Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

• Название: Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2
• Автор: Анатолий Гейнцельман
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978–5–91763–087–8, 978–5–91763–089–2 (Том 2)

В настоящем издании представлено поэтическое наследие поэта Анатолия Гейнцельмана (Шабо, 1879 – Флоренция, 1953), прожившего большую часть жизни в Италии (главным образом, во Флоренции). Писать стихи Гейнцельман начал еще в конце XIX в. и в 1903 г. в Одессе опубликовал первую книгу, так и оставшуюся в России единственной. Находясь в стороне от литературных кругов русской эмиграции, Гейнцельман продолжал писать, по его словам, для себя и для жены, стараниями которой наследие поэта было сохранено и архив передан Флорентийскому университету.

В первый том вошли прижизненный сборник «Космические мелодии» (1951), а также изданные вдовой поэта Розой Хеллер книги «Священные огни» (1955) и «Стихотворения. 1916–1929; 1941–1953» (Рим, 1959) и небольшая «Автобиографическая заметка».

Второй том впервые представляет читателю рукописные книги А.C.Гейнцельмана, недавно найденные во флорентийском архиве проф. Луиджи Леончини. Они позволяют ознакомиться с творчеством поэта в переломные периоды его биографии: во время Первой мировой войны и революции, в пору скитаний на юге России, в годы Второй мировой войны, и служат существенным дополнением к изданным поэтическим сборникам.

---

19 июля

ОСЕННИЕ ДУШИ

Отцветают холодные астры,
Осыпаются кленов листы,
Как червонные Флоры пиастры,
На дрожащие с плачем кусты.

В вороненых угрюмо шеломах,
Проплывают дружины небес
И в пурпуровой чащи хоромах
Отпевает покойницу лес,

Отпевает сестру Персефону, –
И гирлянды увядших надежд
Достаются сомненья грифону
И насмешке горячечных вежд.

Мы с природой в смертельном разладе,
Ей Христовых не надо скорбей,
Ей символы дороже Эллады
И Мемфиса святой скарабей.

Исстрадавшимся чуждо веселье
И чертоги весенних богов,
Подземельная схимника келья
И рубцы от идейных оков

Нам дороже вакхических оргий
И душистых лавровых гирлянд,
Дон-Кихот и святитель Георгий –
Исступленный теперь флагелант.

Нам осенние лишь песнопенья
Неутешной Деметры сродни
В эти тусклые дни отреченья,
В эти подлости серые дни.

Насыпай же над нами пиастры,
Золотая, осенняя фея,
Мы – холодные мертвые астры
Над растерзанным трупом Орфея.

20 июля

ПОЭТ И ДИТЯ

Жизнь, отраженная в хрустале
Тысячегранной чаши,
Словесное сальто-мортале
В непроходимой чаще
Страданьем вываянной флоры,
Тоской измышленной страны,
Фантазии несущие фольклоры –
Окамененному нужны,
Дабы от воплощенья фальши,
От матерьяльной тошноты
Нести всё выше и всё дальше
Под вымысле Шехерезады,
Переползая палисады,
Голгофы тяжкие кресты.
Но будь он трижды дивно-странен,
Фантазии непостоянен
Искристо-пенистый бокал,
Изгибы сказочных лекал,
Гипербол бешеная дикость,
Символов яркая великость,
Пегаса выспренний полет
Нас опьянять перестает.
Тогда мы снасти корабельной,
Где притаилась синева,
Наивной песни колыбельной
Баюкающие слова
С рыданием предпочитаем,
И земно-земно припадаем,
Причаля грезы корабли,
К нехитрой, изможденной груди
Давно отвергнутой земли,
И в Божьем ювелирном чуде
Забытую находим красоту,
Тогда к иссохнувшему рту
Листочек прижимаем клейкий,
Цветочка детский аромат
Вдыхаем, песней соловейки
До слез растроганы, как дети,
И в крест засохнувшие плети
Слагаем ручек наконец
И шепчем: Авва, наш Отец!

21 июля

ПОЭТЫ И БОГ

Без Бога мир поэты не приемлют,
А без поэтов одичал бы свет,
С тех пор, как дух обуревает землю,
Безбожников среди поэтов нет.

Слагая слов душистых вязеницы,
В экстазе горнем чувствует поэт,
Как шестикрылые слетают птицы,
Безбожников среди поэтов нет.

От деда всех поэтов Гезиода
До хилых виртуозов этих лет
Отступника не видела природа;
Безбожников среди поэтов нет.

Где творческая разлита стихия
И мир чеканит в образы поэт,
Там духа чистая евхаристия;
Безбожников среди поэтов нет!

22 июля

* * *

Прикуйте на три дня к галере
И к тачке в рудниках меня,
Но на четвертый в старой вере
Молиться дайте на Агня.

Равняйте по три дня с ослами,
Клеймите красною звездой,
Но на четвертый под крылами
Уплыть позвольте за собой.

