Евгений Вишневский - Нас вызывает Таймыр? Записки бродячего повара. Книга вторая

• Название: Нас вызывает Таймыр? Записки бродячего повара. Книга вторая
• Автор: Евгений Вишневский
• Издательство: Армада-пресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2001
• ISBN: 5-309-00267-7

Кто-то с улыбкой предвкушает путешествие на Гавайи, в Египет, Испанию — теплое море, синее небо, белый пароход...

А кого-то «вызывает» Центральный Таймыр, название горного массива Тулай-Киряка-Tac звучит для него дивной музыкой, и влекут его, манят далекие берега ледяного моря Лаптевых...

Евгений Вишневский — путешественник, охотник, драматург, математик, искусный повар — был в тех краях в составе многих экспедиций и каждый день вел записи... ибо любое странствие по России подбрасывает такие неожиданные сюжеты... А какие кулинарные шедевры готовятся на привалах!..

---

К самому нашему отлету в порт пришла коллега Натальи Ивановны, Лиля. В этом году в поле она не едет, потому что местком выделил ей путевку в Болгарию, на Золотые Пески.

— Наталья Иванна, — кричит Лиля, — давай меняться! Я тебе в придачу еще и свитер дам. Тот, что тебе нравится, в синюю шашечку, а?

— Ишь ты какая хитрая, — прищурившись, говорит Наталья Ивановна и закуривает «Беломор», — стану я какие-то паршивые Золотые Пески на Хатангу менять, на Челюскин да на Косистый! И зачем мне твой свитер в шашечку на Золотых Песках? Он бы мне на Таймыре пригодился, это верно. Надевай свой свитер и лети в Болгарию! Вернешься коричневая, мужики ахнут!

И вот уже игрушечные аэропортовские автомобильчики везут нас к самолету. Лиля и Миша машут нам рукой, и я успеваю заметить, что в глазах у Лили стоят слезы.

Первую посадку наш «Ан-24» совершил в Енисейске. Город этот по сибирским масштабам довольно большой и старинный, ему более трехсот лет от роду. Моросит все тот же мелкий противный дождичек. Пока самолет заправляют, пассажиры жмутся поблизости, не решаясь далеко отходить от своего крылатого дома: холодно, мокро, много комаров. Вокруг непроглядная тьма: освещены лишь наш самолет, взлетно-посадочная полоса да где-то вдалеке, в полукилометре, а может, и дальше скудно светится утлое здание аэропорта. Только заправили наш самолет, только собрались мы в него садиться, как вдруг из темноты вынырнула грузовая бортовая машина; из ее кабины выпорхнула девица в форменном зимнем пальто и шапке, заперла наш самолет на большой висячий замок, на ходу крикнула нам, что наш рейс задерживается, поскольку Подкаменная Тунгуска (пункт следующей посадки) отказывается принимать, после чего грузовик нырнул в темноту и вскоре исчез в ней.

Мы остались одни. Холодно, мокро, страшно. Неистовствуют комары, хнычут дети.

— Интересно, сколько нам тут торчать? — робко озираясь по сторонам, спрашивает неизвестно у кого девица в легком плащике.

— Давайте хоть костер запалим, — предложил парень в джинсах и тельняшке, — там вон вроде кустарника полно.

— С ума сошел? — в ужасе замахал руками мужик в шляпе пирожком. — Здесь же самолет заправленный. Взрыв устроить хочешь?

— А что же делать? — хлюпнув носом, спросила девчонка в фиолетовых сапогах. — Страшно...

— Сейчас я им устрою веселую жизнь, — энергично сказала Наталья Ивановна и, поправив на плече ремень полевой сумки, закурила свой неизменный «Беломор». — Жень, пошли! — Она махнула рукой в сторону тускло светившегося аэропорта.

— Что вы делаете?! — простонал мужик в шляпе пирожком. — Здесь же нельзя курить. И открытым огнем пользоваться.

— Иди ты, дядя, знаешь куда, — весело сказала Наталья Ивановна.

— Куда? — поинтересовался парень в джинсах и тельняшке.

— Он знает, — ответила Наталья Ивановна и скомандовала мне: — Пошли.

Не успели мы отойти от самолета и десяти метров, как заметили, что к нам стремительно приближаются два огня.

— Сдрейфили, сволочи! — засмеялась Наталья Ивановна, и мы повернули обратно к самолету.

Вместе с нами к пассажирам подкатил старенький облупленный автобус, который и отвез нас всех в аэропорт.

В аэропорту все заперто на замки, нигде ни одного служителя, и даже шофер, который привез нас в автобусе, исчез, едва только мы вошли в помещение. В порту душно, грязновато, малолюдно. На лавках вольготно расположилась компания из пяти мужчин, двух женщин и наглого ребенка лет двенадцати. Причем ребенок полулежал на большом аккордеоне в футляре. Возле стены было свалено несметное количество багажа, едва ли не половину которого составляло пиво. Не меньше десяти просторных авосек было туго набито бутылками с популярным напитком; тут же лежало несколько полиэтиленовых бочонков и канистр — тоже, видимо, с ним. Кроме этой странной компании, ни одного пассажира в порту более не было.

— Мимо Енисейска проскочить хотели? — криво усмехнулся ребенок с аккордеона. — Пролететь, как фанера над Парижем?

