Илья Стефанов - Золотой ларец. Повесть рыбака Маруфа

• Название: Золотой ларец. Повесть рыбака Маруфа
• Автор: Илья Стефанов
• Жанр: Поэзия

Основой данного стихотворного повествования является «Книга тысячи и одной ночи». Свободное поэтическое переложение части её рассказов представлено в виде одной повести от лица рыбака Маруфа. Перед читателем проходят сцены от семейных ссор до взаимоотношений царя и его подданных, рассматриваются темы богатства и бедности, разбоя и войны, темы от наслаждения дарами природы до мук угрызений совести и, конечно же, темы страсти и любви. Ценители поэзии поразятся разнообразием стихотворных форм.

---

Рассказ о ссоре с женой (2)

Проснувшись, я долго сидел,
         всю жизнь, явь и сны, кляня.
И вдруг, как огнём обожгло, —
         жена ждёт с уловом меня!
Схватив, стал я сеть бросать.
         Трудился в поту целый день,
Но ничего не поймал!
         (Не в счёт ведь рогатый пень).
Меж тем закончился день,
         и я поплёлся домой.
Жёг-угнетал меня
         ужас перед женой.
Добыча ко мне не пришла
         стечением тайных судеб.
Мне не за что было купить
         даже насущный хлеб.

Смущённый делами дня,
         по рынку я шёл, и вдруг
Знакомый торговец кричит:
         «Чем ты расстроен, Маруф?»
О всех событиях дня
         я рассказал ему —
Про рыбу, ужасный сон
         и про свою Фатиму.
Он засмеялся в ответ:
         «С тобой не будет беды!
Я в долг дам лепёшку тебе
         и дам на ужин еды.
Только, Маруф, у меня
         пчелиный кончился мёд.
Но есть тростниковый. На вкус
         он за пчелиный сойдёт!»
И дал тот торговец сыр,
         мёд и лепёшку мне,
И, подбодрив, он сказал:
         «Ступай к своей жене.
А будешь мне должен ты
         пятнадцать полушек за всё.
А эту полушку возьми,
         на баню истратишь её.
И будет отсрочка тебе
         день, два или несколько дней —
Я знаю, удачи редки
         в работе нелёгкой твоей».

И я как мог горячо
         торговца благодарил.
С залеченным сердцем я шёл
         и повторял-говорил:
«Слава Тебе, Господь!
         Великодушен Ты,
Коль наделяешь нас,
         бывает, и сверх мечты!»

И вот я пришёл домой,
         а на пороге – жена.
«Принёс ты лепёшку мне?»
         Подав, я сказал ей: «На!»
Фатима лепёшку взяла,
         тут же сунула в рот
И закричала тотчас:
         «Но здесь тростниковый мёд!
Я же сказала тебе,
         пчелиного мёда хочу!
Ну, ты дождёшься, Маруф,
         за всё я тебе отплачу!»
Чувствую, сердце в огне,
         но я спокойно сказал:
«Эту лепёшку мне
         в долг мой товарищ дал!»
Тут как взгневится она!
         «Глупейший из подлецов!»
И вдруг, лепёшку схватив,
         швырнула мне прямо в лицо.
И продолжала, крича:
         «Иди другую добудь!»
Затем, взбесившись совсем,
         схватила меня за грудь.
И я ощутил на себе
         всю тяжесть её кулаков.
Она раскровила мне
         губы о твердь зубов.
И у меня изо рта
         кровь по груди потекла.
Тут понял я: в доме моём
         кончились жизни дела.
В сильный гнев я пришёл,
         сжалась в кулак рука…
Я, кажется, стукнул жену…
         по голове… слегка.

Затем я покинул дом.
         Бежать мне хотелось прочь!
Я вышел за город, хотя
         уже наступала ночь.
Пусть ночь! Я домой не вернусь.
         Мосты к нему сожжены.
Отныне, увы! у меня
         ни дома нет, ни жены.
А сердце теснилось в груди,
         и слёзы текли из-под век.
О господи! Есть ли где
         несчастней меня человек?

В развалинах старых домов,
         вздремнув, переждал я тьму,
А утром дальше пошёл,
         с тех пор я не видел Фатиму.
С тех пор моим домом был
         полей и пустынь простор.
И стал я большим знатоком
         слов ветра и говора гор.
Ходил я, бродил по земле,
         и разных видел людей,
Я много узнал про жизнь
         бродяг, купцов и царей.
И если рассказы мои
         собрать, записать и сшить,
Они назиданиями
         людям могли бы служить.

