Александр Александров - Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

• Название: Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
• Автор: Александр Александров
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-8159-0310-8

Мария Константиновна Башкирцева (1860—1884), русская художница, автор всемирно известного «Дневника», написанного ею по-французски и несколько раз выходившего по-русски. (Наиболее полный текст публикуется в «Захарове» летом 2003 года.) Большую часть жизни прожила в Париже, где и умерла в возрасте 24 лет. Несмотря на столь ранюю смерть от чахотки, прожила удивительно полную и яркую жизнь. Была множество раз влюблена, больше всего на свете жаждала славы и поклонения, переписывалась с Эмилем Золя и Ги де Мопассаном, выставляла свои картины в Парижском Салоне и получала награды, общалась с замечательными людьми. Всё это так и не увидело света: дневник в традициях того времени был сильно сокращен наследниками, которые убрали оттуда самые сокровенные и интимные подробности ее жизни и частной жизни ее семьи. Александр Александров восстанавливает всё то, что осталось за кадром: множество лет он изучал жизнь Муси, как называли Башкирцеву ее близкие, и вряд ли кто знает о ней больше, чем он. «Кто такая Мария Башкирцева? Многим это имя ни о чем не говорит, кто-то слышал про рано умершую в 1884 году русскую художницу, жившую в Париже, некоторые читали ее написанный по-французски «Дневник», неоднократно издававшийся в русском переводе в конце XIX — начале XX века и недавно переизданный вновь. ...Какой соблазн изложить законченную человеческую жизнь, наполненную чаяниями и страданиями, душевной и физической болью; жизнь, вызывающую предельное сопереживание в чувствительных душах; и покуда такие души — а их миллионы! — не переведутся на земле, ей, Башкирцевой, будут сочувствовать...»

---

Вот как происходила игра. Описание рулетки нам оставила в своем дневнике 1867 года

Анна Григорьевна, жена Федора Михайловича Достоевского.

“...Мы отправились с ним в вокзал. Это довольно большое здание, с прекрасной большой

залой посредине и с двумя боковыми залами. Этот вокзал называется “Conversation”.

Наконец-то я увижу рулетку, думала я, входя в залу. Но я, право, ее пред-ставляла себе

гораздо великолепнее, чем я теперь увидела. За большим столом, посредине которого

находится самая рулетка, сидят шесть крупье, по двое у каждой стороны стола, для

раздачи денег, и по одному в концах стола”.

Больше описывать нечего, довольно скучное на первый взгляд заведение, но стра-сти в

нем кипят нешуточные:

“Вот уже два раза я вижу здесь одну русскую, которая играет всегда на золото и постоянно

выигрывает. Она ставит большей частью на цифры, но также и на zero. Но вот что

замечательно: я заметила, что она три раза поставила на zero и три раза выиграла. Это

меня вводит в сомнение: справедливо ли она играет? Один из крупье, раздающих деньги, молодой черноволосый господин, постоянно к ней обращается, улыбается и переглядыва-

ется с нею и бесцеремонно говорит. Мне кажется, не может ли тут существовать каких-

нибудь сношений между нею и им? Может быть, он, как крупье, знает по некоторым при-

метам, когда может выйти zero и не передает ли он ей как-нибудь это, потому что она без-

ошибочно выигрывает на zero. Раз только она поставила и не выиграла. Вообще эта особа

одевается очень великолепно, в бриллиантовых серьгах, в локонах, в светло-сиреневом

платье, с белым шелковым лифом и лиловыми рукавами, отделанными белыми с черным

кружевами... Мне бы очень хотелось узнать ее фамилию, тем более, что лицо ее мне очень

знакомо, и лица спутников. Но Федя очень несчастливо играл, - он проиграл все пятна-

дцать талеров. Сзади меня стояла какая-то немка с мужем, который отмечал на бумажке

выходившие номера. Она долго, долго держала в руках своих талер, который хотела тоже

поставить на ставку, долго не решалась, наконец, поставила вместе с Федей и проиграла.

Ведь эдакое несчастье. Пожалуй, у ней только и есть, что этот талер, и вдруг проиграть

его, как это обидно. Была тут еще одна молодая девушка, которая тоже ставила талер, проиграла его и так потом не ставила, - может быть, тоже последний. Говорят, что здеш-

ние жители проигрывают в воскресенье, пытая счастье, все свои сбережения, сделанные за

трудовую неделю. Как жаль! Какая-то старуха в желтой шляпе несколько раз ставила пя-

тифранковики и каждый раз выигрывала, так что меня это даже поразило: куда ни поста-

вит, непременно и выиграет. Она унесла, мне кажется, пятифранковиков штук 15, если не

более. Потом подле меня стоял один какой-то, вероятно, благородный мужчина, очень

жарко дышал, просто-напросто сопел. Он поставил несколько раз 5 франков, и каждый раз

выигрывал... Потом он стал ставить на числа и три раза таким образом выиграл. Так что

он унес. я думаю, непременно франков 100, если не больше. Потом подле меня стоял еще

один человек, довольно красивый, который играл на золото. Он ставил большей частью

rouge или noir и, по мере того, как у него накоплялось, он ставил a la masse 5 Louis, a la masse. Так что у него под конец накопилось a la masse до 15 луидоров. Потом он поставил

9 луидоров и проиграл. Он ужасно, как краснел. Мне кажется, ему было очень досадно так

много проиграть. Проиграв все, мы с Федей вышли из зала и отправились домой”.

