Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

Это были новые мысли для Сергея. Он это чувствовал, но не мог объяснить их приход. За годы службы в армии он привык к видоизменениям заданной формы. Эту форму военной службы то ужесточали командой «Смирно», то расслабляли командой «Вольно» и даже командой «Разойдись». Был даже целый штат идеологов, но не было вдохновителей, не было людей, которые бы могли чётко показать цель и дорогу к ней.

Словно читая его мысли, к нему подошёл новый учитель и начал говорить: «Человек обретает в себе то, к чему стремится, и сам становится обретённым тем, во что стремится, Человек всегда приходит в те уровни и сферы бытия и обретает формы своего существования лишь только те, которым соответствуют накопления и проявления образования индивидуальности его. Не больше и не меньше.

Одна чистая душа может спасти мир — это правда. Работа человеческой души в недрах материи и есть осуществлённость выражения образования в материи форм жизни устремлением человека к самореализации. Человек неизменно достигает самореализации в тех сферах бытия и в формах жизни, к которым устремлён он непрерывным образованием индивидуальности своей в вечной и неизменной форме души творения».

Сергей слушал эти удивительные слова и осознавал, как мало он ещё понимает, и ещё меньше знает. Он чувствовал, что учитель что–то сказал ему о рае и аде, но что никак не мог понять.

— Куда идёт Россия, — думал он, — почему Русь Святая? Человек обретает в себе то, к чему стремится…. Наверное, Бог очень любит Россию, раз не оставляет ей никакой памяти об её собственной истории, заставляя обретать себя вновь и вновь. Древнейшая история проходит бесследно для русского народа, оставляя его ум свободным для постижения духа.

Величайшая монгольская империя осталась в памяти русских как татаро–монгольская орда. Не более того, и никто даже не пытается выяснять, к какой стороне были «приписаны» татары. Пришла орда, ушла орда. Она не копила, она поглощала, хотя и оставила кое–какие формы, но и те были разрушены и образованы новые. Но кто рушит? Народ? Тот, кто понимает, что первично, а что вторично? Но если он это делает силами русского народа, то такой народ воистину велик.

Но чем плох другой путь, например, путь римской империи и еврейского народа? Рим завоёвывал, грабил, копил. Риму завидовали, а евреи ещё и думали, и додумались до того, что у общества есть материальная технология реализации своего развития. Наверху боги, а внизу деньги. Наверху власть и интриги, а внизу деньги и абсолютная власть, которую они дают. Они развалили Рим его же методами и по его же законам. Материальная технология и Вечный Дух».

Над ухом Сергея промчалась пчела, её жужжание развеселило его даже во сне. Её жужжание упростило понимание земных проблем до: Вечный Дух или Вечный жид.

Сергей осмотрелся. Дороге по–прежнему не было видно конца, но и он сам и его спутники не знали усталости.

К Сергею вновь подошёл учитель. Он легонько стукнул его по плечу крепкой палкой, чтобы вернуть от пчелиного жужжания к человеческим мыслям и заговорил: «Справедливость высшего беспредельна, но соизмерима свободе развития мира. Мир обретает развитие неизменно в соответствии с божественной программой развития, которая есть квинтэссенция этапов былого опыта развития мира. Эта программа обоснована высшей справедливостью, и она неисчерпаема. Но всякое развитие имеет ритм, вибрацию и напряжение периодов своих — это Эпохи, Времена, События в развитии мира и живущих в нём. И чтобы на рубеже Эпох, времён, событий не совершилось затухание движения процессов жизни мира, Бог являет воплощение своё. К началу каждой эпохи приходит человек, несущий миру весть Бога — учение, дающее человечеству новые идеи и силы к свершениям в эпохе данной. Носителем вести Бога может быть каждый человек, ибо каждый человек хозяин судьбы своей и обладает совершенно свободной индивидуальностью своей. Поэтому каждый человек судьбу свою готовит, развивает и совершает сам, явлением в нём Бога. Но есть всего семь всепобеждающих сил: Вера, Надежда, Любовь, Радость, Устремление, Знание, Действие — это и есть тройственный интегриент триединого высшего, имя которому Отец, Сын, Дух Святой».

Слушая учителя, Сергей верил каждому его слову, удивляясь простоте, с которой он объяснял сложные вещи, но оставаясь один на дороге, он вновь начинал блуждать в лабиринтах своего ума: «Вера? Я даже не знаю, что это такое. Мне говорили, что нельзя предавать веру отцов, но говорящие всё время предавали её сами. Веру в Бога всё время меняли на веру в вождя, веру в партию, веру в церковь и туда стремились, ибо за эту веру платили деньгами и так всюду. Есть ли у меня вера? Больше нет, чем да.

