеялась на появ­ление у нее наследника. О ее беременности было объявлено официально, а так как состояние ее здоровья заставляло желать лучшего, медик советовал ей почаще отдыхать и стараться как можно меньше волноваться.

Из Аничкова дворца, где обитала Мария Федоровна с осколками своего бывшего двора, долетали до императри­цы невежливые, обидные ремарки:

— Говорят, она ждет ребенка...

— Это тоже будет беременность на нервной почве, как и та, во время коронации... В любом случае наследника у нее никогда не будет. Само небо, кажется, настроено против нее...

Все эти пересуды заставляли ее все больше осознавать свою священную обязанность, — непременно произвести на свет наследника престола, чтобы тем самым обеспечить пре­емственность династии для народа, который устал от раздо­ров в лоне царской семьи и от беспрерывной пропаганды нигилистов, которые своими действиями стремились подо­рвать у крестьянской массы вековое уважение к дому Рома­новых...

Часто Александру упрекали и в ее слишком усердном ре­лигиозном рвении, в частом посещении церквей, в знании церковных реликвий и в страсти к собирательству редких икон.

Из-за великой любви к мужу, она стала такой христиан­кой, словно и родилась в православии, тем более сейчас, когда сам Бог давал ей тайные знаки и готовил ее к новому материнству.

Почему же в этот момент, когда она чувствует все боль­ше свою слабость и силы ее покидают, не находить их в ре­лигии? Разве это не логично?

Очень скоро у всех этих богатых кумушек, у этих гарпий, украшенных диадемами, этих праздных и горделивых дам империи не останется ничего, кроме презрения к глубоко­му отнюдь не показному благочестию той, которая никогда не желала осыпать их упреками, и которая только и мечтала о симпатии к себе; той, которую саму тайно упрекали, —■ о чем сегодня говорит один известный психиатр, — в ее по­вышенной сексуальности, которой так не хватало тем, ко­торые насмехались над нею...

С необъяснимой злобой Екатерина Радзивилл заявит: «Напрасно она думала, что рождение у нее дочери разо­чарует весь народ; свой народ она уже совсем не интере­совала...»

Интересно, где же этот биограф черпал свою информа­цию для подобного утверждения? Во-первых, народ еще слишком мало знал свою государыню, чтобы совсем ею не интересоваться, к тому же в ту зиму еще никто не знал, кем разродится императрица, — мальчиком или девочкой?

Жизнь будущей мамы проходила тихо и спокойно, без особых тревог, как она того и желала. Музыкальные вечера, концерты для избранных во дворце, на которые приглаша­лись музыканты-виртуозы, как отечественные, так и ино­странные. Чтение, театральные спектакли. Она рисовала, за­нималась вышивкой по несколько часов ежедневно, она присутствовала при пробуждении маленькой Ольги, кото­рая в свои пятнадцать месяцев заявляла о своем раннем раз­витии; она была такой болтушкой, и ужасно любила поле­петать на ручках у мамы. Она обладала крепким, пышущим здоровьем.

Хотя Николай и унаследовал от отца пятнадцатилетие мирной жизни, молодой царь все же, несмотря ни на что, плохо знал международное положение России.

Он прилежно исполнял все свои государственные обязан­ности, и, прежде всего, стремился следовать той же полити­ке, которую до него проводил его отец; он стремился всеми средствами гарантировать сохранение мира, который, каза­лось, в это время укреплялся.

К весне 1897 года планы его на сохранение мира уточня­лись, он искал не только военных союзов, но и кое-что еще, чтобы продвинуть свою империю дальше, по всему миру. Этот, бесспорно, утопист, наделенный, однако глубоким гуманизмом, что признают в нем многие историки, очень хотел всеми фибрами своей души, стать носителем новых идей, чтобы идти вперед, к всеобщему разоружению.

Ради этого он обратился ко всем с торжественным при­зывом к миру во всем мире и ко всеобщему разоружению. Он таким образом по праву заслужит завидное звание предтечи пацифистского движения, которое впоследствии будут на все лады восхвалять коммунистические глашатаи, забывая при этом, что именно русский монарх, этот самодержец, первые высказал такую благотворительную мысль...

Ни мегаломан Вильгельм II, ни принц Уэльский, буду­щий английский король Эдуард VII, ни французская демократия, все еще залечивавшая раны, нанесенные ей поражением в войне Наполеона III с немцами, ни другие монархи — скандинавские, испанские, итальянские, ни константинопольский султан, никто из них не был таким альтруистом, не обладал простой политической мудростью, чтобы задуматься над этим.

Как же нам принять презрительные суждения о характе­ре Николая и о его царствовании тех его современников, которые из чисто партийных интересов станут обвинять его, если не в глупости, то в слабоволии или безразличии?

Справедливость следует всегда восстанавливать, и все народы, и прежде всего, народ русский, — должны знать, что последний император дома Романовых, этот двадцатишес­тилетний молодой человек, в самом начале своего царство­вания стал первым в истории монархом, который выдвинул идею единения между всеми народами.

К инициативам молодого императора все же прислуши­вались. В министерстве иностранных дел в Санкт-Петербур­ге была создана специальная комиссия, которая занималась составлением дипломатических нот различным правитель­ствам, учитывая при этом стиль изложения, приемлемый для каждого из них. Так благодаря трудам Николая, его воле и его идеализму, был учрежден Международный постоянный арбитражный суд, о чем, судя по всему, забывают многие современные политики и дипломаты, — а этот суд стал пер­вым краеугольным камнем, заложенным в величественный небоскреб Организации Объединенных Наций, организа­ции, созданной в полном соответствии с идеями, выражае­мыми когда-то этим русским императором, которого все мы так плохо знаем!

Международный постоянный арбитражный суд в своих заявлениях, рассылаемых правительствам, выражал свое предостережение: курс многих стран на вооружение порож­дает множество финансовых и моральных проблем.

Само собой разумеется, заинтересованные страны поло­жили этот призыв под сукно. Некоторые дипломаты того времени высказывали предположения, что такая экстрава­гантная идея пришла в голову царю потому, что он опасал­ся перевооружения Австрии, что не могло его не беспоко­ить. Нужно в этой связи заметить, что Франц Иосиф всегда проявлял свою воинственность по отношению к Востоку, во имя так сказать психологического реванша в отношении Севера, где новая Германская империя не могла не внушать ему страха и заставляла вести себя довольно благоразумно. В некоторых немецких газетах появились сообщения о том, что австрийская артиллерия получает новые современные полевые орудия, которых у России на тот момент не было. Один украинский издатель выпустил в свет шеститомный труд некоего Ивана Блиоха, крупного русского экономис­та, статистика и финансиста еврея по национальности, ко­торый в своем труде убедительно, с привлечением множе­ства фактов и удручающей статистики говорил о возможных массовых человеческих жертвах в будущей войне, об эконо­мических потерях и ужасных разрушениях во всех странах. Царь, ознакомившись с его трудом, был настолько им по­ражен, что дал ученому секретную аудиенцию. Он не толь­ко одобрил его идеи всеобщего разоружения, но и выделил личные средства для перевода этого труда Блиоха на иност­ранные языки, чтобы найти таким образом поддержку сво­ей идеи в других странах.