Лев Остерман - Римская история в лицах

• Название: Римская история в лицах
• Автор: Лев Остерман
• Издательство: Издательство «О. Г. И.»
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-900241-46-7

Лица... Личности... Личины... Такова история Рима в своеобразном изложении Льва Остермана: автор анализирует деяния ярких, необычных личностей — политиков, поэтов, полководцев, — реконструируя их психологические портреты на фоне исторического процесса. Но ход истории определяют не только великие люди, а целые группы, слои общества: плебс и «золотая молодежь», жители италийских провинций и ветераны римской армии, также ставшие героями книги. Читатель узнает, как римляне вели войны и как пахали землю, что ели и как одевались, об архитектуре и способах разбивки военных лагерей, о рынках и театрах. Читатель бродит по улицам и рынкам, сидит в кабачках и греется в термах, читает надписи на стенах и слушает, как беснуется и замирает, низвергает кумиров и ликует вечный город. Читатель воочию видит благородные лики и гнусные личины, следит за формированием истинно римского великого характера, ставшего идеалом в веках для лучших сынов России и Европы...

=================================

Памяти Натана Эйдельмана

=================================

---

Древность рода Вителлиев была довольно сомнительной. Но дед Авла Вителлия принадлежал к сословию всадников и был управляющим имений Августа, а отец — трижды консулом и наместником в Сирии. Детство и отрочество Авла прошло на Капри среди любимцев Тиберия. У трех следующих принцепсов он тоже был в милости. У Калигулы — за любовь к скачкам, у Клавдия — за пристрастие к азартным играм, а у Нерона — в качестве распорядителя состязаний кифаредов с участием императора. Он побывал и консулом, и правителем Африки, но богатства не нажил — наверное, из-за своего чревоугодия.

Знатность рода и былые заслуги делают Вителлия подходящим кандидатом в императоры. Командир одного из легионов верхнегерманского войска Авл Цецина берет инициативу в свои руки. Это молодой, красивый и честолюбивый офицер, ловкими речами и простотой обращения сумевший завоевать расположение солдат. За растрату казенных денег Гальба приказал отдать его под суд. Посеяв смуту, он рассчитывает уйти от наказания. Ему удается, как уже упоминалось, подбить солдат двух легионов к отказу от присяги Гальбе. В Агриппинову колонию (нынешний Кельн) к Вителлию посылают знаменосца, чтобы уведомить о своем отказе. Это еще не прямое предложение верховной власти, но Вителлий поставлен перед нелегким выбором. Либо он должен поддержать их инициативу и тем самым стать во главе мятежа, либо выступить на его усмирение, зная, что и его войска ненадежны. Вителлий колеблется. Через гонцов запрашивает мнение легатов подначальных ему легионов. На следующий день Фабий Валент, самый решительный из них, чей зимний лагерь расположен неподалеку, в сопровождении конного отряда вступает в город и приветствует Вителлия как императора. Его примеру, точно соревнуясь друг с другом, спешат последовать и остальные. Все верхнегерманские легионы, позабыв о своей присяге верности сенату и народу, в течение недели переходят под командование Вителлия. Воцаряется атмосфера всеобщего энтузиазма. Впервые в Римской истории провинциальная армия берет в свои руки собственную судьбу, а с ней и судьбу Рима. Тацит свидетельствует:

«Не только знатные люди в колонии и офицеры в лагерях, которые и так были богаты, а в случае победы рассчитывали разбогатеть еще больше, но даже простые солдаты целыми манипулами и поодиночке вносили свои сбережения, а если денег не было, отдавали нагрудные бляхи, изукрашенные портупеи, серебряные застежки — то ли в порыве восторга, то ли по расчету». (Тацит. История, 1, 57)

Вскоре были сформированы две передовые армии для вторжения в Италию. 40-тысячное войско из Нижней Германии под командованием Валента должно было спуститься в Прованс и через Коттианские Альпы перейти в верховья Пада (нынешняя По). А войско Цецины, численностью в 30 тысяч человек, получило приказ из Верхней Германии кратчайшим путем пройти в Италию через перевал Большой Сенбернар. Тацит отмечает любопытную особенность момента, предшествовавшего выступлению войск:

«Император и армия самым удивительным образом отличались друг от друга. Солдаты настаивают, требуют начать войну немедленно, пока галльские провинции еще трепещут от страха, а испанские медлят. Нас не остановит ни зима, ни привычка к мирной жизни, достойная только трусов, кричат они. Надо вторгнуться в Италию, занять Рим. Во время гражданских смут самое безопасное — идти вперед, и действовать важнее, чем рассуждать. Вителлий же, как будто оцепенев, не двигался с места. Предвкушая положение принцепса, он проводил время в праздности, роскоши и пирах, средь бела дня появлялся на людях, объевшись и пьяный. Солдаты, охваченные воодушевлением и энергией, действовали за него, и поэтому могло показаться, будто в армии есть настоящий командующий, который людям мужественным внушает надежду на успех, а совсем слабым — страх... Войска стояли в полной боевой готовности и требовали приказа о выступлении». (Там же, 1, 62)

Наконец оба войска выступают. Вителлий остается в колонии для формирования второго эшелона вторжения. Путь Валента и Цецины через Галлию и нынешнюю Швейцарию одинаково отмечен грабежами и притеснением местных жителей. Об убийстве Гальбы они узнают по дороге, но продолжают движение, не желая признавать императором Отона. Начинается полномасштабная гражданская война, когда друг другу противостоят не ополченцы и партизаны, а профессиональные армии.

