Юлия Кузнецова - Где папа?

• Название: Где папа?
• Автор: Юлия Кузнецова
• Жанр: Детская проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91045-577-5

Не нарушай равновесия ни словом, ни жестом. Не показывай чувств, живи шёпотом. Затаись. Замри. Исчезни. Представь, что ты в схлопывающейся клетке из страшного фокуса. Набери побольше воздуха и дождись вечера, а лучше выходных, когда можно поехать с папой на Воробьёвы горы кататься на великах, а потом открыть новую банку варенья. И ничего не бояться.

Проси только одного: чтобы ручеёк, рядом с которым ты забывала о боли и собственной слабости, не пересох и не покинул своего русла. Чтобы тебя не осудили на ожидание и не приговорили верить и любить изо всех сил. И ничего не бояться.

---

— Грязными?

Ира грустно улыбается.

— Хуже всего, что она лекарства не могла ему передать. У него же давление. А лекарства пропускает врач. А врач только по четвергам.

— Как же он справится? — пугаюсь я.

— Вот как-то…

— А увидеться с ним можно?

— Очень непросто… Адвокат его видел. Говорит, бледный. Но держится. Там ещё кафе есть… Мама заказала ему еды. Горячей. Кучу денег там оставила.

— Деньги-то чего считать? — злюсь я.

— Лиза… Мама говорит, их столько ещё предстоит потратить…

— Но за еду-то горячую мы в состоянии заплатить?!

— Главное, чтобы она ему досталась, хоть немного.

— А кому ещё?

— Там сто человек.

— В одной комнате?!

— Да.

Меня передёргивает. Папа, папа, милый папа, Хлеб-с-Вареньем и детские рассказы… Как он сможет там продержаться?!

— Я напишу ему!

— Пиши… Маме отдашь. Она завтра снова поедет. Опять попытается лекарства пропихнуть. Говорит, ей работу пропустить придётся. Как бы не выгнали. А теперь она ведь одна будет деньги зарабатывать…

Мы молчим. Я не осмеливаюсь возмущаться про деньги. Они ведь все правы — никуда без них.

— Ир… А адвокат что говорит? Отпустят его?

— Никто не знает.

— Но надежда есть?

— Надежда есть…

Мы опять молчим. Вдруг Ирка порывисто вздыхает и обнимает меня. Я сразу вспоминаю нас с ней на этой кровати, прыгающими под музыку. Да, это всё-таки был Джо Дассен.

Я вижу в оконном стекле Костю. Он возникает на пороге. За окном темно, а в прихожей яркий свет, он хорошо отражается. Смотрит на нас. И тихонько уходит.

Ночью

А ночью я лежала и думала, что Ирка может обсудить всё с Костей. Бабушка — с дедушкой. У меня есть мама. Но я боюсь её расстроить. Она иногда все слова шиворот-навыворот понимает, а говорить цифрами я пока не научилась.

Нужен мне человек «моего калибра» (папино словечко). Вот Андрюша — моего. Жаль, что всё кончилось.

Я лежала, смотрела на звёзды, которые ещё мы с Иркой приклеивали к потолку (у половины отклеились уголки), слушала, как у соседей внизу безнадёжно кричит ребенок, и вспоминала, как оно получилось с Андрюшей.

Часть 6

Андрюша

Андрюша ниже меня на голову. У него карие глаза, они постоянно слезятся, словно он хочет заплакать. Волосы у него тёмные, на них видна перхоть. Он вообще такой… неопрятный. Рубашка всегда мятая, чернота под ногтями, ботинки грязные даже в сухую погоду. Тетради и книги у него замусоленные, рюкзак в бурых пятнах.

Хотя я не знаю, может быть, вблизи все мальчишки такие. Я их, если честно, не разглядывала. Только Андрюшу, да и то не по своей воле.

Наша дружба (хотя я бы таких громких слов не произносила) началась со смешка.

Был диктант. И прозвучала какая-то длинная фраза про степь. (Андрюша сидит за моей спиной, на второй парте.) И он шёпотом сказал: «А степь через „а“ или через „у“?». Так, никому, он один сидит. Я не удержалась и хихикнула. Хотя обычно строю из себя немую и вообще на шутки одноклассников (тупые на редкость) не реагирую.

После уроков я, как обычно, отправилась в туалет — пересидеть, пока одноклассники одеваются внизу. Терпеть не могу, когда девчонки долго и манерно застёгивают ботинки, вздыхают, что поцарапали на этой дебильной физре маникюр, парни ржут и стреляют друг у друга сигареты, а потом все вместе договариваются пойти поиграть в автоматы или зайти к кому-то на «кинцо да музончик».

Поэтому я наблюдаю за ними из окна туалета. Потом спускаюсь.

На этот раз в раздевалке остался Андрюша. Он запихивал в рюкзак пакет со сменкой, пакет не влезал. Тогда Андрюша выложил учебники и затолкал пакет, но теперь не влезали учебники. Я собиралась пройти мимо, но увидела, что после всех его ухищрений из рюкзака что-то выпало. Белое, маленькое и твёрдое. Оно закатилось под стойку гардероба. Я наклонилась и вытащила белого зайца. Такого, с намагниченными лапками. Его можно прицепить куда угодно. Я только открыла рот, чтобы сказать Андрюше о зайце, как вдруг он резко обернулся, заметил игрушку у меня на ладони и схватил её.

