Дмитрий Аккерман - Штосс. Непристойная драма из русской жизни

• Название: Штосс. Непристойная драма из русской жизни
• Автор: Дмитрий Аккерман
• Жанр: Прочие приключения

Тихая, патриархальная средняя полоса России. Время, кажется, навсегда замерло здесь. Но под покровом внешнего спокойствия бушуют невероятные страсти… Кто из героев сумеет выйти из смертельного штопора, кто из них выживет? И выживет ли кто-нибудь вообще?

---

Домашняя обстановка и отсутствие формы оказали на Леночку магическое действие. Все, что рассказывал учитель, было простым и понятным. Он писал алгебраические формулы и ровным голосом объяснял, что и почему. Она переписывала, повторяла и была счастлива от того, что он рядом.

Наконец он стер все с доски и протянул ей мел.

– Повторим?

Она встала, взяла мел из его руки. Их пальцы соприкоснулись. Она вспыхнула, как огонь. Ей показалось, что из его пальцев прямо в ее тело течет горячая лава. Она судорожно сглотнула, неловко повернулась к доске. Ее грудь задела его плечо. Он тоже вспыхнул. У нее потемнело в глазах – вполне вероятно, стоило упасть в обморок. Откуда-то издалека до нее донесся ее голос:

– А в квадрате, деленное на б в квадрате…

* * *

Ниночка сияла. Дети заметили это, но, естественно, не догадывались о причине.

Причина была проста. Ниночка уже поняла, что ей двигало провидение. Рано утром она столкнулась с Андреем Евгеньевичем на пороге гимназии. Он радостно поздоровался с ней, она ответила ему тем же. Пропустив ее вперед, он пошел следом – она всей спиной чувствовала его взгляд и понимала, что краснеет.

Сделав шаг в сторону, она пошла по коридору рядом с ним. Спросила о погоде, о здоровье, затем собралась с духом и выпалила:

– Простите, Андрей Евгеньевич. Нет ли у вас книги «Zur Theorie der speciellen Störungen»?

Название она вычитала в удачно подвернувшемся ей под руку томике Брокгауза и Эфрона и учила его весь вечер и все утро. Эффект превзошел все ее ожидания – учитель споткнулся и с изумлением посмотрел на нее, как будто увидел привидение:

– Э-э-э… Нина… э-э-э…

– Григорьевна.

– Да-да, простите. Вы увлекаетесь работами Витрама?

– О, нет, что вы. Упаси бог. У меня племянник ими весьма интересуется.

– А. Простите еще раз. Я сразу не догадался. Конечно, у меня есть Витрам. Вам его принести?

– М-м-м… Вы знаете, Андрей Евгеньевич, не хотелось бы вас беспокоить такой мелочью. Может, я сама заберу?

– Конечно. Заходите, в любое удобное время.

– А если сегодня? Девочек поведут к причастию…

– Можно и сегодня. Буду рад.

Само собой, после этого Ниночке хотелось петь и танцевать. Она незаслуженно поставила троим девочкам отличные оценки за кое-как прочитанное «Успокоенное неверие», простила Елену Миллер за неподобающую болтовню и напрочь забыла дать домашнее задание. До самого обеда она не выходила из класса, чтобы случайно не встретить Андрея Евгеньевича и не услышать фразу о том, что он передумал или занят.

После окончания уроков она спешно заперлась в дамской уборной. Ей нужно было выждать, пока Андрей Евгеньевич уйдет домой. Идти вместе с ним к нему домой на виду всего города означало полностью уничтожить всю свою репутацию. И даже, возможно, расстаться с местом в гимназии. Сам же учитель, в силу возвышенности мыслей, вряд ли об этом стал бы задумываться.

Подождав с полчаса, потраченные с большой пользой для ее и без того приятной внешности, Ниночка вышла на улицу. Она знала, где живет учитель: этот дом в стороне Верхнего посада когда-то предлагали занять ей. Тогда, когда она только приехала учительствовать в Вологду, ей очень понравился уютный домик с садиком. Однако запрошенная хозяином цена была ей не по карману. К тому же она представила, как будет управляться с домом в холодную зиму, колоть дрова, носить воду, и решительно отказалась от удовольствия жить без домохозяйки.

Ниночка осторожно оглянулась, не видит ли ее кто, и постучалась в калитку. Никто не ответил. Сердце ее упало: вполне вероятно, Андрей Евгеньевич где-то задержался. Торчать на виду у всей улицы, пусть и пустынной, совсем не хотелось. Она толкнула калитку и вошла во двор.

Андрей Евгеньевич был дома. Она увидела его через открытое окно и небрежно задернутую занавеску. Распевая какой-то романс, он умывался над тазом с водой, периодически шумно фыркая. Она замерла, глядя на его обнаженное тело. Он был красив и мускулист – в чем-то даже напоминая статую Аполлона.

