Мария Жиглова - Фрэнсис Весь

• Название: Фрэнсис Весь
• Автор: Мария Жиглова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906784-90-2

У поэтессы Марии Жигловой, сборник которой вы держите в руках, весьма своеобразный стиль. Ее точные и легкие рифмы построены на ассоциациях, намеках и иносказаниях, и автор причудливо вплетает их в поэтические строки.

---

28 февраля 2008 года

Еще о госпоезде

Вот едет поезд государственный.
Стучат ступицы, едет пол.
И запах от казарм лекарственный;
Глотает мамка валидол.

И едут офицеры с песнями,
Юродивые тут как тут.
Хозяйский вид, пальто советские…
И дни осенние идут.

Вот лето катится; из поезда
Глядят в окно; ребенок спит
Иль хнычет; нет, не беспокоится
Мамаша юная; пиит

Все косится в купе с картишками.
Военный грезит: вот редут.
Ребенок балуется книжками,
Юрода Гришкою зовут.

Вперед, вперед – стучат вагончики,
На небе Лира и Пегас.
Ноябрь придет, и Песьи Гончие —
И Сириус, и ватерпас

Нам пригодятся, пассажирам.
Царь умер как-то, быть бы живым.
И желтый свет, и лясы точат,
И Солженицын уж пророчит.

Благодарственные

Муза

Моя голодная, израненная муза
Ко мне пришла. И говорит ко мне:
«Не знала ты величия союза,
Как на войне.

Не знала ты и голода; компаний
Не видишь ты.
Но из моих прекраснейших созданий,
Без суеты,

Не видишь ничего, кроме Пегаса.
Лиры звонкой,
И гончих псов, и ватерпаса.
Мой голос – соловей ребенка.

В глазах послов моих ты музыкой звучала
нежной.
И край российский твой безбрежный

Узнает слов твоих и силу, и песок.
Мой дар Господень блещет
Теперь со мной. Уже горит Восток.
И вот твой странный стих трепещет.
В стране больной. Мой звук уже широк

И странен. Прозвучать сегодня —
Не значить быть.
Приду я ночью новогодней,
И дань избыть
Тебе скажу.
Оброком тяжким лягу
Я на тебя, поэта и бродягу».
И вот к себе я снова прихожу.
На музу страшную упрямо я гляжу
И вижу око Божие на мне
В моей печальной и затерянной стране.

22 декабря 2008 года

Сегодня на «Войс оф Америка»

Голоса вы мои, голоса.
Вас не слышно уже полчаса,
Из Америки старого «Войса»,
Иль, как раньше, скажу я – «ВойсА».

Всяк сверчок знай шесток, свой шесток.
Наш Союз был недолго, а смог
Победить на войне; государством
Мерить путь – так нельзя; но жесток

Мой сверчок западенский; не жалко,
Что Америки сломана палка
Полицейская; вот и комок —

Кальки лист на машинке печатной.
Под копирку народ наш печатник
Бродского подавал, и, к несчастью,
Многих жизнь на ура продавал.

Про стихи, про Союз, про поэта,
Про подделку великую это…
И опять голод косит планету
И ведет нас на лесоповал…

23 декабря 2008 года

Разговор поэта с царем

Солнце; звезды под луной.
Месяц с пирогами.
Поругался царь с женой,
Ссорится с врагами
Нашими; и пир гудит,
Баба с пирогами спит.
Вот и царь уже сидит.
Я же – как на троне.
И Матрена тырындит
В сарафане Тонином.
Тридцать шесть – и жизнь полна.
Началась тогда война.
С эскимосами; на ней
Полегло 105 парней.
Было – во Вьетнаме,
Видимо, не с нами.

Разлеглась уже жена.
Дело все под Пасху.
Царю-Ваньке не до сна
Под мою-то сказку.
– Не пиши, а то казнят
И приедут «Стази».
Я пишу уже полдня.
Выйдет Стенька Разин,
«Фрэнсис Весь» вперед идет,
И поэмы – в свой черед.

Дети плачут; царь сидит.
– Что ж не пишется, пиит?
– Стала как-то жутка
Мне эта прибаутка…
– А у нас в Рязани —
Пирожки с глазами:
Их едят – они глядят.
Постарались сами
Вы стихами написать,
Что осталось лет на пять
Жизни вам, поэту.
– Говорю про это,
Мне б не только 47
Лет прожить, и житель
Скажет: – Машка, дело всем.
Царь – прекрасный зритель.
За душой – долги. Кто, брат,
За тебя заплатит?
Ты ни в чем не виноват,
Просто рифма катит…

Про царя – не удалось.
Расскажу позднее.
…В Питере прекрасней злость
Пушкинская, злее.

24-25 декабря 2008 года

О Греции

Слышу голос цареубийцы
Над акропольскими полями.
Над акрополем с журавлями
Кружат галки и прочие птицы.
Неужели царя не жалко?
И от птичьих криков гречанки
Преклоняют головы; палки —
Спицы в царской той колеснице

Крутятся. Валтасар тот видит
Валтасаровы письмена.
Он пирует. В крутой обиде
Персиянской царю весна

Снова кажется; но зимою
От гречанки ль он яд принял?
Иудейки ль? Теперь строкою
Подпирает поэт пьедестал

Эпитафии. Это чудно —
Написать царю похвалу,
И в стихах трагедии людной
Напевать Гомера Орлу

Прометееву. Новая сказка
У Гомера есть, новый стих.
Как прекрасно-Акрополь-напрасно
Ты проснулся и видишь их:

Бес Электры, бес цареубийцы,
И прекрасны твои пастухи.
Только нам – Эринии в лица
Смотрят грозно за наши грехи.

