Александр Бруссуев - Кайкки лоппи

• Название: Кайкки лоппи
• Автор: Александр Бруссуев
• Жанр: Прочие приключения

Уважаемые читатели! Это мое произведение про пиратские действия в Сомали, а также про некоторые другие события. Хотелось бы отметить, что роман написан по реальным событиям, но все изложенное, включая действующих лиц — плод моей выдумки. Спасибо большое за письма, некоторые из которых были от вполне известных людей. Очень рад, что не все сообщения состояли из трех с половиной слов. Могут возникнуть вопросы по некоторым моментам, например: «урки» — это не урки, а всего лишь название бравых филиппинцев под впечатлением от гениального гоблинского перевода «Властелин Колец». Возникнут непонятки — пишите в личку, изложу объяснения. Писал эту книгу для читателей, конечно. Но на самом деле, положа рук на сердце, для себя. Чтоб было интересно самому. Данный роман предоставлен без редакторского купирования, поэтому может отличаться от печатных форм.

---

Уставший Юра и Пашка опустились на палубу рядом с телом.

— Ты только никому не говори, что я целовался с парнем. К тому же филиппинским. К тому же совершенно мертвым, — сказал Юра.

— Ты — просто молодец! — ответил Пашка.

Они сидели некоторое время молча, даже, наверно, не думая ни о чем. Урки постепенно успокаиваясь, всхлипывали где-то за спиной. Баас безостановочно сморкался, как мамонт. Тени гуляли по румпельному отделению. Одна из них танцевала свой последний победный над тленной плотью танец. Освободившись от невидимых телесных пут, она благодарила своих товарищей за помощь, поддержку и уважение. Но никто ее не видел. Тогда она легко умчалась прочь на неизвестный филиппинский остров, чтобы в последний раз увидеть маму, сестер и вмиг поседевшего отца. А потом — в таинственный и открытый каждому в свое время путь.

— Теперь у наших урчел стимул появился, — внезапно проговорил Пашка.

— Какой стимул? — удивился Юра.

— Да не идти подобно баранам на местную каторгу, а бороться. И поверь мне, они по своей свирепости и отваге не уступят белорусским партизанам второй мировой.

— Верю, — сказал Юра. — Только вот что же с телом-то будем делать? Его же здесь так просто оставлять вроде бы нельзя. Сами с ума сойдем от запаха.

— Если снова позвать этих негров, то вполне возможно, что с нашей стороны покойников прибавится. Может быть, конечно, они и заберут его с собой. Если такое и случится, то вряд ли они поместят тело в холодильник, чтобы потом передать филиппинскому поверенному. Выбросят, скорее всего, где-нибудь на корм псам или вообще в море. Так?

— Так, — согласился Юра.

Они помолчали, потом второй механик, вдруг, начал крутить головой по сторонам. Глядя на него, урки сначала принялись осматривать друг друга, потом уставились по сторонам.

— Чего ищем-то? — поинтересовался старпом.

— Да вот вспомнил я, как когда-то давно, еще в Балтийском Морском пароходстве потонуло одно судно в суровых северных широтах, — ответил Юра.

— Ну, и чего?

— Называлось оно, вроде бы, «Механик Тарасов». Так вот, там спаслось только два человека: дед и моторист. Они успели так измазаться солидолом, что гипотермия не смогла их одолеть, когда они вместе с некоторыми другим коллегами по несчастью болтались в спасательных жилетах по волнам до самого прихода спасателей.

Пашка кивнул головой:

— Идея ясна. Есть ли у нас здесь солидол?

— Нет, конечно, — не мог ответить по-другому Юра. — Вон там должно быть несколько двадцатикилограммовых ведер со сферолом. Это почти то же самое. Только ты уж обрисуй картину землякам покойного.

Пашка поджал губы, покивал недолго в задумчивости головой и повернулся к уркам.

Речь его была долгой и подробной во всех мелочах. Когда он дошел в своем повествовании до сравнения с бальзамированием египетских фараонов, урки, как ни странно, воспряли духом.

— Стало быть, мы сможем его почти похоронить здесь, чтобы потом, позднее, придать его тело земле уже дома? — скорее утверждал, нежели спрашивал боцман.

— Надо попробовать, — развел руками старпом.

Урки тщательно обмазали все обнаженное тело кадета сферолом, потом завернули в самые крупные куски белой ветоши, снова нанесли сферол. И только после этого обмотали тело в несколько слоев белой материи. Получилась фигура, действительно похожая на мумию из Каирского музея.

Повар обнаруженным карандашом нарисовал на груди несчастного крест и поставил всех членов экипажа по обе стороны от тела.

На своем языке он прочел длинную молитву. Все перекрестились, некоторые урки смахнули снова появившиеся слезы. Потом неожиданно взял слово дед. Не повышая голоса, он как-то ловко достиг такого тембра, что слова молитвы на голландском языке, казалось, насытили каждый кубический сантиметр пространства вокруг них.

— Аминь! — единый хор голосов поставил точку над обрядом.

