Евгений Габуния - На исходе ночи

• Название: На исходе ночи
• Автор: Евгений Габуния
• Издательство: Литература артистикэ
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

Заглавная повесть книги посвящена борьбе сотрудников органов госбезопасности с уголовно-политическими антисоветскими бандами, действовавшими в Молдавии в первые послевоенные годы. В своей работе автор использовал материалы из архива КГБ МССР, а также беседы с чекистами — непосредственными участниками событий.

Повести «Когда цепь замыкается» и «Ангел пустыни», а также рассказ «Талон к врачу» посвящены ответственной, полной опасности деятельности работников милиции. Обе повести отмечены дипломами на Всесоюзных литературных конкурсах MBД СССР и Союза писателей СССР.

Свои впечатления от поездок со Англии и Испании Евг. Габуния отразил в путевых заметках.

---

Мировского Кауш нашел в кабинете начальника отделения уголовного розыска. Начальник отделения, седой моложавый майор, сказал, обращаясь к следователю:

— А мы с Владимиром Ивановичем как раз толковали о вашем деле. Может, нужны еще люди? Если говорить откровенно, у нас каждый на счету, но найдем…

— Как, Владимир Иванович, примем предложение или своими силами обойдемся? — переадресовал следователь вопрос Мировскому.

— У них и без того забот хватает.

— Что верно, то верно, — откликнулся начальник угрозыска. — Всегда на передовой линии борьбы с преступностью — так, кажется, пишут о нас в газетах.

Кауш и Мировский вышли на улицу. Поравнялись с летним кафе; Аурел остановился, нерешительно предложил:

— Может, зайдем? Пивка выпьем и поговорим.

В кафе почти не было посетителей. Официантка, когда Кауш спросил пива, удивленно вскинула накрашенные брови и скучным голосом произнесла:

— Не завезли… Берите крюшон «Освежающий». Есть-мороженое…

Не очень скоро она принесла вазочки с жидким мороженым и кувшин ярко-красной жидкости. Аурел сделал глоток и с отвращением отодвинул стакан. Крюшон оказался приторно-сладким и отдавал микстурой, какой поили его в детстве, когда он болел. Покончив с мороженым, от которого еще сильнее захотелось пить, Кауш спросил:

— Что будем делать дальше, Владимир Иванович?

— Думаю, курс у нас правильный. Краус что-то скрывает, причем очень существенное. Мы ничего не знаем о его прошлом. А без этого, Аурел Филиппович, и вы это понимаете не хуже меня, мы не можем составить о нем полного представления. Как он оказался на Севере, что там делал? Да и здесь, в Покровке, не мешает копнуть поглубже.

Аурел слушал, машинально постукивая ложечкой о стол.

— Согласен, товарищ майор. Поезжайте-ка вы в этот Баден, кто-то должен помнить семью Краусов. Поговорите с людьми. А я запрошу Кишинев и Москву. Авось, в информационных центрах МВД и есть кое-что. К тому времени и экспертиза подоспеет. Надо проверить этого Крауса до самой его прабабушки. Очень он мне не нравится, этот Петер Теодорович. А мы с Поятой в Покровке поработаем.

Из прокуратуры Кауш позвонил участковому и сказал, чтобы тот дожидался его в сельсовете. Он был приятно удивлен, когда Ганев без лишних слов дал ему машину.

Поята, выслушав Кауша, согласно кивнул головой:

— Понятно, Аурел Филиппович, но хлопотно это — опрашивать стольких людей, а нужно действовать быстро.

— А вы подключите своих активистов, им даже сподручнее. Я же займусь Зоммерами и женой Крауса.

Дверь Каушу открыл сам хозяин дома Карл Зоммер. Он вопросительно скользнул взглядом по лицу следователя, и тот понял: не узнает. Пришлось назвать себя.

— Проходите, — сдержанно пригласил хозяин.

Прием был не из радушных. Впрочем, Аурел другого и не ожидал. Он оглядел уже знакомую комнату и задержался на большой, увеличенной фотографии девочки. Казалось, Роза смотрит прямо на него, Кауша. Она как будто спрашивала: за что?

Зоммер ждал, что скажет неожиданный посетитель.

— Понимаете, Карл Иоганнович… — осторожно начал он, — меня привело к вам дело. Я ведь не в гости пришел. Вы хорошо знаете Петра Крауса, соседи добрые, а это немало. Расскажите о нем подробнее.

— А зачем это вам? — Зоммер напряженно ждал ответа.

— Хорошо, я отвечу, хотя и не в наших это правилах. Вы, видимо, уже знаете, что Краус арестован…

— Как не знать. Но за что? Люди разное говорят.

— За незаконное хранение огнестрельного оружия.

— А сколько за это дают? — с явным интересом спросил Зоммер.

— Это суд решает, а вообще года два-три могут присудить. Как видите, я на все ваши вопросы отвечаю, а вы почему-то нет.

— Да что рассказывать, сосед как сосед… Когда Розочка исчезла, он прямо с ног сбился, искал всюду, в сельсовет бегал, чтобы по радио объявление о пропаже дали, и музыкантов на похороны привел. После похорон нас многие звали к себе ночевать, а Петя ни в какую: только у меня спать будете, говорит. Несколько дней у него жили. И ограду на могилке покрасил. Если говорить откровенно, даже не ожидал от него…

— Не ожидали? — Кауш бросил быстрый изучающий взгляд на своего собеседника.