Вот Эриний кричащих стая,
Ио, Ио, замедли свой бег.
И Зевес, молнийносно сверкая,
Не накажет тебя, человек,

Если будешь героем смиренья
Средь своих пастухов и овец,
Нимф-гречанок высокого пенья.
Кипарисы и Зевс-Отец.

29 декабря 2008 года

На день Бородина

Идут последние полки,
Идет война, война
Напишет Лермонтов стихи
Про день Бородина.

Тиран открыл красивый рот
И гаркнул: «Хоть куда
Вы, молодцы!» И a bientot,
И c’est la vie тогда.

Кровь – не вода, и быть беде.
Французские полки
Идут по-прежнему в воде
В российские колки.
Березы, дух ваш вечно юн.
Легли герои все,
И Лермонтов, как кот-баюн,
Гусар, – во всей красе

Он на Кавказе воевал.
Закончился Кавказ.
Убит тогда же наповал,
И кто напишет – раз,

Два, три, четыре – вот полки,
Закончилась война.
И вот, читатель, вам стихи
На день Бородина.

29 декабря 2008 года

И. Б

И ты напомнишь «Бродской» строчкой,
Как из России – Боже мой! —
Катишь рождественскою ночкой
С своею нищенской сумой.

В России ты или в Милане,
В московском сне не знаю я,
Что снова, как гора, пред нами
Дымится эта полынья

Из грязи вековой. Везувий
Горит, и изверженье вот —
В священнейшем из всех безумий
Идет зимы солнцеворот.

Пред нами – новые гражданки
И граждане больной страны.
В три-четверть мира, как на танки,
Бросаем мы слова: «Больны,

Больны любовью по привычке,
Что ни к чему – в моей стране
Не нашей…» Заглянув в кавычки,
Мне скажет Ангел: «Быть войне».

6 января 2009 года

Об Италии

Кто там, за бетонной занавеской?
Там из Италии маячат фреской,
Там и детство подольше, стихи поровнее,
И, как дольки апельсина, желтее

Паруса кораблей старинных. Ладно.
Я сижу и перебираю псалтири лады.
Вот и Книга снова упала на стол.
Мне за тридцать. А королеве – за сто

Из Британии. Мы только фильмы смотрели
С Гамильтоном, с Вивьен Ли, бледнея,
Сравнивали себя, и только
Мы ничего не ели. Нисколько.

Мы здесь, в России, подобны голодным
Ворам, которые из холодной
Тюрьмы Достоевского. Вопль Зевеса —
Страна родная в укладке леса…

И мы опаздываем на свидание,
Когда мамы уже нас давно заждались,
И все опять как в старинной пьесе
Островского. Россия и крик Зевеса.

6 января 2009 года

Из римской эпохи

У гладиаторов в глазах Апокалипсис.
У цезаря – кровавые прожилки
От пьянки, недосыпа, итальянки
Сегодняшней, вертлявой обезьянки
Вчерашней, у которой только клипсы
В глазах, у земледельца – только трипсы
В глазах, и может быть, еще приход полиции
Как к заговорщику, еще – жена в слезах.
У плагиаторов – ограбленные лица.
И цезарь – потому что цезарь пьян
И сам не знает, что еще случится.
У всех сенаторов – отъявленные лица.
И богомольцы все идут. Гроза
Идет, бежит. И, посмотрев канкан,
Наш цезарь всех сенаторов боится.
И цезарь смотрит, смотрит на канкан
И на капкан, изображенный мастерицей.
Но все ж сегодня цезарь очень пьян.
Ему Христос, наверное, приснится.
И он готовит всем волкам капкан,
Сенаторам-убийцам. Колесница
Бежит, и рваные мелькают спицы.
Рим, торжествуй. Согните поясницы
Перед вождем. Что может быть в глазах
у христиан
У первых, кроме мысли – не свалиться
Лицом в полынь, терновник и бурьян?
У гладиаторов в глазах Апокалипсис.

1988–2009 годы

О войне

Ты на войне была тогда,
Чеченская вода.
Тогда не стоило труда
Стрелять и жить. Когда
Была, как хлеб, нужда.

Когда мы собирали кров
Для маленьких ребят,
Когда струилась эта кровь
Из пахоты, солдат

Когда нажал на свой курок —
Расстреливал, как мог.
И кто из мальчиков не сбег?
– Кому ты не помог.

Текла, как кровь и как ручей,
По городу река.
И от арыка кирпичей
Мне надо взять, пока

Ты на войне была тогда
Красивой медсестрой.
И кровь – вода; и никогда
Не умер твой герой.

Остался жив, и лягут спать
Родные москвичи.
Ручной гранаты не отжать
Кольцо – молчи, молчи.

От мусульман и христиан
В суровой той войне
Мы поминутно видим шквал,
По-прежнему в цене

Штыки и ружья. Слово «нефть»
Пришло – сказать «нефтай».
И всюду видим эту смерть.
Подруга, не читай

Моих стихов, в них правда. Ложь
Красивая нужна.
И на Кавказе ты берешь
Страну. Вот – та война.

13 февраля 2009 года