Борис Михин - Дежурный по ночи

• Название: Дежурный по ночи
• Автор: Борис Михин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7949-0417-8

Дежурный по ночи – очередной поэтический сборник современного поэта Бориса Михина, который нашёл своё уникальный «литературный голос», так же как особый стиль, запоминающуюся интонацию. Стилистика узнаваема, имеет явно выраженный отпечаток яркой индивидуальности. Его несомненное своеобразие – в сильной энергетике, многослойности и богатстве смыслов, в свежести восприятия, естественности их выражения. Обращает на себя внимание чувство юмора и ироничность автора. Поэтический мир Бориса Михина целен и многогранен, не тривиален и не похож на другие.

---

22.11.12

бОГ

Да здравствуй, Великая Сеть!
Тебя создавала наука…
для мающихся дурью скуки
(всегда есть изъян в красоте).

Ты для одиноких не друг,
а способ всегда одиноким
остаться;
помощница многим,
привыкшим к уму и перу.

Системами координат
набит человек, но – чужими:
добро-зло, тьма-свет…
«Бог прижимист!» —
брюзжит скупердяй-сатана.

Его в твоих базах встречал:
на сайтах знакомства, в YouTube-е
(не важно ведь, что там под юбкой,
важнее о том не мечтать).

Создав нереальное «здесь»,
им губишь ты души реально.
За что нас тобой покарали?
За слабость.
Да здравствуй, бог-Сеть!

Неизвестный

У черёмухи пятничный запах,
опьяняющий, приторно-южный,
только здесь вам не девушки в сабо,
и по пятницам полгода вьюжит,

только здесь не бывает май долгим,
непростительно он пролетает
быстро. А что за ним?
Будет холод.
Лето сварит, как сталь – пролетарий,
и черёмуху, и запах майский,
да и нас в невозможное что-то.

Интересно, а кто это в маске
наблюдает за майской щедротой?

Научите быть центром циклона —
сам спокоен и нужен, а кружит
всё (не нужно быть умным и дюжим,
если ты крошка в глазе циклопа),
научите быть первопричиной,
словно мост, важной, и незаметно
прочим незаменимой (мужчина
так снабжает потомков, – посмертно)…

Чуть сместился взгляд, и я не вижу
никого.
Только белый цвет польку
вытворяет. Суббота и иже
ожидается вскоре.
И только.

Ключники

Кто мы?
Да просто мастера
изготовления ключей
к чужой душе… но вот зачем?..
Здесь надо спирта двести грамм.

И даже с ними не понять
природы тяги к воровству.
Ноябрь прячется в листву,
а в душу – ключ. По рукоять.

Да. Он практически как нож,
и даже хуже – не убьёт.
Кто мы?
Участники боёв
за дверь.
За ней хлопки ладош.

«Пробка»

Под октябрь как мне кажется подходит Стинг –

легче в пробках утром под его нытьё ползти

(вообще в них очень бестолковая езда).

Знаете, а впрочем, октябрями так во всём:

ветер – листья, а нужда людей несёт, несёт

в место, где торопятся все опоздать.

Тротуарами прогуливающиеся

беззаботно голуби не бесят, а бесят.

Клён с размаху в лобовое врезал пятернёй,

попрощавшись, – дальше нам, увы, не по пути,

и кому-то стонет ветер, а кому-то Стинг

(в пробке никуда уже не повернёшь).

Не всегда, но иногда заметно: что зима,

и что лето – нам в потоке вечно прозябать.

Всей свободы – разве что на выбор: болтовня

или тишина. Выходит, что не зря Роден

поместил Мыслителя над Вратами[2]. Шедевр –

финиш пробки. И кого здесь обвинять?

Лунофоб

Засмотревшись на Венеру и Луну,
аж немного на работу опоздал.
Здесь метро, а там лишь абсолютный нуль,
там ничто.
А здесь встаёт звезда,
а, с другой, почти не важной, стороны
тучи в красном, словно сиськи у путан,)))
и людскими волнами вокруг штормит…

Космос пуст, но и земля полупуста.

На восходах, на закатах, по ночам
ищем, ищем в волнах что-то, – всё не то:
чья-то женщина, как правило, ничья,
чей-то муж, как правило, пустой.

А простой либидо, как простой машин,
производит пробки. То ли дело – вон,
у Венеры превосходность не морщит.

Шкертануться б на верёвке бельевой
за никчемную попытку «быть как все»!
Пусть бы сдохла.
Надоело «комильфо».
Но, «как все», я над душою, как Гобсек…
Пустота,
Венера,
лунофоб.

«Монетки»

Когда растворяюсь в восторге явлений
природы, мне ясно: стихи – грубый опус.
Фиксация чуда – изряднейший фокус.
И вроде стою, только колет колени.

Не сфотографировать чувство.
Моменты
обычно случаются а не бывают.
Но памятник – есть…
Тишина гробовая.
К подножию Счастья я брошу монетку.

Бесцветный, останется в рамке на полке
кусочек бумажки нелепо-брутальный,
проталина памяти.
Чем бы ударил,
да слепит «монетка», как блик,
как иголка.

