Фридрих Шиллер - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Фридрих Шиллер
• Жанр: Драматургия

«Сочинения» – сборник произведений немецкого поэта, философа, теоретика искусства и драматурга, представителя романтизма и направления «Буря и натиск» в литературе Ф. Шиллера (1759 – 1805).*** В это собрание сочинений Шиллера вошли такие величайшие его творения, как пьесы «Орлеанская дева», «Смерть Валленштейна», «Деметриус» (неоконченная драма о русской смуте), а также наиболее известные его стихотворения и баллады («Кубок», «Перчатка», «Перстень Поликрата», «Ивиковы журавли» и др.). Изображая действительность, Шиллер стремится выразить к ней свое отношение. Искусство меньше всего им понимается как простое, «зеркальное» подражание природе. Оно – творчество, связанное с воплощением общественно-эстетического идеала поэта.

---

Шляхтичи.

Заботливость какая! Ты все видишь,
Ты рождена, чтоб королевой быть.

Марина.

Я это знаю и хочу стать ею.

Оссолинский.

На иноходца белого садись,
Вооружись и, как вторая Ванда,
Веди к победе храбрые войска.

Марина.

Воодушевлю я вас, война ведь не для женщин.
…
Клянитесь в верности.

Все.

Мы клянемся!

(Обнажают сабли.)

Один.

Vivat Marina!

Другие.

Russiae regina!

Мнишек. Марина.

Марина.

Зачем, отец, так хмурен, если счастье
Наш каждый шаг улыбкою встречает
И все для нас берутся за оружье?

Мнишек.

Вот потому. Ведь все у нас на ставку
Поставлено, и это ополченье
Изводит силы твоего отца!
Есть у меня причины хмурым быть.
Обманчивы и счастье и успех.
Страшусь, что нас постигнет неудача.

Марина.

Но почему…

Мнишек.

О сумасбродка-девушка, куда
Меня ты завлекла! Отец я слабый,
Что не противился твоим стремленьям.
По короле я первый воевода
И всех богаче. Если б мы тогда
Не заключили договор – ничто бы
Покоя не нарушило; но ты
Рвалась душой повыше: скромный жребий
Твоих сестер тебе был не под стать;
Стремилась ты всечасно к высшей цели,
Тянула руку к царскому венцу;
А я, родитель слабый, я для милой,
Для дочери, готов был заблуждаться,
И позволял себя вполне дурачить,
И случаю свою доверил совесть!

Марина.

Как? Ты, отец, раскаялся? Но в чем?
Не в доброте ль? Тот капли не услышит,
Над кем неслышно пролилась река.

Мнишек.

Однако сестры счастливы покуда,
Хотя не коронованы.
…

Марина.

Разве это счастье,
Когда из дома моего отца
И воеводы я перевожусь
В дом мужа моего и палатина?
Что нового кому в таком обмене?
Как для меня должно быть это завтра
Приятней, чем сегодня? Как и чем?
Одно и то же, все одно и то же!
Нет ни стремленья, даже ни надежды!
Но мне – одно: любовь или величье,
А все другое – ровно ничего.

Мнишек.

…

Марина.

Развеселись, мой дорогой родитель!
Что нам…
Доверимся несущему потоку!
Не думай ты о жертве принесенной —
А о давно намеченной уж цели;
Подумай ты, что дочь свою увидишь
Царицей, в облаченье на престоле
Московском, где твои воссядут внуки!

Мнишек.

Я только ведь и думаю о том,
Как я тебя, дитя мое родное,
В венце увижу царском. Так ты хочешь,
А я тебе не смею отказать!

Марина.

Еще есть просьба, милый мой родитель!

Мнишек.

Какая, дочь моя?

Марина.

Иль в Сандомире
Я схимницей все буду изнывать?
За Днепр теперь мой жребий переброшен —
И от него я отстаю далеко,
И тяжело сносить его – нет силы!
Ты знаешь сам, что ожиданье – пытка
И что его измерить можно только
Тоскливыми биениями сердца.

Мнишек.

Что хочешь ты? Что требуешь?

Марина.

Пусти меня ты в Киев за удачей!
Я буду черпать новости вседневно
Там, на границе наших царств обоих,
Скорей узнаю каждое событье,
У ветра там могу я их подслушать.
Могу днепровские увидеть волны,
Текущие туда из-под Смоленска…
Там…

Мнишек.

Ты так взволнована! О, успокойся!

Марина.

Ты сам вовлек меня во все.

Мнишек.

Нет! Ты,
Ты вовлекла меня – твоя и воля!

Марина.

