Якутский олонхо - Нюргун Боотур Стремительный

• Название: Нюргун Боотур Стремительный
• Автор: Якутский олонхо
• Жанр: Разное

Венцом словесного искусства якутского народа, его любимым и наиболее характерным видом творчества являются большие героические сказания, называемые олонхо.

---

СТИХ 243

ГОЛОС ТУЙААРЫМЫ КУО

Помогите мне!
Отнимите меня!
Ты, летающий высоко
На Мотыльково-белом коне,
Муж мой, Юрюнг Уолан,
На долгие годы прощай,
Навсегда, навеки прощай!

Ты — скачущий
На Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур,
Старший, могучий мой брат,
Где бы ни был ты —
Догоняй, спасай!
Улуу Тойона коварный сын —
Уот Усуму похитил меня!

Обесславился ты, Уот Усуму!
Опозорился ты навек!
Беременную — в последней поре —
Ты украл чужую жену…

Ах, какой ты лихой удалец!
Побоялся ты, парень, видать,
Что не удастся тебе
Девушку достойную взять?
До того ты с горя дошел,
Что похитил чужую жену,
Женщину беременную украл!

Люди лучшие трех великих миров
На смех подымут тебя!
Равные из далеких стран,
Прославленные богатыри,
На позор осудят тебя!
Пестрые псы
Облают тебя,
Серые псы
Растерзают тебя!
Не сжимай так грубо меня
Железной лапой своей!
Потише лети — задыхаюсь я!

СТИХ 244 ГОЛОС УОТ УСУМУ

Нет, мое дорогое дитя,
Нельзя мне медлить сейчас…
Гонится следом
Нюргун Боотур!..
Поскорей я должен
Спрятать тебя
В неприступном доме моем,
В крепости железной моей!

Если кто среди равных мне
Издеваться вздумает надо мной,
Темя толстое
Тому проломлю!
Кто смеяться вздумает надо мной,
У того я разрушу очаг,
Священный огонь
Затопчу, потушу!
Разве кто посмеет поднять на меня
Разящий огненный взгляд?
Наверно, таких
Не осталось в живых…
Ты со мной не страшись никого,
Ты со мной не стыдись ничего! —

Так тяжело громыхая вдали,
Свирепого адьарая слова
Смолкли за тучей глухой,
Стихли за темной горой.

Над чудовищной крутизной,
Кукушками медными
С двух сторон
Увешанной в древние времена,
Над непроезжей, крутой,
Страшным заклятием заклятой
Дорогой смертей Кээхтийэ-Хаан,
Над струящейся глоткой ее,
Над погибельной горловиной ее,
Над обрушенной тесниной ее
Все выше — могучими взмахами крыл —
Поднимался Нюргун Боотур.

Воздуха ледяного поток
Бешено летел с крутизны,
Обвалами грохоча,
Обломками скал стуча,
Все круша на своем пути,
Все грозя завалить, смести…

Трижды Нюргун прокричал,
По-орлиному клекоча;
Напрягая все силы свои,
Пытался бурю он одолеть,
Пытался перелететь
Неприступный гребень горы.
Но ледяной ураган
Бросал его вниз головой.
Были сильно помяты
В тяжкой борьбе
Два его могучих крыла;
Трудно было ему дышать.
До отказа раздулись в груди
Легкие исполина-орла,
Потемнело в его глазах.
Отчаиваясь высоту одолеть,
Как по чану медному, колотя,
По каменному нёбу стуча
Кованым языком,
Громко заклекотал орел;
И на середине пути,
На вершину скалы
Опустился он
Над грозною крутизной
Дороги Кээхтийэ-Хаан,
Где колдовские одни
Медные кукушки торчат…

Беспокойно крылами маша,
С трудом под бурей держась,
Так он заговорил,
Такое слово сказал.

СТИХ 245 НЮРГУН БООТУР

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу!
На кручу буйных небес
Подымающейся прямиком
Дороги смертей Кээхтийэ-Хаан
Лихая хозяйка-дух,
Старуха Уот Холуонньай Хотун!
Каждый выдох твой огневой,
Больше лиственницы вековой!
Эй ты, черная тень,
Кровавая пасть,
Хвост, как дым,
Постель, что метель!
Тянущаяся длинной губой,
Жаждущая крови живой,
Открой дорогу передо мной,
Грозная Холуонньай Хотун!
Я прежде в жертву тебе приносил
Полные охапки еды,
Приговаривая:
«Подходи и бери!»
Ты из рук моих пищу брала,
Ты со мной радушна была…
Если тяжести ног моих
Не выдержав, занемогала ты,
Я на помощь к тебе приходил,
Я обильно тебя кормил
Охотничьей добычей моей.
Если огненное сознанье твое
Не угасло еще совсем,
Вспомни помощь мою,
Помоги мне сама!
Подыми меня на высокую грань,
На третью вершину твою!
Разве это трудно тебе?
Но если вниз
Ты сбросишь меня,
Если путь не откроешь мне
На кручу буйных небес,
Тогда перестанешь ты получать
Щедрые подарки мои,
Богатую добычу пяти
Угловатых, длинных пальцев моих!