Ниночка поняла, что ведет себя непристойно, и сделала шаг в сторону дверей. Хрустнула галька под ногами – учитель поднял голову и заметил ее силуэт.

– Минутку, я сейчас, – крикнул он и скрылся в другой комнате. Ниночка поняла, что ее сердце слишком часто бьется – как тогда, когда ей снятся разные сны.

Он распахнул дверь. Она удивилась – он был в белой рубашке с открытым воротом, которая ему удивительно шла, но совершенно не вязалась с его научным образом. В вырезе рубашки виднелась грудь – ее это смутило, и она постаралась не смотреть туда.

– Заходите, Нина Григорьевна!

Ниночка всегда была убеждена, что вещи говорят о человеке больше, чем он сам. Поэтому, войдя в комнату, она начала пристально рассматривать всю обстановку. Большую часть комнаты занимал большой стол, на котором стопками высились книги. Несколько каких-то физических приборов, перед чернильницей раскрыта мелко исписанная тетрадь. Андрей Григорьевич перехватил ее взгляд и заметно смутился – она же решила не выказывать своего интереса, но уже знала, что именно посмотрит в первую очередь, если он отвернется.

Рядом со столом стоял диван с небрежно наброшенным английским пледом. Судя по всему, хозяин не всегда утруждал себя вечерним путешествием до кровати, которая через раскрытую дверь виднелась в другой комнате, и зачастую спал тут же.

– Разве вы не женаты? – задала Ниночка вопрос, ответ на который прекрасно знала. Вопрос этот она приготовила по дороге, понимая, что удивить и озадачить – значит победить. Учитель действительно смутился и растерянно сказал:

– Н-н-нет… прошу прощения, у меня тут такой беспорядок…

– Да нет, все хорошо. Даже уютно. Мне нравится у вас.

– Спасибо. А хотите чаю? Или, может, кофе?

Ниночка не любила кофе, несмотря на то, что в родительской семье он был в почете, хотя готовился редко, в силу высокой цены. Однако тонкости его заваривания она знала хорошо, и решила посмотреть, насколько это искусство знакомо Андрею Евгеньевичу.

– Пожалуй, кофе. Если вас не затруднит.

– Минуту, – учитель скрылся за дверью, ведущей, судя по всему, в кухню. Ниночка удивилась – ее покойный отец всегда варил кофе в своем кабинете. Впрочем, время на удивление терять не стоило. Она осторожно подошла к столу и заглянула в тетрадь. Твердым уверенным почерком там были написаны какие-то сплошные формулы. Быстро пролистав уже исписанные листы, поняла, что нормальных слов там два-три на страницу. Ниночка вдруг ощутила, какая бездонная пропасть лежит между ней и Андреем Евгеньевичем… и одновременно восхитилась его умом.

Она пробежала глазами по корешкам книг. Да, одна математика и астрономия. Ни одного романа или сборника стихов.

Андрей Евгеньевич показался в дверях с подносом. Ниночка оглядела комнату и рассмеялась – поднос определенно было некуда ставить. Андрей Евгеньевич удивленно посмотрел на нее, потом понял свою ошибку и тоже рассмеялся.

– Давайте, я подержу, – сказала Ниночка. Пока учитель передвигал книги на столе, она вдыхала аромат кофе и размышляла о том, отчего же у нее кружится голова.

Кофе был горьким и крепким. Она налила побольше молока, чтобы не было так неприятно. Смех развеял напряженность – теперь они болтали, как будто были знакомы сотню лет. Ниночка с удивлением отметила, что у них внезапно нашлось масса тем для разговоров – в основном, конечно, их общие ученицы.

Кофе закончился, а они все говорили. Ей больше не хотелось пить – но еще меньше хотелось, чтобы разговор останавливался. Однако Андрей Евгеньевич все-таки замолчал и спросил:

– Еще чашечку?

– Да. Только не такой крепкий, пожалуйста.

Принеся вторую порцию кофе, учитель с заговорщическим видом подошел к столу и достал пузатую бутылку. Ниночка прочитала на этикетке: «Henri Geffard».

– Что это?

– Предлагаю сделать кофе по-французски.

– Ну… хорошо, давайте.

Андрей Евгеньевич открыл бутылку – Ниночка ощутила резкий аромат. Он налил немного в чашечки – аромат усилился.

Кофе оказался невероятно вкусным. Андрей Евгеньевич приподнял свою чашку и сказал:

– А давайте на «ты»? За пределами гимназии, конечно…

– Давайте, – Ниночка стукнула своей чашкой по его чашке, как будто чокаясь.

От кофе с коньяком у нее закружилась голова. Она болтала все смелее.

– А скажите… скажи, как ты оказался в нашей гимназии?