Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города

• Название: Москвичи и москвички. Истории старого города
• Автор: Татьяна Бирюкова
• Издательство: Астрель, Олимп
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-271-23796-6, 978-5-7390-2340-7

Новая книга известного москвоведа Т. З. Бирюковой открывает перед читателем яркую панораму столичной жизни былых времен, живые и яркие образы московских жителей, знаменитых и давно позабытых, которые радовались и горевали, трудились и праздновали, рождались и умирали в Москве. Книга охватывает период с XVI до начала XX века. В ней использованы уникальные архивные материалы, в том числе и иллюстративные, благодаря которым удалось воссоздать историю повседневной жизни горожан, чьи образы оживают на страницах книги и помогают читателю погрузиться в атмосферу старой Москвы. Особый интерес представляют главы, посвященные москвичкам, их положению в обществе и семье, в том числе и женщинам, вынужденным стать проститутками.

---

Хранить и накапливать

Петр Первый говаривал: «Пусть только живет Россия верою и благочестием». Многое о России узнают, приезжая в гости к москвичам.

Сравнить Москву с каким-либо другим городом на планете совершенно невозможно: Москва уникальна по внешнему убранству и по обычаям жителей, ее населяющих. Иностранцам панорама нашего города представлялась как сплошной лес церквей и необыкновенных других красивейших сооружений.

Преобразования советского времени, конечно, нанесли Москве значительный урон. Однако они не смогли до основания разрушить то, что создавалось веками перед началом 70-летней безрассудной вакханалии. Теперь же усилиями столичных властей, реставраторов, благотворителей, энтузиастов ведется восстановление утраченных памятников и украшение сохранившихся.

По выражению московского митрополита Филарета (1782–1867), «памятник есть безмолвный проповедник, который в некотором отношении может быть превосходнее говорящего, потому что не прекращает порученной ему проповеди, и таким образом она доходит до целого парода и до многих последовательных родов».

Древняя Москва со своими замечательными окрестностями, с многочисленными роскошными зданиями (и где-то, к сожалению, — с их развалинами) принадлежит к описанным (или нераскрытым еще исследователями) памятникам очень разных эпох.

Город был особо выделен из среды других русских поселений еще во время монгольского владычества, когда первые московские князья получили Великокняжеское достоинство от ханов, которые дали повеление всем другим русским князьям слушаться Московского.

С Иоанна Данииловича могучий Великий Новгород уже признавал великих князей из Москвы своими Государями. Такое положение обязывало Москву к преобразованию своего внешнего облика, к становлению ее в положение накопительницы русских богатств.

И хотя в окрестностях Москвы находились достаточные материалы для фундаментальных сооружений, она долго не имела, при повсеместном деревянном строительстве, своих искусных зодчих и каменных дел мастеров. Как христианская вера была заимствована из Византии, так и основы церковного зодчества имели византийские корни. Но москвичи, вместе со всем нашим народом, премного дополнили эту область собственным духом, национальным творчеством и изобретательностью.

Символика и традиции

Первыми по значимости памятниками зодчества в Москве были, конечно, Божьи храмы. В стенах или в подвалах храмов, по древним обычаям, часто хранили казенные деньги. Так было надежнее. Например, под церковью Святого Иоанна Предтечи в Кремле лежала казна великой княгини Софьи, а под церковью Благовещения на Великокняжеском дворе — Государева.

Москва в строительстве своих церквей придерживалась определенной символики. Ее, к сожалению, современные москвичи (да и многие россияне) практически не знают.

Самые первые, ранние, церкви имели, как правило, одну главу. Но с XI века русские храмы строились с двумя верхами, в ознаменование двойственной натуры Иисуса Христа, с тремя главами — Троицы, с пятью — Иисуса Христа как главы и четырех Евангелистов (еще пятиглавие означало пять язв Христовых), в семь верхов — в знак семи таинств, семи даров Святого Духа и семи Вселенских соборов, в девять глав — в девять чинов Ангельских, в тринадцать — Иисуса Христа и двенадцати апостолов. Колокольни, или, как говорили, раньше — колокольницы, чаще всего возводились с западной стороны от храма. Исключений было немного. Московские храмы обильно украшались иконами, поскольку наши соотечественники, по традициям предков, всегда особо почитали божественные лики.

Большое впечатление на любого входящего в церковь производит иконостас с крупными изображениями Христа, Богородицы, апостолов и многих святых перед алтарем.

