Луи Альтюссер - За Маркса

• Название: За Маркса
• Автор: Луи Альтюссер
• Издательство: «Праксис»
• Жанр: Философия
• Год: 2006
• ISBN: 5-901574-59-1

Книга Луи Альтюссера «За Маркса» — важнейший текст западного марксизма после Второй мировой войны, выдержавший с момента своей первой публикации пятнадцать переизданий. Он произвел революцию в прочтении классических работ Маркса, заложив основы нового понимания философии, политики, истории. Книга содержит разработку базовых понятий, составивших фундамент так называемого «структуралистского» или «недиалектического» марксизма.

---

B) Легко догадаться (Маркс: «у Сю персонажи… призваны выражать как свои собственные мысли, как сознательный движущий принцип их действий, литературные намерения, которые побудили автора заставить их действовать тем или иным образом»), что сам роман Сю раскрывает его проект, заключающийся в том, чтобы дать «народу» литературный миф, который был бы одновременно и пропедевтикой того сознания, которым он должен обладать, и тем сознанием, которым он должен обладать для того, чтобы быть народом (т. е. быть «спасенным», т. е. подчиненным, парализованным, одурманенным, короче говоря, нравственным и религиозным). Вряд ли возможно с большей ясностью выразить ту мысль, что именно буржуазия изобрела для народа народный миф мелодрамы, что именно она предложила или навязала ему этот миф (газетные и журнальные фельетоны, дешевые «романы») вместе с ночлежными домами, с раздачей пищи для неимущих и т. д., т. е. всю эту детально продуманную систему превентивной благотворительности.

Г) Поэтому довольно забавно наблюдать, как большинство влиятельных критиков делают вид, будто испытывают к мелодраме неподдельное отвращение. В их лице буржуазия словно забывает, что заслуга изобретения мелодрамы принадлежит ей самой! Тем не менее это изобретение, честно говоря, уже устарело: и мифы, и благотворительные акции «для народа» планируют сегодня и по — иному, и с большей изобретательностью. Кроме того, это изобретение было изобретением для других, и если ваши собственные благие дела, получив полное признание, восседают по правую руку от вас самих и без малейшего стеснения разгуливают на ваших сценах, то это довольно странное зрелище! Разве можно представить себе Presse du Coeur (этот народный «миф» современности) приглашенной на духовное собрание господствующих идей? Не следует смешивать разные порядки.

Д) Разумеется, себе часто позволяют то, что запрещают другим (в прежние времена как раз в этом заключалась отличительная черта сознания и образа жизни «грандов»): смену ролей. Благородный персонаж может в шутку выбрать карьеру слуги, тем самым заимствуя у народа то, что он сам ранее дал или оставил ему. Все, таким образом, заключается в подразумеваемом, неявном обмене, в заимствовании и в его условиях: короче говоря, в иронии игры, благодаря которой играющий доказывает себе (но это значит, что у него есть потребность в этом доказательстве?), что его ничто не может одурачить, даже те средства, которые он применяет для того, чтобы одурачивать других. Другими словами, он хотя и желает позаимствовать у «народа» эти мифы, т. е. ту дешевку, которая для него же и была сфабрикована и распределена соответствующим образом, но лишь при том условии, если ему представится возможность приспособить их к своим нуждам и трактовать их соответственно своим потребностям. Среди таких трактовок могут быть как удачные (Брюан, Пиаф и т. д.), так и посредственные (братья Жак). Играющий сливается с «народом» из кокетства, наслаждаясь мыслью, что он использует «низкие» методы: именно поэтому следует играть (или не играть) в ту народность, которая навязана народу, в народность народного «мифа», в народность, попахивающую мелодрамой. Тем не менее эта мелодрама не заслуживает того, чтобы появиться на сцене (на подлинной сцене, не сцене театра). Ею наслаждаются небольшими порциями, в кабаре.

Е) Из сказанного следует вывод: ни амнезия, ни ирония, ни отвращение, ни самодовольство не имеют ничего общего с критикой.

71

«Основная характерная черта произведения заключается именно во внезапных проявлениях истины, которая еще не получила окончательного определения… El Nost Milan — это драма вполголоса, драма, постоянно рассказываемая и продумываемая заново, которая, все снова и снова изменяясь, постепенно становится все более однозначной, которая состоит из одной серой линии, очертания бикфордова шнура. Как раз поэтому несколько наиболее значимых восклицаний Нины и ее отца кажутся особенно трагическими… Для того чтобы подчеркнуть эту скрытую структуру пьесы, было решено отчасти изменить ее конструкцию. Благодаря объединению второго и третьего действий четыре действия, предусмотренные Бертолацци, были сведены к трем…» (презентация спектакля).

