Александр Александров - Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

• Название: Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
• Автор: Александр Александров
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-8159-0310-8

Мария Константиновна Башкирцева (1860—1884), русская художница, автор всемирно известного «Дневника», написанного ею по-французски и несколько раз выходившего по-русски. (Наиболее полный текст публикуется в «Захарове» летом 2003 года.) Большую часть жизни прожила в Париже, где и умерла в возрасте 24 лет. Несмотря на столь ранюю смерть от чахотки, прожила удивительно полную и яркую жизнь. Была множество раз влюблена, больше всего на свете жаждала славы и поклонения, переписывалась с Эмилем Золя и Ги де Мопассаном, выставляла свои картины в Парижском Салоне и получала награды, общалась с замечательными людьми. Всё это так и не увидело света: дневник в традициях того времени был сильно сокращен наследниками, которые убрали оттуда самые сокровенные и интимные подробности ее жизни и частной жизни ее семьи. Александр Александров восстанавливает всё то, что осталось за кадром: множество лет он изучал жизнь Муси, как называли Башкирцеву ее близкие, и вряд ли кто знает о ней больше, чем он. «Кто такая Мария Башкирцева? Многим это имя ни о чем не говорит, кто-то слышал про рано умершую в 1884 году русскую художницу, жившую в Париже, некоторые читали ее написанный по-французски «Дневник», неоднократно издававшийся в русском переводе в конце XIX — начале XX века и недавно переизданный вновь. ...Какой соблазн изложить законченную человеческую жизнь, наполненную чаяниями и страданиями, душевной и физической болью; жизнь, вызывающую предельное сопереживание в чувствительных душах; и покуда такие души — а их миллионы! — не переведутся на земле, ей, Башкирцевой, будут сочувствовать...»

---

Вот что пишет о Жорже Бабанине сама Мария Башкирцева:

“Этот ужасный и несчастный человек уже с девятнадцати лет предавался всем возможным

безумствам. Предмет восхищения и обожания родных, он перешагивал через всех, а начал

с того, что попал в несколько скандальных историй; но при встрече с полицией испугался

и спрятался за юбки матери, которую иногда бил. Он все также пьянство-вал, но с

некоторыми перерывами, и в эти моменты становился галантным, образованным,

загадочным, соблазнительным, очень красивым, рисовал карикатуры, писал

восхитительные шуточные стихи, а затем вновь - водка и связанные с ней ужасы”.

(Неизданное, предисловие).

Какие-то особые отношения связывали ее мать и дядю Жоржа, мать не раз выручала его из

полицейских участков, принимала его дома с сомнительными девицами и опустившимися

личностями. И, несмотря на все учиненные им скандалы не могла с ним окончательно

порвать. Тот, вероятно, тоже любил сестру. Однако все, что касается взаимоотношений

брата и сестры, вырвано из дневника матерью Марии, как предположила французская

исследовательница К.Конье.

“Мне только что сказали, что мама очень больна, я совсем сонная спустилась в столовую и

застала маму в ужасном состоянии, а вокруг всех наших - с перепуганными лица-ми. Я

вижу, что ей действительно плохо. Она говорит, что хотела меня увидеть, прежде чем

умереть. Это нервный припадок, но никогда он не был таким сильным. Все в отчаянии. У

бедного Жоржа обезумевшие глаза, так он испуган.” (Запись от 25 октября 1873 года; этой

записи нет ни в одном русском издании, а последняя строка, с упоминанием имени Жоржа

отсутствует и во французском).

Но вернемся, однако, к самой Марии Башкирцевой. Муся росла любимцем всей семьи.

Взрослые потакали всем ее желаниям. По обычаям дворянских семей того времени, у нее

постоянно были две гувернантки, русская и француженка. Ее учили французскому, игре на

рояле, рисованию. Сколько она себя помнила, все время рисовала. Любила рисовать на

зеленом сукне ломберного столика, когда взрослые садились за карты. Муся рисовала и

мечтала.

Вот как она сама описывает раннее детство, то, что прошло еще в России:

“Но если я ничто, если мне суждено быть нечем, почему эти мечты о славе с тех пор, как я

сознаю себя? И что означают эти вдохновенные порывы к великому, к величию,

представлявшемуся мне когда-то в форме богатств и титулов? Почему с тех пор, как я

способна связать две мысли, с четырех лет, живет во мне эта потребность в чем-то

великом, славном... смутном, но огромном?.. Чем я только не перебывала в моем детском

воображении!.. Сначала я была танцовщицей - знаменитой танцовщицей Петипа,

обожаемой Петербургом. Каждый вечер я надевала открытое платье, убирала цветами

голову и с серьезнейшим видом танцевала в зале при стечении всей нашей семьи. Потом я

была первой певицей в мире. Я пела, аккомпанируя себе на арфе, и меня уносили с

триумфом... не знаю кто и куда. Потом я электризовала массы силой моего слова...

Император женился на мне, чтобы удержаться на троне, я жила в непосредственном

общении с моим народом, я произносила перед ним речи, разъясняя свою политику, и

народ был тронут мною до слез... Словом, во всем - во всех направлениях, во всех

чувствах и человеческих удовлетворениях - я искала чего-то неправдоподобно великого...”