Узорчатая деревянная резьба иконостасов перешла в Москву из древней русской столицы — Киева. В зодчестве и живописи в византийско-русский стиль впоследствии добавилось немало классических европейских элементов. Однако русские всегда любили видоизменять все иноземное на свой лад. Так, к примеру, главки церквей в своем большинстве, в отличие от чужеземных шлемовидных куполов, имеют форму «маковицы» — «луковки» с заметными «шеями».

Над церквами обыкновенно ставился четырехугольный крест. Иногда под ним располагали полумесяц. Это объяснялось народом как победа креста над луною. То есть в эту символику закладывалась память о свержении монголо-татарского ига (правда, существуют и другие трактовки такого знака). Интересную форму имел крест на каменной церкви Рождества Иоанна Предтечи (или Св. Уара), возведенной вместо деревянной своей предшественницы у Боровицких ворот. Эта церковь, в отличие от древней царской церкви Спаса на Бору (домовой, при дворце), являлась самой первой соборной и приходской в Москве для всего городского населения, когда оно проживало сугубо внутри защитных стен на Боровицком холме.

Руками литейщиков и спасателей

В столице очень хорошо развивалось церковное искусство. Особенной славой пользовались мастера по литью колоколов и пушек.

Заметный интерес современных экскурсантов привлекает к себе величайший в мире Царь-колокол, отлитый в Москве в 1733 году колокольных дел мастером Иваном Федоровым Моториным и его сыном. В состав металла частично вошли расплавленные остатки колокола, вылитого при царе Алексее Михайловиче и поврежденного в пожаре 1701 года.

На Царь-колоколе есть рельефные изображения этого царя (отца Петра Первого) и императрицы Анны Иоанновны. Над ними — лики Спасителя, Богородицы, Иоанна Предтечи, святого апостола Петра и пророчицы Анны.

Для поднятия колокола на колокольню над ямою, в которой был отлит и лежал на железной решетке Царь-колокол, была возведена специальная деревянная постройка. Но в большой московский Троицкий пожар (29 мая 1737 года) эта постройка загорелась. Колокол раскалился. От него откололся большой кусок: из-за резкого перепада температур при обильной поливке водой в пожаре. Здесь надо отметить неопытность поливавших, потому что русские в старину не использовали воду на пожарах. Они не имели в этом деле достаточной практики и во время загорания уменьшить буйство огня никак не пытались. Обыватели не тушили пламя, а лишь не давали ему распространяться вширь, спасая соседние постройки и добро методом разрушения и удаления их от огня (поэтому у русского поселянина признаком принадлежности к пожарной дружине служил подвешенный за пояс топор). Из сохранившихся бревен сооружались обновленные постройки — вот в этом-то деле москвичи весьма искусно преуспевали. Растащили, построили. В следующий пожар — те же действия. Говаривали: «Шей да пори — не будет пустой поры».

Видимо, из-за недостатка подготовки жителей и спасательных средств Москва очень часто подвергалась действию разрушительной стихии. Историки-исследователи в своих рассуждениях редко обходятся без фразы, ставшей в их обиходе крылатой, которую повторю и я: «История Москвы есть история пожаров»…

Но вернемся к нашему чудесному Царь-колоколу.

После той неудачной встречи холодной воды с раскаленным металлом колокола гигант оставался очень долго в земле — 103 года. И только по повелению императора Николая Павловича 23 июля 1836 года Царь-колокол был поднят из земли трудами москвичей (по проекту французского инженера Монферрана) и поставлен на гранитный пьедестал у подножия колокольни Ивана Великого. К нему был приставлен отбитый от монолита кусок. По преданию, находящийся здесь же язык колокола принадлежал другому подобному творению литейщиков.

Приезжающих в Россию иностранцев удивляет, что во время церковного колокольного звона звучание обеспечивает звонарь, раскачивающий язык колокола. Сам же колокол имеет свободную подвеску и не оснащен никаким механизмом для движения (в отличие от западно-европейских).

Получилось так, что в Царь-колокол никто никогда не звонил. Как, впрочем, и в его соседку, Царь-пушку, никто никогда не закладывал ядер для боевой стрельбы.

Царь-пушка, или «Дробовик Российский» по-старинному, замечательна по величине, а также — своей изящной красивой отделкой.

«Слита бысть сия пушка в преименитом царствующем граде Москве лета 7094… Делал пушку пушечный литец Ондрей Чохов» — из надписи на пушке. Поскольку в 1700 году Петр Первый ввел на Руси европейское летоисчисление от рождения Иисуса Христа, то старый 7094 год русского календаря от Сотворения мира соответствует современному 1586-му.

На дульной части пушки находится конное барельефное изображение царя Федора Иоанновича. Государь сидит верхом в полном царском наряде со скипетром в руке и в венце на голове (в подобных венцах рисовались святые).