72

Не следует думать, что это самоузнавание не подчиняется требованиям, которые в конечном счете определяют судьбу идеологии. Действительно, искусство есть одновременно и воля к самоузнаванию, и самоузнавание как таковое. Поэтому то единство, которое я (в общих чертах) принимаю здесь как предпосылку для того, чтобы сузить границы исследования, — эти разделяемые общие мифы, темы, стремления которые обеспечивают возможность представления как культурного и идеологического феномена, — это единство в своих истоках есть в той же мере желаемое или отвергаемое единство, как и единство закрепленное. Другими словами, в театральном и даже в любом эстетическом мире идеология никогда не перестает быть местом споров и сражений, в котором глухим или гулким эхом отдаются шум и потрясения политических и социальных битв человечества. Разумеется, может показаться странным, что, стремясь дать объяснение зрительского поведения, я выдвигаю на первый план чисто психологические процессы (такие, как идентификация), — ведь известно, что их эффекты порой подвергаются радикальному отрицанию: есть и такие зрители, которые не желают ничего слышать до того, как поднимется занавес, и которые даже после начала спектакля отказываются узнавать себя в предлагаемом им произведении или в его интерпретации. Найти соответствующие примеры нетрудно: имя им легион. Разве итальянская буржуазия не отвергла Бертолацци, разве не превратила она его в жалкого неудачника? И разве здесь, в Париже, в июне 1962 г. не был он вкупе с Стрелером подвергнут осуждению директорами сознания «парижской» публики, которые вынесли свой приговор, не выслушав его по — настоящему — в то время как в Италии широкая народная аудитория приняла и признала его?

73

Имеется в виду статья Ф. Энгельса «Наброски к критике политической экономии», написанная им в конце 1843 г. — январе 1844 г. и опубликованная в том же году в «Немецко — французском ежегоднике» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 544–571). — Прим. пер.

74

Р. Гароди: «…вполне понять, что мы рискуем выбросить за борт, когда недооцениваем гегелевское наследие в мысли Маркса: не только ранние работы Маркса, работы Энгельса и Ленина, но и сам «Капитал»» (R. Garaudy, A propos des manuscrits de 44, Cahiers du communisme, p. 118 (mars 1963)).

75

Г. Мюри: «…мне не кажется обоснованным признание того, что он (Л. А.) не без излишнего шума предложил новое понятие, для того чтобы высказать истину, известную со времен Маркса и Энгельса. Более вероятно то, что ему показалось необходимым настаивать на существовании непреодолимого разрыва между детерминацией со стороны базиса или инфраструктуры и надстройки или сверхструктуры. Именно поэтому он отказывается менять местами полюсы противоречия между гражданским обществом и государством, о котором идет речь у Гегеля, делая, подобно Марксу, гражданское общество доминирующим полюсом, а государство — явлением, феноменом этой сущности. Между тем это решение, искусственно введенное в диалектику истории, делает для него невозможным увидеть то, как сам внутренний принцип капитализма в его специфическом противоречии порождает посредством своего собственного развития более высокую стадию империализма, неравномерность прогресса и необходимость наиболее слабого звена…» (La Pensée, avril 1963, Matérialisme et Hyperempirisme, p. 49). P. Гароди: «Хотя опосредования могут быть бесконечно сложными, человеческая практика едина, и именно ее диалектика представляет собой движущий принцип истории. Скрывать ее за (действительным) многообразием «сверхдетерминаций» значит затемнять наиболее существенное содержание «Капитала», который в первую очередь является исследованием этого главного противоречия, этого фундаментального закона развития буржуазного общества. Но как тогда возможно мыслить объективное существование основополагающего закона развития нашей эпохи, закона перехода к социализму?» (р. 119).

76

Свести счеты. Именно это выражение Маркс употребляет в предисловии к работе «К критике политической экономии» (1858), когда, мысленно возвращаясь к своей встрече с Энгельсом, которая произошла весной 1845 г. в Брюсселе, и к работе над «Немецкой идеологией», он говорит о сведении счетов (Abrechnung) с «нашей прежней философской совестью». В послесловии ко второму изданию «Капитала» речь также явно идет об этом сведении счетов, которое предполагает признание долга, а именно признание «рациональной стороны» гегелевской диалектики.

77