(Запись от 25 июня 1884 года, за несколько месяцев до смерти.)

“С тех пор как я сознаю себя - с трехлетнего возраста (меня не отнимали от груди до трех с

половиною лет), - все мои мысли и стремления были направлены к какому-то величию.

Мои куклы были всегда королями и королевами, все, о чем я сама думала, и все, что

говорилось вокруг моей матери, - все это, казалось, имело какое-то отношение к этому

величию, которое должно было неизбежно прийти” (Предисловие к “Дневнику”.).

В ее словах, безусловно, есть преувеличение. Трудно себе представить человека, который

помнил бы, как сосет грудь у матери. Но так у нее всегда, во всем преувеличение.

Константин Башкирцев очень переживал разрыв с женой. Однажды он решился на

отчаянный поступок и выкрал из имения тестя свою семилетнюю дочь и ее брата погодка

Поля. Но тесть с тещей и сыновьями нагрянули к нему и почти силой отбили детей.

Думаю, в то время это событие сильно отразилось на психике детей, но всего этого нет в

дневнике, изъято. Снова встретилась Мария с отцом только через десять лет, уже

повзрослевшей.

Каждый вечер, ложась спать, маленькая девочка шептала слова молитвы:

- Господи! Сделай так, чтобы у меня никогда не было оспы, чтобы я была хорошенькая, чтобы у меня был прекрасный голос, чтобы я была счастлива в семейной жизни и чтобы

мама жила как можно дольше!

Из публикации этой молитвы вычеркнута фраза: “... сделай так, чтобы у меня были

кавалеры, которые ухаживали бы за мной...”, как неприличная для девочки.

В дальнейшем подобные операции с “Дневником” я не буду, кроме крайних случаев,

оговаривать, но сейчас мне просто хотелось показать читателю уровень того, что

считалось приличным и неприличным.

Неизвестно, как бы сложилась судьба Марии Башкирцевой, если бы младшая сестра ее

матери, Надин, не вышла замуж за богатого старика Фаддея Романова. С этого момента

начинается поворот в ее судьбе.

Глава третья

БАДЕН-БАДЕН. ЖИЗНЬ РУССКИХ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Сказочно богатый старый холостяк Фаддей Романов, появившись на горизонте, сначала

ухлестывал за матерью Марии Башкирцевой, кажется, у него даже был с ней

кратковременный роман (они вместе ездили в Краков), заглядывался он и на

десятилетнюю Марию, но в итоге семья, не без помощи дяди Жоржа, окрутила его и

женила на некрасивой Надин. Иногда на него находили приступы безумия, возможно,

белой горячки, а через год после свадьбы он скоропостижно скончался, однако, успев

оставить завещание на все свое огромное состояние в пользу молодой жены. Тут же

поползли слухи об отравлении Романова, стали пересказывать историю его женитьбы:

будто бы его опоили и обманом женили на младшей сестре; семья Романова (его сестра и

другие родственники) через суд оспорила завещание, утверждая, что подпись его на

завещании подделана. Начался процесс, который длился без малого десять лет, и

отголоски которого мы находим даже в напечатанном тексте дневника.

Но еще прежде, при жизни Романова, на его деньги, вся семья отправилась за границу.

“В 1870 году, в мае месяце, мы отправились за границу. Мечта, так долго лелеемая

матерью, исполнилась. Около месяца провели мы в Вене, упиваясь новостями, прекрас-

ными магазинами и театрами. В июне мы приехали в Баден-Баден, в самый разгар сезона

роскоши, светской жизни. Вот члены нашей семьи: дедушка, мама, муж и жена Р-вы (Ро-

мановы - авт.), Дина (моя двоюродная сестра), Поль и я; кроме того, с нами был милей-

ший, несравненный доктор Валицкий. Он был по происхождению поляк, но без излишне-

го патриотизма, - прекрасная, но очень ленивая натура, не переносившая усидчивого тру-

да...” ( Предисловие к “Дневнику”.)

Баден-Баден, куда после Вены прибыли путешественники, был моднейшим в Евро-пе

курортом. Этот Баден следует отличать от трех других, одного австрийского близ Вены и

двух швейцарских. Маленький зеленый немецкий городок в великом герцогстве Баден-

ском, расположенный в горах Шварцвальда, с населением в то время всего-то около деся-

ти тысяч человек, принимал за летний сезон в несколько раз больше туристов. Еще со

времен римлян это место славилось своими горячими ключами, римляне же первыми уст-

роили здесь свои термы. Баденские воды употреблялись для купания, душа и питья. Горя-

чие ключи брали начало в утесах дворцовой террасы, за приходской церковью и по трубам

шли в городские купальни. Они пользовались известностью в лечении болезней брюшной

полости, золотухи, расстройства почек, застарелых ревматизмов и подагры, этих “профес-

сиональных” болезней аристократов.

Во времена французской революции аристократы бежали за границу и оседали в Баден-

Бадене. Так было положено начало его славе. В течение всего девятнадцатого века слава

Баден-Бадена только нарастала. Цены на жилье там взлетали не по дням, а по часам. К

концу 60-х годов XIX столетия в Баден-Бадене было возведено уже двенадцать крупных

отелей, самым великолепным из которых был знаменитый Кур де Бад.