— Какая фанера? — захлопала глазами девчонка в фиолетовых сапогах, но ребенок не удостоил ее ответом.

— Располагайтесь, — щедрым жестом предложил нам места на лавках длинный худой мужик с испитым лицом. — Будьте, как дома. Добро пожаловать в местные Палестины. Позвольте угоститься папиросочкой, — обратился он к Наталье Ивановне.

— Угощайтесь, — достала та пачку.

Мужик угостился, и мы с Натальей Ивановной присели рядом.

— Вы местные? — спросил я. — Из Енисейска?

— Мы?! — страшно обиделся толстомордый фиксатый мужик, сидевший неподалеку. — Мы артисты. И наш дом — подмостки. А также весь свет.

Только здесь мы заметили, что вся компания нетрезва.

— Извините, — смешался я. — А здесь-то вы давно сидите? И ответьте скромным путешественникам, что за Палестины такие город Енисейск?

— Недели три, однако, — ответил тот, что угощался папироской.

— Четыре, — поправила его дама низким голосом.

— А город, что же, — продолжал облагодетельствованный мужик, — город как город. Комара, правда, многовато. Зато с пивом очень хорошо. Тут, знаете ли, собственный пивзавод. С прежних еще времен.

— А еще какие-нибудь заводы есть? — продолжал я светский разговор.

— Мехзавод есть... Мы у них в клубе работали.

— Мехзавод? Меха выделывает?

— Какие меха? — засмеялась дама. — Откуда здесь меха?! Механический завод. Варят там что-то... Электросваркой...

— Ну, еще порт речной. И лесокомбинат, — говорил мужик, пыхтя дареной папироской. — Экспортный лес в Игарку отсюда везут иностранцу. Там, в Игарке, говорят, полным-полно иностранцев. К осени, может, и мы там работать будем.

— Тоже, значит, на экспорт, — уточнил я.

— Угу, — согласился мужик. — Только нам программу тогда изменить, наверное, придется. Слегка...

— И что удивительно, — встрял в разговор толстомордый, — пропасть церквей в этом Енисейске. Только уж больно часто они тут горят почему-то. Вот обыкновенные дома — ничего, а как церковь — обязательно с ней чего-нибудь выходит. Говорят, каждый год по штуке сгорает.

— Тут ведь резиденция сибирского митрополита размещалась, — почему-то шепотом сообщила дама.

— Насколько мне известно, — усмехнувшись, сказала Наталья Ивановна, — резиденция сибирского митрополита от веку была и есть в городе Тобольске.

— Ну, не знаю, — поджала губы артистка, — за что купила, за то продаю.

Тут наш разговор сам собой закончился, потому что один из артистов, который вернулся со двора, что-то сказал своим коллегам, и они начали таскать свой необъятный багаж куда-то на улицу. Минут через пять явилась все та же заспанная служительница в зимнем форменном пальто и пригласила нас в автобус. Так что в Енисейске просидели мы сущую безделицу, каких-нибудь полчаса.

Вся задняя часть автобуса была уже забита багажом артистов, и сами они восседали среди своих авосек с пивом, причем фиксатый толстомордый мужик пил его прямо из бочонка.

— Бог, мой бог! — весело запричитал он, отерев пивную пену с губ. — Зачем я сюда завербовался?! Жену бросил, детей бросил, корову бросил! Рекордистку! Во — с какими сиськами!

Опустившись в свое кресло, я почти сразу же уснул и, поскольку в Подкаменной Тунгуске при заправке самолета пассажиров на улицу не выгоняли, проснулся только в аэропорту Норильска — Алыкели. Может, не проснулся бы я и тут, но всех нас разбудил пограничный наряд, который пришел проверять документы.

— Здравия желаю, граждане пассажиры! — козырнул в дверях молоденький сержантик. — Пограничный наряд. Прошу предъявить документы.

Пассажиры проснулись, зашелестели документами. Я оглядел салон самолета: служителей искусства среди нас уже не было. Видимо, вышли они в Подкаменной Тунгуске и отправились куда-нибудь в центр Енисейского кряжа радовать своим творчеством местное население, неизбалованное такого рода посещениями. Рядом со мной сидела теперь какая-то трясущаяся от страха старуха. Она летела в Хатангу устраиваться на работу, и, кроме направления на эту работу и паспорта, никаких документов у нее не было. С пограничным нарядом она встречалась впервые, и ей почему-то все время казалось, что документов этих явно недостаточно и ее непременно заберут. Однако бабкины документы пограничников устроили совершенно (как и документы всех других пассажиров) — они козырнули и ушли.

В Алыкели при заправке нас тоже не принуждали покидать самолет, так что все это время мы с Натальей Ивановной провели в беседе. Аэропорт Алыкель расположен километрах в тридцати от Норильска, где-то посередине между Норильском и Дудинкой. Ходит между этими пунктами электричка, которая в те поры была единственным средством связи, поскольку даже грунтовой дороги между Дудинкой и Норильском (а значит, и между Алыкелью и Норильском) не было. Сейчас, правда, говорят, построили там и автомобильную дорогу. За пятнадцать лет своих путешествий я бывал в Алыкели не менее десяти раз, в Норильске же — ни разу. Как-то не получалось.