Тем временем оба новоиспеченных императора обмениваются посланиями. Сначала любезными, предлагая один другому свою милость, деньги и спокойную жизнь в любом месте за отказ от власти. Потом — все более резкими. Убедившись в бесплодности дальнейших переговоров, Отон начинает готовиться к отпору. В отличие от Вителлия, он сам организует войско, назначает командиров и намеревается выступить вместе с ними.

«Чтобы прослыть великодушным к человеку, пользующемуся доброй славой, но ненавидимому окружением императора, Отон приказывает привести на Капитолий Мария Цельса — кандидата в консулы, которого он в свое время заключил в тюрьму и спас таким образом от ярости солдат. Цельс не только подтвердил, что оставался верным Гальбе, но и дал понять Отону какую пользу могут принести ему самому люди, умеющие хранить верность принцепсу. Отон не стал вести себя как государь, прощающий преступника. Он призвал богов в свидетели того, что они с Цельсом примиряются как равный с равным, тут же ввел его в число своих самых близких друзей и вскоре отправил на войну вместе с другими полководцами». (Там же, 1, 71)

Подготовка занимает два месяца. Незадолго до ее окончания происходит эпизод, хорошо иллюстрирующий степень самоуправства солдат и характер их взаимоотношений с императором и сенатом. Эпизод этот подробно описан у Тацита, короче — у Плутарха. Воспользуюсь вторым описанием.

Отон приказывает привести из Остии в Рим когорту гражданского ополчения. Вооружение для нее должен взять из арсенала трибун преторианцев Криспин. Ему было удобно сделать это ночью. Но, когда он начал грузить оружие на повозки...

«...самые дерзкие из солдат, — пишет Плутарх, — разом подняли крик, что Криспин, дескать, явился к ним с недобрыми намерениями, что сенат замышляет переворот и что оружие везут не в Рим к Цезарю, но против Цезаря. Крики эти многих подняли на ноги и ожесточили настолько, что одни напали на повозки, другие убили двух центурионов, пытавшихся оказать сопротивление, и самого Криспина, а потом все снарядились в путь и, призывая друг друга помочь Цезарю, тронулись в столицу. У Отона в тот вечер обедали восемьдесят сенаторов. Узнав об этом, солдаты решили, что им представляется счастливый случай перебить всех врагов императора разом, и помчались ко дворцу. В городе поднялся отчаянный переполох — все были уверены, что сейчас начнется грабеж, — люди во дворце лихорадочно заметались, забегали, а сам Отон оказался в тяжелейшем затруднении: страшась за своих гостей, он сам был им страшен, он видел их взоры, прикованные к нему в безмолвном ужасе, тем большем, что некоторые пришли с женами. Послав начальников охраны переговорить с солдатами и успокоить их, император в то же время выпустил приглашенных через другие двери. И едва успели они скрыться, как наемники вломились в залу и потребовали ответа, куда подевались враги императора. Отон встал во весь рост на своем ложе и лишь ценою долгих уговоров, просьб и даже слез удалось ему заставить солдат уйти. На другой день, назначив каждому в награду по тысяче двести пятьдесят драхм, он отправился в лагерь и сперва хвалил всех вместе за преданность и верность, но потом сказал, что иные — немногие — со злым умыслом мутят войско, выставляя в ложном свете доброту императора и преданность ему воинов, просил разделить его негодование и помочь наказать смутьянов. Речь его была встречена дружным одобрением, все кричали, чтобы он поступал так, как находит нужным, и Отон, схвативши всего двоих, чья смерть ни у кого не могла вызвать жалости, возвратился к себе». (Плутарх Сравнительные жизнеописания. Отон, П)

Как это нередко бывает в начале войны, город был полон тревожных слухов. Говорили, что в Рим проникли солдаты Вителлия, чтобы выведать настроения горожан...

В середине марта Отон выступает в поход. Префектом Рима он назначил Флавия Сабина — брата будущего императора Веспасиана, который в это время вел войну в Иудее. Позаботился он и о безопасности матери и жены Вителлия, находившихся в Риме. В составе сформированного войска на войну отправлялись и преторианцы. Сам император боевого опыта не имел, но во главе легионов он поставил заслуженно прославленных командиров: уже знакомого нам Мария Цельса, Анния Галла и Светония Паулина. Однако от опыта и квалификации этих полководцев немногое зависело. Им пришлось командовать солдатами распущенными и наглыми, не желавшими признавать никого, кроме императора, который от них получил свою власть. Впрочем, и неприятельское войско отнюдь не отличалось дисциплиной. Легионеры Валента и Цецины уже успели войти во вкус самоуправства. Правда, у них был опыт походов и сражений, в то время как военная служба многих солдат Отона, особенно преторианцев, проходила в городах — на празднествах и в театрах.