Борис Михин - Дежурный по ночи

• Название: Дежурный по ночи
• Автор: Борис Михин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7949-0417-8

Дежурный по ночи – очередной поэтический сборник современного поэта Бориса Михина, который нашёл своё уникальный «литературный голос», так же как особый стиль, запоминающуюся интонацию. Стилистика узнаваема, имеет явно выраженный отпечаток яркой индивидуальности. Его несомненное своеобразие – в сильной энергетике, многослойности и богатстве смыслов, в свежести восприятия, естественности их выражения. Обращает на себя внимание чувство юмора и ироничность автора. Поэтический мир Бориса Михина целен и многогранен, не тривиален и не похож на другие.

---

Формы одного и того же

Смеркалось, разгорались фонари,
любовь пропала, как на фронте, без вести,
но ведь придёт (хотите на пари?).
Случайность – просто форма неизбежности,

и мы нос к носу встретимся, когда
нам ничего другого не останется…
Ну а пока приходится гадать,
не раньше ли любовь состарится,

и будет нам с тобою всё равно:
что тусклость фонарей, что лучезарностность
от встречи…
Ночь.
Бормочет вера в нос:
«непредсказуемость – беда случайности».

На приёме

Господин Айболит
(хорошо, что пока не прозектор),
удалите полип
на душе, вот вам ток из розетки,

вот душа, дайте спирт
(обезболивающих нет лучше)
и отрежьте мне пирс,
где я был молодым.
Вянут души,

если не вырезать
память.
Если бы, братья славяне,
в нас осталась гроза
и в ней юность, то точно б завяли.

Ну а так – есть ведь «врач»,
пусть и странный, но нас, как клиентов,
беспокоит «вчера»,
и плевать на какой он латентно.

Господин коновал,
только будьте, пожалуйста, точным:
там морская волна —
не заденьте, прошу очень-очень.

На песочке

Посмотри, какие облака (!):
как любовь, как перья страусиные.
Ткань реальности из парусины, и
вздулась, не поддавшись слабакам.
Кажется – вот-вот, ведь паутинная.
Вот и рвусь вверх.
Смотрят свысока…
Что им, облакам?
Ведь в их полках
служат души… как-то по-утиному
(уткой – пуле из березняка).

Лупят, как по нечисти осинами,
жизнью по моей душе всесильные.
Не промажут – на спине плакат.

Знаешь, я, наверное, резиновый —
мир вмещаю весь.
Пусть не легка
ноша, но иначе ведь никак…
Облака во мне, что поразительно,
те же.
Там, валяясь на песках,
тоже не достигну их.
Спроси, но я
не отвечу, как невыносимое
носим…
Но, похоже, суть близка.

Право одиночки

Если время – река, то скажите, как в ней утонуть?
Может кто-то прошёл редкий путь – удержаться на месте?
Но хотя…. пусть стремнина меня тащит, как ноутбук
цифру.
Встречу я всё, что не встретит труп в омуте тесном.

Если время – река, значит должен быть и океан,
вот куда бы доплыть…
Подскажите мне способ и средство.
Пусть судьба дурака-одиночки всегда нелегка,
но зато он живёт в каждой капле… да и в каждом сердце.

Если время – река, значит должен быть где-то исток,
значит, есть ходоки к нему. Вам попадались – навстречу?
Интересно, а кто же они…
Ветер гонит листок
и навстречу реке.
Где взять парус?
Мне с ним будет легче
разобраться с течением, как с верхней нотой – бекар
(для неё отменил он причинную следственность правил)…

Частный случай винила – жизнь-музыка – требует право
на повторный ход.
Но есть ли он, если время – река?..

Вопросы

У меня есть жизнь и куст шиповника
у подъезда утром распустившийся.
У тебя – долги, обманы, подкупы…
Интересно, что из списков лишнее?
У меня есть город, небо, Женщина.
У тебя – забор, понты, любовницы…

Иногда хорошая затрещина
от судьбы
сны превратит в бессонницу,
и, запутавшись в делах остаточных,
кто вторым поймёт всего бессмысленность?
Первым кто возьмёт с собой достаточно?
Чем второму в ад дорогу выстолбить?

Причины несгораемости

Юридически личной природы
договор с жизнью был парафирован,
Я его, как всегда, зафиксировал
на салфетке в кофейных разводах.

Получившаяся с кровью рукопись
(из числа не горящих) в тарелке
между черри, оливкой и рукколой,
тем не менее, лихо сгорела.

Улыбаясь, коробку со спичками
я крутил между пальцев, а пепел
некрасиво чернел.
Нервы взвинчено
что-то про невозможность мне пели.

Эпизод так себе.
Обвалованный
небоскрёбами парк был таинствен.
Мир в своём бесконечном единстве
не заметил, что был обворован.

Бесконечно быстро

Ты помнишь (?), – обо всём мы забывали,
когда на детстве поспевали вишни,
молчали ночью громко в «третий лишний»…
и будущего было мало.

Я понял: как ни кружится дорога,
на западе всегда стареет алым.
По мере приближения к финалу
зачем-то будущего стало много.