Наблюдалка

Существует помявшийся воздух,
как подушки спросонок.
В нём трясёт самолёт так, что сдохнуть,
как вагон без рессоры.

Существуют помятые мысли.
Тоже вроде не видны,
неприятные, как пальцам – слизни,
но трясут жизнь солидно.

Рифмопластырь

Не подружившись с новыми туфлями,
как ля минор тоскливый, фамильярно
к ним обращаюсь на ходу.
Дожди, Москва, – деваться некуда.
Идти. Едва. Сомнений беркуты
клюют бессмысленностью дух.

И то ведь правда, – дома не сиделось
теперь вот мучайся. Да бог бы с телом,
душа в мозолях. Поспешать
мне поздно. Соли будто высыпал
на пятки. Раз поэт не выспался,
держись, сентябрь! Слова – в дуршлаг,

промыть под страстью, смазать кровью, рифмой,
и шварнуть вовремя на злость, вот – фирма!
И сразу легче… чуть. Асфальт.
Но ведь – лечу! По аналогии
живём: болит любовь с налогами…
плевать на тесный халифат!

В пределах свободы

«Лучше быть головой у мухи, чем…»

На верхней полке в состоянии небритости
легко теряются часы среди минут,
колёса будущее в километры мнут,
и не уснуть во всю ночную глубину,
хоть информация и лишена здесь битности.

Переворачивающееся сознание —
вот достопримечательности поездов.
Последний в мире книгочей от счастья сдох,
остались авторы и тонкий месяц-апостроф.
Ломать границы мира – тоже созидание.

Вот и ломаю. Темноту колю щетиною,
и эволюционная трещит спираль.
Окно гнёт неразборчивая пастораль,
ей тоже интересно, – вдруг найду Грааль
в междугородной ирреальности? Личинками

благообразнейше, во всю, сопят попутчики,
эпилептически мелькают огоньки…
И шепчет Невозможное: «Ну, ты прикинь!
Мир бесконечен, но в купе-то мы царьки, —
свободны». Как юлу, себя вовнутрь закручивать

в экстазе снами перегруженного разума —
сверхинтеллектуальная… фигня,
ведь царство чуть крупнее «пол коня».
Быть может, встать и – в коридор, чаи гонять?..
Но там мы одинаковы, а в клетках – разные.

Эко

«Под крылом самолёта о чём-то…»

Родина, нарезанная на квадратики,
сверху вся использованной, в дырках, кажется
человеками, как свой хребет – ревматиком.
И тайгою впечатление не смажется:

море зелени давно уже в проплешинах,
не «о чём-то», не «поёт», а воет, просит жить.
Но, конечно, нам бы только всё потешное…

От потех потом обычно преют пролежни.

Левый берег

И не хотел я к вам попасть,
да как-то так уж получилось,
что здравствуйте, Ростов-папа!
Мной в вашем небе прострочило

и приземлило, шмякнув. А
пусть это ничего не значит
ни мне, тем более, ни вам?
Но… как знать, может, всё иначе?

………………………………………….

Придумано просто в Ростове:
два берега древнего Дона —
для двух видов жизни. Вот здорово:
правь – праведной, левый – кондомной.

Всё просто и ясно: там пашут,
а там после пахоты тратят
и деньги и жизнь на парашу.
Себя жгут, как в розжиг тетради.

Странные утренние встречи

У станции метро мужик
бензопилу мне предлагал…
– А что же ты не предложил
в комплекте самолёт, мангал,
другие нужные в метро
по понедельникам с утра
предметы?

Дамочка бедром
вильнула (для душевных травм?).
День начался: абсурд и секс.
Но обобщаю: так всегда!
«Не правда», – буркнул ангел-кекс
мне из-под мышки. Не гадать
и бабке – врёшь.

В толпе плечом
его оттёрли.
Кучки дур
просили подмигнуть, – «нич-чё».
Ну, ангел, ты ли не абсурд?!

……………………………………………

Мы шестерёнки.
Механизм
огромный, непонятный, злой
вокруг…
Кто заманил
нас торговать бензопилой?

Да нет

Я прав. Но ведь и ты права.
А вместе – нет.
Часть правды Правдой убивать
легко: «К стене!»
Часть – щепка, целое – дубьё.
«Нет» больше «да».
А кто из нас кого добьёт
знать – есть нужда?

Доосень

Сегодня ночью стало слышно осень,
и дышится просторнее стократ
(её сезон привычно свежий носит
характер).
Звёздопад
собрав на оси,
уматывалась вздорная жара.

Умение молчать и прочий мусор
я, как кольцо без пары, сохранил.
Сентябрь молод, грозен, август грузен.

Со мной теперь опять убийца музы,
ей нужно всё.
«Не-всё» – похоронить.

Зачем короткие, как шорты, ночи?
(Нет, не брюзжу, но, кажется, забыл,
был актуален смысл, сейчас – не очень.)

У точек и у стрел хозяин точен,
когда спокоен. Нож в момент резьбы.

Кручу кольцо.
Скрипучий пол дощатый
обрадовался вслух моим шагам:
вещам
достаточно лишь – быть – для счастья,
а нам – всё остальное (в небо чартер,
наличие убийцы и… шабаш?).

Антиатлант