Когда царицей московской стану,
То Киев, будет _нашею_ границей.
И в Киеве тогда ты будешь править,
И многое исполнится.

Мнишек.

Ты грезишь!
Тебе уже сама Москва тесна:
Ты польские владенья отбираешь?

Марина.

Киев…
Там княжили варяжские князья.
Я летопись старинную читала —
Оторван он от русского княженья,
Короне прежней я его верну.

Мнишек.

Тс! Тс! Не говори при воеводе.
Слышны трубы.
Они уж выступают…

Действие второе

Первая сцена

Православный монастырь в пустынной зимней местности у Белого озера.

По сцене переходит длинный ряд монахинь в черных рясах и покрывалах. На них смотрит Марфа из-под белого покрывала; она уединенно склонилась над надгробным камнем. Ольга выходит из ряда, минуту смотрит на Марфу и подходит к ней.

Ольга.

Весна идет и зиму разбудила,
А у тебя к ней сердце не лежит.
Ведь вот и солнце… да и ночь короче;
Лед ломится по речкам и оврагам,
И сани – уж не сани – челноки,
И птицы перелетные вон тянут…
Земля вздохнула; обновленный воздух
Всех выманил на монастырский двор
Из душных келий; только ты одна
Печальна, общей радости не делишь.

Марфа.

Оставь меня, не покидай сестер!
Кому есть радость в свете – есть надежда!
Мне ничего не принесет весна:
Все прошлое, как тень, идет за мною.

Ольга.

Неужели ты век не перестанешь
Оплакивать потерянного сына
И прежнее величие? Ведь время
Бальзам на раны сердца проливает.
Иль только над тобой оно бессильно?
Была ты царства мощного царицей
И матерью цветущего младенца;
Он был случайно у тебя похищен;
Ты скрылася в стенах монастыря,
Здесь, на пределе всякой жизни… Что ж!
Шестнадцать лет с поры той миновало,
Шестнадцать раз юнел господний мир
И изменялся – ты не изменилась:
Ты холодна, как памятник надгробный,
Обсаженный цветами юной жизни!
Похожа ты на неподвижный облик,
Изваянный художником из камня
И навсегда одним запечатленный.

Марфа.

Да, годы всю меня окаменили
На память о судьбе моей ужасной!
Я не могу ни сдвинуться с былого,
Ни позабыть того, что было прежде.

То сердце слабо, ежели уж время
Ему способно раны заживить
И заменить, что век незаменимо.
Моей печали подкупить нельзя:
Как свод небесный путника повсюду
Сопровождает, так и скорбь меня.
Она меня объяла, словно море,
И не иссякнет никогда от слез.

Ольга.

А! Посмотри: вон там столпились сестры
Вокруг мальчишки-рыбака. Он вести
Принес нам из далекой стороны,
Где есть жилье и люди. Посмотри же —
Теперь отлив, и улицы свободны.
Ужель тебя не тянет любопытство?
Мы все здесь словно умерли для света,
Но слушаем о нем еще охотно.
Пойдем на берег: там с тобой мы можем
Прибоем волн спокойно любоваться.

Монахини подходят с мальчиком-рыбаком.

Ксения и Елена.

Скажи, скажи, что нового?

Алексия.

Что в мире?

Рыбак.

Дозвольте, сестры, дух перевести.

Ксения.

Война иль мир?

Алексия.

Кто властвует над миром?

Рыбак.

Пришел корабль в Архангельск ото льдов,
От полюса, где мир весь замерзает.

Ольга.

А как зашел он в Ледяное море?

Рыбак.

То английский купеческий корабль.
К Архангельску он первый раз заходит.

Алексия.

Ой! Люди где не будут из наживы!

Ксения.

Теперь от мира никуда не скрыться.

Рыбак.

Да это новость малая, а вот что:
Молва другая по свету прошла…

Алексия.

Что? Что?

Ольга.

Скажи, пожалуйста, скорее.

Рыбак.

На свете появились чудеса:
И мертвецы, встают и оживают.

Ольга.

Как так?

Рыбак.

А вот как: Дмитрий-то царевич
(Тужили лет шестнадцать, говорят,
По нем по мертвом) – он теперь воскрес
И в Польше объявился.

Ольга.

Жив царевич?

Марфа (подходит).

Мой сын!

Ольга.

Скрепися! Сердце удержи,
Пока все сестры не слыхали вести.

Алексия.

Царевич Дмитрий!.. Да его убили:
Он в Угличе погиб среди пожара.

Рыбак.

Вишь от огня и полымя он спасся;
Его укрыли, приютив, монахи;
В монастыре подрос и появился,
Как, значит, время самое пришло.

Ольга (Марфе).