— Дай сюда!

«Да пожалуйста!» — подумала я и рванула к выходу. И решила, что завтра посижу в туалете ещё дольше.

Андрюша догнал меня у школьных ворот.

— Ну извини, — пробормотал он, — я думал, ты…

— Что?

— Да ничего. Я знаю, что тупо таскать его с собой.

— Просто это… мне папа подарил.

И дальше, по дороге домой, Андрюша неожиданно вывалил на меня всю свою историю. О папе-дальнобойщике. Который перевозил грузы. А этот заяц у него на зеркале сидел. Андрюшке, тогда трёхлетнему, зайка понравился, и отец снял ему с зеркала. А через некоторое время мама ушла от папы. И папа уехал в Питер. Возит грузы в Финляндию. А заяц этот дурацкий теперь живёт в рюкзаке.

— Ну это типа как… связь с ним, — бормотал Андрюша, — вроде телефона. Я вот думаю, у него наверняка есть другой заяц теперь.

— Это необязательно, — сказала я, решив, что другим зайцем он называет другого сына.

— Да нет! Это было бы круто. Понимаешь, у него заяц на зеркале, а у меня в рюкзаке. И мы этими зайцами как бы связаны. Как линиями телефонными. Бред, конечно, — хмыкнул он, поддавая ногой по камешку.

Я не знала, что сказать. Чувствовала я себя дико неудобно. Как будто тоже должна рассказать свою историю. Про то, как мне было плохо. Но я ничего не могла припомнить. У меня есть и папа, и мама, и сестра, хотя она бывает довольно противной, особенно рядом с Костей. И все они меня не обижают.

В общем, очень я себя по-дурацки чувствовала. Как на уроке, когда страшно чешется горло, а кашлянуть стесняешься, и пытаешься сделать это с закрытым ртом, и понимаешь, что выглядишь как идиотка.

— А ты на картонке где катаешься? — спросил неожиданно Андрюша.

— Со стороны моста, — соврала я.

Не катаюсь я на картонках по снежным горкам, но там видела пару раз девчонок на санках.

— Прикалываешься? Это ж для малышей. Хочешь, я тебе настоящую трассу покажу? Там реальные виражи.

Произнося это, Андрюша смотрел в сторону, на проезжающие машины, и слюна у него изо рта брызгала, и пальцы дёргали язычок молнии на пуховике.

— Я вообще не очень люблю… — начала я.

— Там полюбишь! — пообещал Андрюша, ещё яростнее дёргая язычок молнии. — Давай сегодня в шесть? Ну пожалуйста. Просто я сам это место недавно открыл, и так хотелось с кем-то поделиться, а…

Он оборвал себя, но я догадалась: сказать он хотел «а не с кем». И кивнула.

Как всё кончилось

Мы тогда здорово накатались. Склон у реки был крутой, с зарослями сухой травы и кустиками, торчащими из-под снега, и вот на них-то мы здорово подпрыгивали. Я себе всю попу отбила, а Андрюха порвал рукав пуховика, зацепившись за ветку какого-то большого куста, который мы старались объезжать. Но всё равно было круто, потому что когда я съезжала, то Андрей складывал руки рупором и кричал:

— Внимание, внимание! На старте команда бобслеистов из Южной Африки! Они в первый раз увидели снег и горки и сейчас отобьют себе все африканские конечности!

Я падала набок уже наверху и съезжала, перекатываясь, вниз, а Андрюха, изображая кого-то другого, называл меня асфальтовым катком, и это опять было смешно, а не обидно, потому что он с серьёзным видом благодарил меня за то, что я так аккуратно заасфальтировала горку.

Накатавшись, мы залезли на мост, перегнулись через перила и стали смотреть на уток в бурлящей вокруг камней речке.

— Как думаешь, почему в речке вода не замерзает? — спросила я.

— То, что не замерзает, — ерунда, — хмыкнул Андрей, — пугает, что она горячая! Посмотри, вон там вообще пар идёт.

— Думаешь, в речку с заводов всякую дрянь сливают? Вот гады, а?

— Нет. Я думаю, они дрянь выпивают, а в речку сливают дистиллированную воду.

Лицо у Андрюши было очень серьёзным, и я не сразу поняла, что это шутка. А Андрюша тем временем достал из рюкзака своего зайца и прикрепил намагниченными лапами к перилам. Получалось, заяц тоже смотрит на уток, а они — на него.

Подошла бабушка в зелёном пальто, за руку она держала девочку в смешной шапке с кроличьими ушами. Бабуля достала из чёрного ридикюля батон хлеба, отломила кусок и дала девочке. Та принялась крошить батон уткам. Бабуля и нам протянула кусок батона.

— Спасибо! — обрадовалась я и стала ломать его на маленькие кусочки, а Андрюша поймал один и сунул зайцу в лапы. Мордочка у зайца стала горделивая — вот он какой, хлеб у уток отхватил.

— У тебя есть мечта? — вдруг спросил Андрюша, глядя на своего зайца.

От неожиданности я чуть не уронила весь кусок в воду. Конечно, у меня была мечта. Я хотела стать смотрителем маяка. Купить кучу книжек и запереться с ними в каменной башне с прожектором. Но я никому не говорила об этом. Да и как это сказать? Ведь любой нормальный человек спросит: «А что для этого закончить надо?»