Слепите по три дня и плюйте
За ересь старую в глаза,
Но на четвертый посох суйте
И покажите, где стезя

И спрятанное вами солнце;
Быть может, до смерти дойду
Я в арестантском балахонце
По заметенному следу

К ажурной Джотто колокольне
Под купол мощный Брунеллески,
И к сонмам адорантов фрески
Меня причислят сердобольно.

23 июля

СЛОВО

Поэтам ничего не надо
При дележе земли;
Им слово, пьяная менада,
Купающаяся в пыли
Палящей золотого Феба, –
Амврозии фиал,
И неба голубая Геба,
И царственный Эскуриал.
Им многострунность звуков гласных,
Согласных бронзовый тимпан
Сливает в хоровод согласный
Воскресший мусикийский Пан.
Им вечных зиждимость символов
Открылась в мировом оркестре,
Где с обучаемых оболов
Не собирают на палестре.
Поэтам ничего не надо,
При тирании и коммуне,
Под неба синей колоннадой
Неумолкающие струны
Всё так же жертвенно звучат,
Величье славословя Бога;
У прадеда и правнучат
Одна великая дорога!
Меняются одни названья,
Но до последнего дыханья
Поэту только слово надо,
Вселенной пьяная менада!

7 августа

1921 2-я тетрадь. Флоренция

ЖАЖДА ПРОШЛОГО

Невесело! Стервятная мне птица
Души душистый расклевала сот.
Давно бы мне тому назад родиться,
Лет этак на шестьсот или семьсот!

Лет на семьсот, в Италии, конечно,
Иль в не затопленном в крови Провансе,
Когда не всё было так человечно
И Дон-Кихот не обращался к Пансе.

В те дни, когда Франциски, Доминики
Из стен Содома выводили Лотов,
Когда Козмати в Риме мозаики
И фрески создавал в Ассизи Джотто.

В дни братьев Бальдуина и Готфрида,
В Ерусалиме Божьих Королей,
И Данта – странника через Аида
Отверженных зловещей мавзолей.

Но если бы по странному капризу
Я родился и на Руси Святой
В те дни, я черную нашел бы ризу
И посох с тыквой наверху пустой.

Как Варлаам иль Даниил-игумен,
Я б сподобился гроб узреть Господний,
Я б вырвался, вертясь, как энергумен,
Покинул бы юдольных круг исподний.

И огнь увидел бы, сходящий с неба
В подземном храме на священный гроб,
И сподобился ангельского хлеба
И в кровь разбил пылающий свой лоб.

В те дни б я, как святая Ефросиния,
Княгини полоцкой меньшая дочь,
Глядел, глядел до смерти в бездны синие,
С Голгофы вещей в неба средоточь.

В те дни б я родился для пальмоношества,
Для поклонения святым местам,
Словесного бы меньше скоморошества
Было во мне с тоскою по мечтам.

В те дни бы детское Ave Maria
Мне утоляло все мои печали,
В те дни бы и Тебя, мою Россию,
Великомученицу, увенчали!

29 сентября

ПЛАЧ ЗЕМЛИ И НЕБА

Растужилось насмерть небо синее,
Разрыдалась мать сыра-земля:
Невтерпеж сердца им видеть в инее,
Невтерпеж звериная петля!

Собрались они в чертоги Божие
Да пред троном Боженькиным «бух»
И слова ему, на стон похожие,
Прошептали возмущенно вслух:

 Хором:
Ах, доколь, доколе будут Боженьку
Псы смердящие везде хулить,
Ах, доколь они его, за ноженьку
Ухватя, по камням будут бить!

 Бог:
Потерплю еще немного, детушки,
Образумятся они, проклятые,
Не поспели наши эстафетушки,
Есть пророки в мире нераспятые.

 Солнце:
Все твои добрались эстафетушки,
Положили все они головушки,
Все Мессиюшки, твои же детушки,
Распяты на разные Голгофушки!

 Бог:
Подожду еще хотя б маленечко,
Ожидал же я тысячелетия,
Может быть, очистится хоть жменечка,
Кой-кого имею на примете я!

 Месяц и Звезды:
Запримеченные все на шеечке
Носят плотскую с собой петелечку,
Дай нам с Солнышком поджечь скамеечку,
Чтоб скорей легли они в постелечку.

 Бог:
Потерплю еще я, дети милые,
Христа ради потерплю, любезные,
Может, травки там какие хилые
За врата протянутся железные!

 Моря и Реки:
Блевотину только ядовитую
Занесут они с собою в рай.
Дай нам хлюпнуть хлябью ледовитою,
Затопить свое творенье дай!

 Бог:
Близок, вижу, час суда последнего!
Суд вселенной близок короля!
Но пускай решит созданья бедного
Участь Мать его – Сыра-Земля!

 Сыра-Земля:
Устала я от трепета церковного,
Устала хоронить людские корабли!
Обезумев от скрежета зубовного,
Молю Тебя, творенье распыли!

______________
И выпустили Ангелы Антихриста
Из-за алмазных преисподней призм;
Как саранча завихрилися нехристи –
И засмердел в России большевизм!

10 октября