Евгений Медреш - Идеи и отношения

• Название: Идеи и отношения
• Автор: Евгений Медреш
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4475-2581-1

Эта увлекательная, остроумная и глубокая книга не случайно вышла в серии «Искусство быть живым». Автор, известный психотерапевт, работающий в технике гештальттерапии, разговаривает с читателем о наиболее редком и малоисследованном искусстве – искусстве насыщенной, творческой, и, вместе с этим, устойчивой жизни. Искусстве быть живым человеком среди других живых людей. Книга адресована широкому кругу читателей: и тем, кто профессионально занимается или изучает психологию и психотерапию, – и всем тем, кто интересуется смыслом и вкусом собственной жизни.

---

При этом съедают они меня именно здесь, и именно сейчас… Конечно, полностью избавиться от целей и целеполагания можно только в предельно защищенном от мира укрытии. Тот, кто с миром еще окончательно не порвал, цели перед собой ставит, понимая всё их (и свое!) несовершенство. Но чем больше я осваиваю себя в здесь-и-теперь, тем в большей степени мои цели, задачи и жизненные ориентиры прислушиваются к тому, что мне именно сейчас вкусно и интересно. Хотя бы прислушиваются.

Хорошая цель для меня – это та, которая идентична моему любопытству, моим этическим и эстетическим ценностям и образ которой уже сейчас у меня вызывает удовольствие.

Хорошая жизнь для меня – это та, где любой результат является победой. А победой является любой результат, который не перегружен моими жесткими и упорными представлениями о том, какой результат надлежит считать хорошим и правильным.

***

Каждая увлекательная теория, а тем более теоретически насыщенная практика опасна стремлением поддерживать иска женную картину реальности, а то и вовсе подменить ее собою. Поэтому заключительный, но не последний принцип в этом контекс те может звучать примерно так – я строю гештальты, но не гештальты строят меня. Идентичный стиль этой практи ки – не предписывать и пояснять, а наблюдать и собеседовать.

Гештальт – это не последствия приема какой-то специальной таблетки, это не параллельный мир со своими законами и своей особой природой. Гештальт – это формы и конфигурации моего осознанного бытия в этом мире. Форма не является альтернативой материи, как и творчество не подменяет собою природу. При этом материя может осуществиться только путем обретения формы. Делание, опыт творчества составляют образ человеческого бытия. Занимаясь собою, я не создаю новую природу жизни – я создаю свой способ восприятия, осознавания и взаимодействия, свое пространство встречи с тем, что существует помимо меня, но рядом со мной. Я не предъявляю авторских прав на свою материю – я занимаюсь формой себя. Формой себя, собственным сценарием и жанром… И здесь мне есть, чего остерегаться. Взаимная нечувствительность, не соответствие идей, способов и используемых ресурсов в любом творческом процессе порождает такое явление, как кич. Несамоидентичность – это человеческий кич, искажающий и дезадаптивный по отношению к самому себе, а также к среде, в которой он существует. Практикование гештальта, как интегрированной личностной идентичности, помогает обрести и сохранить в жизни чувство вкуса и смысла, собственный голос и свободное достоинство в движениях…

Ну вот. Как-то так.

О принципах нанесения пользы клиенту, или Самоосознание терапевта

Достаточно известная, и вместе с тем сложная, многослойная истина: «Психотерапевт работает собой». То есть, между ним и его клиентом нет каких-либо способов и форм, опосредующих их отношения. Нет медикаментов, настоек и мазей, технических приспособлений и оборудования. Даже элементарные физиопроцедуры находятся вне поля психотерапии, и тоже отнюдь не по недосмотру или случайности. А для романтически настроенных коллег, с сильно увеличенным размером рабочего дня, эту истину вообще полезно формулировать так: «Профессиональная психотерапия – это продажа временных отрезков самого себя».

Так что же, собственно говоря, мы продаем клиентам психотерапии? Откуда оно взято, как хранилось, что там насчет пригодности, совместимости и побочных эффектов?

ХХ век стал веком увлечения методами и технологиями в самых различных сферах жизни. Но любая методология возможна только тогда, когда ей предшествует философия, система ценностей и достаточное идентичное самоосознание субъекта деятельности. И потому наряду с вопросами, что и как делать с клиентом, наряду с вопросами о приемах и техниках психотерапии, предельно актуальны и очевидно предшествуют им вопросы: кто я моему клиенту, – и кто он мне? Чего я хочу от него, или для него? На что я имею профессиональное и человеческое право в отношении другого человека, даже (или тем более?) если он обратился за помощью, даже (или тем более?) если это страдающий человек, в чем-то утративший ясность и самостоятельность мышления и духа?