Мы знаем: помнить и понять – полдела.
Быть нужным, часть себя другим оставить…
достаточно?
Бог весть.
Мы не устали,
но будущее быстро пролетело.

Забастовка кучеров

Очень трудно собрать волю в кучу
и что-то писать,
не везёт если. Что там за кучер?
Ужели Иса?!

Неужели Ему дело есть до
моих мелких дел?
Мне бы самостоятельно ездить.
Да только вот где…

А с другой стороны, может это
свобода – молчать?
И, руки не имея железной,
растратить колчан
мимо всех из возможных… не целей,
хотя бы ворон,
и лежать в поле дивной люцерны
дням наоборот,
поперёк временного потока,
напротив небес,
бессловесным, без проку, без толку
себя даже без.

Остановка.
Для локомотива
молитвы кромсать,
как дрова. Но Тебе не противно,
Иса?

Цветовод

Обычно я – неважный цветовод.
Салат пошинковать… а тут – не очень.
Откуда бы вдруг это существо (?) —
на подоконнике пылилась ночь.

Не поливал ни разу, но она
цвела мне бестолково, ежедневно,
луной и фонарями в цвет оранж,
а я рвал звёзды, рифмой обеднев.

В окне битком набитом пустотой
что было ждать, когда в груди она же
давила душу тяжестью в сто тонн
непризнанности, лже-друзей.

Тоннаж
невыносимо жуткий в темноте.
Но дальний свет напротив – как издёвка,
и ненавистную благословляя тень,
всё так же крал, гася руками, звёзды.

Десятилетия спустя привык,
стал поливать бессонницей источник
рассветов, и кашповый мой ковыль
стал лучшим другом. Под стихи и «скотч».

Мода

Утомительная будней карусель…
Мода гладить маленьких собак…
очевидно, это мода на друзей,
но кому-то вечно – не судьба.

А просить бессмысленно. И мы,
чередуя средами вино,
покупаем псов: они немы…
Но кому-то ведь не всё равно.

«Может быть» – вот главное из всех
оснований жить.
В карманах брюк
тот кто носит с «Pedigree» кисет,
для какой-то псины – лучший друг,

но присев к собаке, убедись,
что она – единственная из.

«Может быть»… ты загляделся вниз?
А когда-то надо бы и – ввысь.

Такса

Концовка всё ближе и ближе,
но не прекращаю метаться,
как на поводке утром такса, —
ведь я так и не был в Париже,
и не довелось камнем цокать
алтаев, нью-йорков…
Однако,
надеюсь, что звук одинаков.

А вот результаты концовки…

Со стороны

Мне нравится в колоброжении толпы
предусмотрительно расположиться
там, где толпа на личности крошится,
и услаждать исследовательский свой пыл.

Всё очень просто: наблюдая за людьми,
зачем анализировать причины
различий? Ведь важнее их наличий
нет ничего.
Так мать любуется детьми.

Концентрат

И, кстати сказать, концентрация снов на квадрат
бессонниц обратно пропорциональна
количеству лет. Время одноканально,
и реверса не допускает.
Кто ж этому рад…

Когда концентрация сна понижается до
сверхминимума за последние страхи,
то мысли хрустят, как банальный арахис,
в процессе бесцельных гуляний в аллеях садов.

И нет ничего удивительного в пустоте
мне, напоминающему нечто вроде
её части. Часть – не на целое ордер.
И в случае у пустоты – это души без тел.

А тело, пожалуй, уже не покинет матрац
(не из-за – скорей вопреки ожиданиям смерти).

Кто курицу-Землю под Солнце поставил на вертел?
Гриль неравномерен, и холоден душ концентрат.

Пленник свободы

«Пока человек не приобрёл

способности мыслить

оригинально, то есть

самостоятельно, не имеет смысла

требовать, чтобы никто не

мешал выражению его мыслей».

Э. Фромм

В пустой башке, как осенью в скворечнике,
не важно, что там раньше в ней наверчено
(неважность – жуткий признак пустоты).
Теперь привычно
бормочу чужое,
сквозняк унёс «своё». И смысл в боржоми,
когда в углах пылища,
дом остыл.

Я не актёр, но кто-то мне суфлёрствует
напористо.
Ему что… сердце чёрствое.
И чтобы промолчать, одену плащ
да – в мокрый город, в грохот улиц, в люди.
Что будет – точно было. Но вот будет?
Такая у причин и следствий блажь.

Всё хорошо (пустому всё – хорошее).
Дивлюсь красавице, торгующей мороженым:
кому сейчас оно?
Возьму одно
для поддержания баланса смысла…
и выкину. Аллея с миной кислой
идёт на дно.

Сэр Дождь потворствует тому напористо.
Какой-то вечер нынче не истористый
на сказки.
Тоже, видимо, в скворцах
сбежавших дело. У причин ход вязкий,
зато конец захлопнет двери с лязгом,
и остаётся «не своё» «нести» в сердцах.

Пытаюсь не махать чужими флагами
(попытка – это, вероятно, главное),
но результаты не зависят от
ни ветра, ни меня, ни направлений.
Домой. Свобода – это тот же пленник
пустот.

Вирус парадокса