— Что же произошло с бедным парнем? — позднее спросил Юра у повара. — Вроде бы и рана-то пустяковая, для жизни совсем не опасная.

— Старики у нас в таких случаях говорят: «Испугался жизни». Только колдун мог его спасти, даже врачи тут были, по-моему, бессильны. Наверно, он сам себя объявил мертвым, будучи еще живым. Дал некую установку, что все равно обязательно умрет — вот и результат. Организм только повиновался решению мозга, — ответил Эфрен.

— Да, такая вот химия и жизнь! — почесал себе затылок второй механик.

Поужинав лепешками, старпом и механики расположились в своих гнездах, наблюдая, как урки под водительством боцмана из бесхозных фанерок и проволоки легко и виртуозно изготовили ящик, куда и поместили тело своего товарища.

Они не разговаривали между собой в то время, как филиппинцы занимались работой. Каждый думал свою думу.

Размышления старпома.

Вот ведь жизнь — штука какая! Живой и здоровый, только слегка раненный в зад, расстроился — бац, и помер. Этак у нас, наверно, пять шестых страны перемерло бы! Придется сомалийцам ответить за это. Они повинны, без всякого сомнения. Вообще-то всех нельзя вроде бы винить. В каждой стране хватает уродов. Бандиты — люди без национальности. Кто же сказал такую чушь? Кто-то из наших политиков. Герои — люди в высшей степени национальны. Герой афганской войны, чечен по национальности. Джоджо его зовут. Маньяк, вырезающий захваченным соотечественникам уши, тестикулы, выкалывающий глаза — национальность свою вдруг утерял. Имя сохранил, речь, даже нос характерный, все по-прежнему. Но теперь он — гражданин всего мира. Если нация честна между своими нацменам, то она вправе не только гордиться за выросших среди них героев, но и отвечать за своих ублюдков. Другое дело, что процентное содержание этих ублюдков может превышать количество героев. Аполитично мыслишь, старший помощник Лом!

Когда в далеком 1976 году в какой-то задрипанной Джибути кодла террористов захватила автобус со школьниками — французами и угнала его по направлению к границе с этой Сомали, Париж решил действовать, нисколько не считаясь с политикой. Едва только этот несчастная машина остановилась, не доехав совсем немного до сомалийского погранпоста, оттуда к трем бандитам перебежало еще трое. Французский спецназ развернулся вокруг, несколько запоздав. Шестеро молодчиков успело занять в салоне круговую оборону, старательно разложив прихваченное с сопредельной страны оружие. Потрещали немного между сторонами про условия террористов, про жару вокруг, про время для решения проблем. Со стороны Сомали погранцы постреливают, норовя угодить в спецназовцев. Привезли воду, чтоб можно было пить. Террористы — мудро отказываются, посмеиваясь: вдруг отрава? Предлагают детям. Тем не до подозрений, лишь бы напиться. Не яд — всего лишь снотворное. Дети благополучно дуреют, зевают, опускаются на пол, только бы поспать немного. Бандиты злобно крысятся — не смогли их обмануть французы. И тут же получают пули в свои черные головы от снайперов — лягушатников. Не все, конечно, но человека три, не успев удивиться, раскидывают мозги по окрестностям. Остальные террористы, несколько потерявшись, обращаются со словами критики друг к другу, к французскому правительству и мировому сообществу вообще. У одного из живых оторвалась рука с автоматом, другой ранен в голову по касательной, третий рикошетом брошен к полуоткрытым дверям автобуса. За девяносто секунд они планировались влиться в ряды соискателей тридцати трех (или шестидесяти шести) девственниц в райских кущах на рыло, чему поспособствовали бы подкравшиеся вплотную к машине спецназовцы, но тут вступили в битву сомалийцы. Со своей территории, заметив, что дело — не уха, они начинают обстреливать из любого доступного вооружения всех: и видимых (и невидимых) французов и спящих детей, и удрученных террористов и далекий южноамериканский континент.

Пришлось спецам-антитеррористам тратить лишних сорок пять секунд, чтобы разворачивать огневое заграждение по взбесившимся черным пограничникам, параллельно устраняя еще шевелящихся в автобусе бандитов. Но тот, что получил рикошет, успевает за эти мгновения застрелить ближайшую к нему спящую девочку. Однако и сам прощается со своей никчемной революционной жизнью.

Французы крепко огорчаются и сметают с лица пустыни сомалийский блокпост, где пользовались неприкосновенностью (как они сами считали — дурачки) благородные защитники рубежей свободной африканской страны.

Самое удивительное то, что Сомали оправдало свою поддержку террористов и гневно осудило действия французской военщины. Хорошо все это запомнилось, словно только что с политчаса гвардии майора Покровского. Неплохой был офицер, хоть и политрук. Боевые «Звезду» и «Знамя» не за выслугу лет дают.

Ну а сейчас-то что-нибудь изменилось? Если эти сраные сомалийские голодранцы выдерживают нешуточный конкурс на право влиться в ряды пиратствующей прослойки населения? Такое вот воспитание, такие вот герои?