Зоммер задумчиво молчал, склонив голову, избегая взгляда следователя.

— Повздорили мы незадолго до того, как с Розочкой это произошло.

— Поссорились, значит… А почему?

— Мало ли что между соседями бывает, в одной семье и то без этого не обходится, — неопределенно отвечал Зоммер, уходя от прямого ответа.

Следователь понял, что большего пока не добиться, и переменил тему.

— Оставим это. Вы правы, между соседями всякое бывает. Скажите, Карл Иоганнович, не рассказывал ли Краус, что делал на Севере?

— И мне там довелось побывать. Вы, наверно, знаете, что фашисты нас фольксдойче объявили. А какие мы фольксдойче, если мой дед еще двести лет назад из Баварии в Россию переселился. Ну вот. Когда фашисты отступать начали, и нас с собой угнали в фатерланд ихний. Я вам, кажется, уже рассказывал. Были и такие, что сами сбежали от расплаты. Я о прихвостнях гитлеровских говорю. Хлебнули мы горя в Германии. Они везде кричали: «Один народ, одна кровь!» — а сами издевались, смотрели свысока. Чуть что не так: «Молчать, унтерменш!» Потом, после войны, мы на Севере оказались…

Дверь, легко скрипнув, отворилась, и в комнату вошла женщина с ребенком на руках. Лицо Карла посветлело, он причмокнул губами. Ребенок заулыбался и потянулся к нему.

— Это кто, внук? — Кауш улыбнулся.

— Дочка это наша, Розочка, — со счастливой улыбкой сообщила женщина.

Только сейчас Аурел узнал Эвелину, жену Зоммера. Она словно помолодела, похорошела и светилась материнским счастьем. Эвелина же, как вскоре убедился Кауш, узнала его сразу. Некоторое время она только прислушивалась к разговору, а потом не выдержала:

— И охота тебе, Карл, старое вспоминать… что было, то было. Да и зачем товарищу следователю это знать? — И, обращаясь уже непосредственно к Каушу, продолжала: — Что-то долго вас видно не было. Неужели нашли того злыдня?

— Пока нет, к сожалению, — сдержанно отвечал Аурел, — но поверьте, Эвелина Францевна (к счастью, он не забыл, как ее зовут), делаем все, что от нас зависит.

— Вижу, вижу… — в голосе женщины звучал упрек. — Вот бригадиршу зарезали, а где тот убийца? Ищи ветра в поле. Правильно Петя говорил: «Не найдут того, кто Розочку погубил, слабоваты наши сыщики, вот американская полиция в два счета разыскала бы…»

Зоммер испуганно взглянул на жену и пробормотал:

— Замолчи, Эва, прошу тебя.

— А почему я должна молчать? Я что, неправду говорю? Пусть слушает следователь. Не боюсь никого.

Кауш действительно слушал, и слушал с большим интересом.

— Какой Петя? — спросил он на всякий случай, хотя понял, что речь шла о соседе.

— Сосед наш, Краус Петр, он знает, что говорит, зря не скажет. Так и получилось. Когда Витьку Пысларя посадили, он сразу сказал: отпустят. Как в воду глядел.

— Да ваш сосед просто детектив какой-то, — сделал попытку пошутить следователь, хотя ему было совсем не до шуток. — Когда велось расследование, я вас предупредил, чтобы никому ни слова о том, о чем мы говорили. Скажите, только честно, вы ни с кем не делились?

— Ни с кем… Да и зачем? — пожал плечами Зоммер.

Жена его молчала, делая вид, что занята младенцем, которого она продолжала держать на руках.

— Что же ты молчишь, Эвелина? — тревожно спросил хозяин.

После некоторого колебания она смущенно сказала:

— Никому, только Пете… Уж очень он переживал…

Кауш попрощался с семьей.

Через несколько минут он уже беседовал с женой Крауса Гертрудой. Разговор не получался. Гертруда отвечала на вопросы неохотно, держалась скованно. Такое поведение женщины, муж которой только что арестован, было вполне объяснимо. Вместе с тем следователь чувствовал: она что-то скрывает, уходит от ответа по существу. По ее словам, в поведении мужа ничего подозрительного не было: выпивал в меру, зарплату отдавал до копейки, она даже сама ее получала. Возможно, и гулял с другими женщинами, но она не придавала этому значения. Замуж за Крауса вышла в Удмуртии, там и двое мальчиков родились. Потом переехали в Покровку, дом построили с помощью совхоза. Вот, собственно, и все, что узнал Аурел от женщины с невыразительным, скучным лицом.

Кауш чувствовал, что Гертруда сказала далеко не все о своем муже, а когда узнал, что родом она из одного с ним села, совсем уверился в этом. Живя в одном селе со своим будущим мужем, Гертруда не могла не знать, что он делал во время войны. В селах ведь все на виду.

Вернувшийся из Бадена майор кое-что разъяснил. Мало кто помнил в селе Краусов. Хорошо, что тамошний участковый, толковый парень, помог, разыскал, кого надо. Жила в селе бывшая семья Теодора Крауса. Девять детей. Подследственный был самым младшим. Говорили, что служил в фашистской армии, видели его в форме. Подробностей собрать не удалось.