И тогда пересохнет глотка твоя,
Не освеженная кровью жертв,
Перестанет жадная пасть
Печенью наполняться сырой…
Двигающаяся глотка твоя
Высохнет добела…
Твой семисаженный язык
Пересохнет, окостенев,
И острым своим концом
В нёбо твое врастет;
И закатится солнце твое,
И наступит смертный твой час! —

Так орлиный клекот
Громово звучал,
Будто кто-то о медный чан
Колотушкой звонкой стучал…

Услыхав заклинанья его,
Заохали под землей
Чудовищная хозяйка горы
Уот Холуонньай Хотун.
Перехватило дух у нее,
Тяжести богатырских ног
Не выдержала она,
Рухнула, протяжно хрипя,
На крутящееся ложе свое,
Задыхаясь, икая, навзрыд
Лепетать, бормотать начала.

СТИХ 246 ГОЛОС ДУХА-ХОЗЯЙКИ ДОРОГИ

Алаатанг! Улаатанг!
Абытай-халахай!
Ох, болит!
Ох, палит нутро!..
С незапамятных пор
Не запомню я
Тягости непомерной такой.
Давящей душу мою!
Будто бранного мира всего
Бремя взвалено мне на грудь…

Мое сердце,
Мой мозг спинной
Ты своим ядовитым
Дыханьем спалил,
Око спины моей
Раздавил!
Легкие раздулись во мне,
Удушье томит!.. Задыхаюсь я!
Подбрюшина рвется моя,
Пришла моя смерть, видать!..

Эй, люди рода айыы
С поводьями на спине!
Эй, солнечные богатыри,
На чьем загривке небесный чембур!
Если вы дорожите жизнью его,
Если жалеете вы его,
Уберите отсюда,
Снимите с горы
Нюргун Боотура-богатыря!
Тяжести ног его
Вынести я не могу!
Только обильные жертвы его
Удерживали меня до сих пор…
Пройдет еще миг один,
И в пропасть его — в провал
Сброшу я с крутизны!
Ох, больно,
Ох, душно мне!.. —

Так, зубами железными скрежеща,
Корчась в подземелье своем,
Злобно прокричала она.

ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ

СТИХ 247

Издревле
Истоки берет —
Далеко
Олонхо течет!
При запеве родившееся дитя
Бегает, кувыркаясь, теперь…
Взвыл Уот Усуму,
Ускользнуть не успел.
Халбас-Хара
Хлестнул, улетел…

Летающий высоко
На Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолан удалой
С молодою своей женой,
С поезжанами и родней
Приехал в долину Кыладыкы,
Где простерлась его земля —
О восьми окоемах ширь,
О семи ободьях простор,
Где неистово взлетают пески,
Голосистые задувают ветра…

Под сенью древних дерев,
У синей опушки лесной,
На восточной блистающей стороне,
Где спускается с высоты,
Одаряя щедро своих детей,
Жизнедарящая Иэйэхсит,
Снял Юрюнг Уолан с седла
Светлоликую Туйаарыму Куо,
Прекрасную подругу свою,
И, за руку взяв ее,
Сердечную хвалу вознося
Покровительнице своей,
Могучей матери Айыысыт,
Благодарностью и добром помянув
Благодатную Аан Алахчын,
По тропинке, устланной
Свежей травой —
Восьмиветвистою осокой,
К солнцу лицом обратясь,
Тихой поступью
Супругу свою
По кругу три раза обвел
Вокруг резного столба
Коновязи большой,
Украшенного семью
Пучками жертвенных
Конских грив.

Тут, с отгонных лугов, с берегов
Девяти многоводных рек,
Из урочищ восьми ручьев
Пригнали белый ржущий поток,
Пригнали черный мычащий поток,
Чтоб на славу устроить пир.

Ввел жену Юрюнг Уолан,
Обвив ей руки свежей травой,
В просторный серебряный дом
Под кровлею золотой,
А там домочадцы его
Перед пылающим очагом
Поднесли им высокий чорон,
Пенящийся кумысом.
Вкруг очага Юрюнг Уолан
Обвел молодую жену,
Достойную подругу свою,
Любовно ее усадил
На почетном ороне своем,
На покрове из шкур
Чернобурых лис.

Повалили без счета
Молодых кобылиц,
Зарезали тучных коров,
Поставили котлы на огонь,
Угощенье обильное для гостей
Приготовили, начали пир…

Гости досыта
Угощались там
Жирною едою мясной,
Крепким густым кумысом
Прохладили горло свое,
Взбодрили усталый дух,
Восемь дней пировали подряд…

…После праздника, на девятый день,
Ветер западный налетел,
Внезапно снег повалил,
Белая закипела пурга,
Град загремел,
Ураган зашумел…

Из клубящихся облаков,
Из летящей мути и мглы,
Выдохнув из пасти огонь,
Вылетел огненный змей
И, девятирядную стену жилья
Развалив ударом хвоста,
Ясноликую Туйаарыму Куо
За девятисаженную косу схватив,
Поднял на воздух,
Умчал в высоту,
Кричащую громко унес
В вихрящийся темный провал
Бесноватых южных небес.

Услыхав чей-то грозный рев,
Услыхав пронзительный жалобный крик
Пропавшей своей жены,
Бедняга Юрюнг Уолан
Поглядел растерянно по сторонам,
На ноги проворно вскочил,
Выбежал на широкий двор,
Всю долину Кыладыкы
Вдоль и поперек обежал;
Ища Туйаарыму Куо,
Кричал, призывал ее —
Ответа не услыхал…
Так он сразу все потерял!

Восьмигранную землю-мать
За девять суток обрыскал он —
Ни следа нигде не нашел.
Сокрушился могучий дух,
Помрачился разум его.
Горько плача,
Громко крича,
Обезумевший Юрюнг Уолан
Куда глаза глядят убежал,
Пропал неведомо где…

СТИХ 248