Надежда? Надежда была. Надежда на достижение жизни, принятой за идеал. Семья, квартира, машина, сад и курорт в период отпуска от любимой работы. Сбылась ли надежда? Да и надежда ли это была?

Любовь? Говорила мама: «Когда–то любилось и хочется вновь». Но разве может быть любовь без веры и надежды, даже любовь к женщине, как к своей ипостаси?

Радость? Но какая может быть радость без любви?».

Сергей неожиданно для себя обнаружил неуловимую, без сочетания произносимых им слов связь и впервые за много лет испытал чувство молодости, свежести и радости.

— Действительно, — думал он, — чего я хочу, если даже не знаю, где искать. Такой вот каламбур, но есть ещё три силы, и видимо они не случайно перечислены учителем в конце: Устремление, Знание, Действие. Я иду, я принимаю, принимая — раскрываю, раскрывая — постигаю, постигая растворяюсь в Боге. Значит, я есть и живы во мне и Вера, и Надежда, и Любовь, и Радость».

Вновь к Сергею подошёл учитель и сказал: «Человек бессмертен и неуничтожим как идея, ибо Бог с ним и в нём, но индивидуальность его в телах его эфемерна и может быть похищена слугами Диавола, торгующими созданным из божьего творения товарами и продуктами. Стоит уподобиться коммерсанту и воистину придётся начать заново свой путь творчества, испив всю чашу назидания и мук в аду кромешном царства Диавола, ибо торгуя чужим не сделаешь своего. Торгуя чужим, сам становишься товаром для Диавола. Но Бог воистину Всемилостив и ждёт детей своих заблудших возвращения».

Сергей ощутил радость оттого, что никогда не занимался коммерцией, даже занимая в армии «коммерческую» должность. Он знал изнутри всю армейскую коммерцию. Знал, как плохие продукты из магазина меняются на хорошие из армейского склада с большой выгодой и на основании, что «солдат всё съест». Знал, кому и куда можно продать бензин и солярку, одежду и боеприпасы. Он знал практически всё, но никогда этим знанием не пользовался. Судьба хранила его и от командиров–воров. Едва любой из них пытался сделать попытку «доить его», как говорили в армии, и с «доильщиком» начинали происходить странные вещи и он уходил. Это было похоже на мистику, но это было. Сергею было даже трудно понять, что было в основе его честности. Мистика, уводящая от него искушающих, или его стойкость как искушаемого? Какие мысли владели всеми вокруг него? Наверное, мысли о теле. Видимо, тело человека это и есть судьба его. Тело выдвигает свои требования, ибо оно есть суть человека на Земле. Но стоит пойти у него на поводу, и устремления становятся мелкими, товарными. Хотя, конечно, удобно, когда тело связано с другими телами службой, корыстью, выгодой.

Сергей погладил себя по голове и успокоил сам себя в своём теле, сказав при этом: «Теперь мы с тобой остались без связи с телами в армейской среде» и проснулся.

Глава тридцать пятая Гражданские будни

Трудно отказаться от роли офицера, если уже стал им. На гражданке Сергея сначала охватил ужас от той жизни, в которую он попал. Всё, что в СССР тщательно было «придавлено» и «спрятано», теперь в России всплыло наружу. К счастью, ужас был продолжительным. Сергей, памятуя о том, что «бегущий офицер» вызывает панику в обществе, а главное, воспоминания о буряте быстро привели его в благодушное состояние.

Личная жизнь в общепринятом понимании: жена, семья, дети — у него не складывалась, поэтому опыт бурята был для него просто незаменим.

Теперь Сергей приходил уже на гражданскую службу, и прямо с порога вместо приветствия произносил фразы, которые можно подытожить одной: «Бабы, вы все стервы». Все к этой часто повторяемой фразе привыкли и даже стали различать по его голосу её воспитательный эффект.

Сергей знал, что делал, ибо это было действительно так, и с этим давно и все, в том числе и бабы, были согласны. Эти милые создания уже давно метались между реформами и светлым будущим, между посулами правительства и своими заброшенными детьми и мужиками, которые в пьяном угаре либо ещё барахтались в волнах бесконечной перестройки, либо уже окончательно сгинули в них. Бабы в таких экстремальных условиях поневоле становились стервами. Сначала массово стали распадаться браки, а потом их просто перестали заключать. Ячейка общества — семья мало–помалу стала исчезать.