Баденский игорный дом привлекал к себе огромное количество туристов. По кон-тракту

игорный дом платил городу аренду 500 000 флоринов в год и тратил такую же сум-му на

украшение “променады”, на концерты и другие увеселения. На лугу Цихтенхайлена-ле, где были лучшие променады, играли в лаунтеннис и крокет. Забавно были одеты муж-

чины, махавшие ракетками: в белые суконные панталоны и рубахи и такие же суконные

колпаки.

Публика обыкновенно собиралась возле Конверсационсгауза, где находилось кази-но.

Здание Конверсационсгауза было построено в 1824 году во вкусе ренессанса, с вели-

колепными столовыми, концертными и бальными залами, окруженное аллеями и садами.

Здесь, в читальне, которая охотно посещалась гостями, всегда можно было найти свежую

газету. В Бадене был прекрасный театр, открытый в 1862 году. Неподалеку от города в

местечке Иффецгейм, на специально выстроенном ипподроме, ежегодно в конце августа

проходили трехдневные скачки, так что прибывшие в город аристократы могли не изме-

нять своим привычкам.

Жизнь светского общества того времени строго регламентирована. Летом живут в Баден-

Бадене: лаунтеннис с 4 до 5 пополудни на лугу Цихтенхайленале, там же лучшие

променады, прогулки в каретах, посещение Старого замка Гогенбаден на высоте почти

пятисот метров над уровнем моря, с развалин которого открывается великолепный вид на

рейнскую долину до самого Страсбурга. Вечерами - концерты, которые дают лучшие му-

зыканты Европы или театр, или танцевальные вечера. В течение 60-х годов множество

концертов дал в Баден-Бадене композитор Берлиоз.

С осени никто не поедет в Баден-Баден, осень общество проводит в Париже, с де-кабря

открывается в Париже сезон. Он делится на две части: до великого поста, начинаю-щегося

за сорок дней до Пасхи. До поста свет больше занят танцами: светские балы идут один за

другим, уступая место маскарадам и балам благотворительным. За день бывает до трех

балов, нескольких концертов и публичных чтений комедий и трагедий. Впрочем,

некоторые проводят сезон не в Париже, а в Ницце, уезжая туда в декабре, потому что

приехать в Ниццу в купальный сезон - это пошлость, которую не может себе позволить

аристократ. Башкирцевы впоследствии жили в Ницце постоянно, и Муся жаловалась на

страшную провинциальную скуку летнего сезона. В Ницце общество ждали скачки, лю-

бимая забава аристократов - стрельба по голубям, званые вечера на виллах, костюмиро-

ванные балы...

Светские отношения вообще легче завязывались на водах.

“Вообразите большую залу с высокими сводами, а в ней - просторный бассейн, из

которого торчит множество голов, принадлежащих существам обоего пола и самого раз-

ного возраста, иные из которых украшены весьма кокетливыми уборами, а иные - самым

заурядным ночным колпаком. Я вошел в воду, приветствуя одного за другим всех присут-

ствующих; можно было подумать, что я ступил на ковер, устилающий пол гостиной. В

самом деле, по элегантности купальня ничуть не уступала салону. Здесь уже образовались

свои кружки. Мужчины, разбившись на группы и погрузившись в воду по самый подборо-

док, степенно рассуждали о политике. Дамы щебетали; некоторые из них, расположив-

шись перед маленькими плавучими столиками, занимались рукоделием, другие читали,

устроив книгу на пробковом пюпитре. Картина, не лишенная известной живописности;

портило ее лишь отвращение, внушаемое публичным купанием...” - так отзывался о водах

один из французских журналистов того времени.

Маленькая тщеславная провинциальная девочка из-под Полтавы, Муся Башкирце-ва,

впервые оказалась в близости от такого общества.

“В Бадене я впервые познала, что такое свет и манеры, и испытала все муки тще-славия. У

казино собирались группы детей, державшихся отдельно. Я тотчас же отличила группу

шикарных, и моей единственной мечтой стало - примкнуть к ним. Эти ребятишки,

обезьянничавшие с взрослых, обратили на нас внимание, и одна маленькая девочка, по

имени Берта, подошла и заговорила со мной. Я пришла в такой восторг, что замолола че-

пуху, и вся группа подняла меня на смех обиднейшим образом...” (Предисловие к “Днев-

нику”.)

Вероятно, эта обида засела в ней на всю жизнь. Ни о чем она так не мечтала, как попасть в

это общество, стать герцогиней, графиней, иметь свой салон, потому что быть светской

дамой - это обязательно иметь свой салон, или даже выйти замуж (мечты ее про-стирались

и так далеко) за наследного принца.

“Я предпочитаю быть великосветской женщиной, герцогиней в этом обществе, чем

считаться первой среди мировых знаменитостей, потому что это - совсем другой мир”.

(Запись от 30 марта 1873 года.)

“Свет - это моя жизнь; он меня зовет, он меня манит, мне хочется бежать к нему. Я еще

слишком молода для выездов, но я жду, не дождусь этого времени, только бы мама и тетя

смогли стряхнуть свою лень...” ( Летняя запись 1873 года.)