Терапевт лечит словом. Но как и где рождается это слово, на что оно направлено и кому адресовано?

Тайная мудрость студентов-психологов содержит сведения о том, что профессиональное созревание в качестве потенциального психотерапевта совершается (если повезет) где-то в районе защиты дипломной работы, – в тот момент, когда молодой адепт допускает вероятность того, что бессознательное есть не только у его клиентов, но и у него самого. И чем больше у терапевта подозрений и прозрений про достаточно необъективное происхождение своих слов и действий, – тем в большей степени он способен оказывать адекватную помощь другим.

Я отчетливо помню свое состояние тупика (или инсайта, каковым и является тупик в своей полярности) на одной из обычных терапевтических групп. Двадцать мужчин и женщин едва начали знакомиться между собою, едва начали рассказывать о себе, как я уже прикидывал – кого от чего буду лечить, кого в чем и как корректировать… И возникшее через некоторое время чувство неловкости, негармоничности ситуации, – да с чего я взял, что им это нужно и что я имею на это право? Кому я таким образом собираюсь помогать: этим людям, или себе – сделать эту работу? Кем я себя осознаю, и чего в действительности они хотят от меня? А я – от них (для них; с ними)?..

***

Наряду с известными традиционными градациями психотерапии по направлениям, есть смысл провести еще одно разграничение: по сути отношения к человеку, обратившемуся за терапевтической помощью. Можно выделить две существенно различные парадигмы:

Пациент – объект моего воздействия, оперирования, моего профессионального вмешательства и моей профессиональной за него ответственности; здесь предмет психотерапии можно описывать в терминологии механических (физиологических) поломок и изъянов.

Клиент – при всех исходных условиях личностно равный мне субъект, по отношению к которому любые объектные манипуляции противоестественны и вредны; здесь предмет психотерапии нельзя описывать в терминологии механических (физиологических) поломок и изъянов.

И тогда существенно различные ответы будут даны на вопрос о целях и задачах психотерапевтической работы.

В первом случае это: понять причины и характер нарушений у пациента, назначить ему эффективную схему лечения, заглушить деструктивные тенденции психики и повысить продуктивность функционирования больного; а во втором: помочь клиенту принять собственную жизнь во всей ее полноте, во всех ее реалиях и вариабельности, помочь ему вернуть себе всю возможную ответственность за собственные чувства и поступки, за возможность боли и обезболивания, за свои выборы и свой путь.

Очень острое и тонкое столкновение различных оснований профессиональной деятельности происходит в этом пункте: должен ли психотерапевт что-либо прописывать, советовать и менять в жизни своего клиента, исправлять и улучшать его, спасать его от чего-то в нем самом. Или же психотерапия представляет собою умение «быть с клиентом» – умение находиться с ним в особого рода сопровождающем контакте, умение устанавливать и поддерживать особые терапевтические отношения, в которых клиент самостоятельно обретает способность к позитивной личностной трансформации и интеграции. Со своими акцентами, и в своем темпе.

Традиционно – из психиатрии, по-видимому, – укоренилось такое отношение к клиенту, при котором он предполагается несамостоятельным, «изъянным» объектом воздействия, которого психотерапевт – субъект действия, знающий стандартную классификацию недугов и обладающий арсеналом средств воздействия – может и должен процедурить.

Но что в действительности происходит с человеком, которого рассматривают в качестве сломавшегося механизма? Ко торого вскрывают, диагностируют, где-то заизолируют, где-то усыпят, а где-то, напротив, растолкают и дадут занятие голове и рукам. Или наоборот «вырубят» голову и руки больного, чтобы он ими себе беды не натворил… Как и тюрьма не «место исправления», так и подобная терапия по сути своей направлена не для человека, а от человека.

Попытки объектного воздействия на сознание и душевную динамику пациента скорее способны загнать вглубь, замаскировать, заглушить его проблемы, нежели привести к их разрешению. Ведь патологические защиты психики и патологические паттерны могут иметь не только аутогенный характер, но и могут быть выстроены вследствие стороннего вмешательства, пусть даже и совершенного с самыми благими намерениями. И тогда не лишним будет вопрос – какие именно существенные задачи развития могу я помешать осуществить своему клиенту, занимаясь его симптоматическим лечением.