Рассказ о жене ифрита

I, 111—115

Неприкаян в даль-дороге человек —
Не устроен его отдых и ночлег.
Солнце село, сумрак всё окутал вмиг.
Запинаясь, я шагаю напрямик.
Вдруг прозвякнуло-пропело под пятой.
Стоп! Кольцо! Быть может клад здесь золотой?
Вот и дверь, что открывается кольцом.
Наконец мне счастье послано Творцом!
Я, напрягшись из последних сил разок,
Опускную дверь отбросил на песок.
Вижу – лестница. Всхвалив, призвав Творца,
Я спускаюсь, и куда же? – в зал дворца!

В светлом зале – что за диво-сторона!
Восседала чудо-женщина-луна!
С томным взглядом, роковая ночь в очах,
С белым ликом, что без солнца весь в лучах!
Рост высокий, крепкогруда и нежна,
Благородный облик – чистая луна!
Лик светил в ночи мерцающих кудрей,
А уста цвели над мрамором грудей.
Соразмерность, стройность, втянутый живот.
Для смотрящих – храм страданий и забот!
Бёдра как холмы, как ветка ивы стан.
Всё в ней есть, что добавляет в сердце ран!
Я до скованности речи и лица
Потрясён был вдохновением Творца!

«Бог хранит тебя! – она мне говорит. —
Ты кто будешь? человек или ифрит?»
«Человек я, человек! – воскликнул я, —
Но печальна и судьба, и жизнь моя!
Может, звёзды привели меня сюда,
Чтоб прошла моя тоска, моя беда?»
И о всех в связи со мной делах Творца
Рассказал ей от начала до конца.
Мой рассказ был горький яд, а не бальзам,
Потому привёл он женщину к слезам.
А затем она, печалясь и скорбя,
С плачем вот что рассказала про себя:

«Я росла, и вот уж время под венец.
Свадьбу пышную справляет царь-отец.
И жених уже спешит ко мне, горит…
Вдруг схватил меня внук дьявола, ифрит!
Я летела с ним по небу, под луной,
И очнулась в этом месте, под землёй.
Он принёс мне всё, что нужно, мой злодей,
Но мне скучно жить с вещами без людей!
И с тех пор я всё грущу о белом дне.
Жить с ифритом под землёй – ох, тяжко мне!

Но мой муж лишь раз приходит в десять дней.
Правда, он, Маруф, по прихоти моей
Появиться может здесь в момент любой,
Стоит мне слегка дотронуться рукой
До вот этих непонятных знаков-строк,
Что унизывают ниши уголок.
До его прихода есть ещё три дня.
Не хотел бы ты остаться у меня?»
«Хорошо! – ответил я, – прекрасный час!
(Видно, грёзы оправдаются как раз!)»
После стольких дней злосчастья и потерь
Я прошёл с ней через сводчатую дверь
В дом восторгов-пыток – в баню-красоту,
Путешественника дерзкую мечту!
Вот я снял с себя одежды, наконец!
(И она была, в чём создал нас Творец.)
Пар так жарил, как в день Страшного суда,
И ласкала тело нежная вода…
Мук блаженства, благ мучений – через край
В этом доме, где смешались ад и рай!

После бани я уселся на скамью,
Милой женщине вручив судьбу свою.
Принесла она мне сахарной воды,
Подала на блюдах всяческой еды.
Суетясь, она, веселье обретя,
Щебетала и смеялась, как дитя.
А потом сказала: «Ляг теперь, поспи,
Успокойся духом, тело укрепи».
Я прилёг, и тут же сон меня сморил.
Забываясь, я судьбу благодарил.
А проснулся я и слышу над собой
Речь негромкую с слезами и мольбой:
«Грудь моя от скучной жизни стеснена.
Под землёй я двадцать лет уже одна.
Сушь в груди моей никто не окропил,
И никто вина из рук моих не пил.
Как противна мне подземная страна!
Милый юноша, не хочешь ли вина?»
Я лежал и думал: Может это рай?
И сказал одно лишь слово: «Подавай!»

За беседой, сладким яством и вином
Отдыхали мы в том мире неземном.
А потом я с ней темь ночи коротал.
Никогда я о подобном не мечтал!
Просыпались мы и, чувствуя любовь,
Прибавляли радость к радости мы вновь.
От вина и от любви, двух сладких дел,
Дух воспрянул мой, а разум улетел.
Расхрабрившись, я кричал: «Вставай! Пошли!
Я тебя на землю враз! из-под земли!»

А красавица смеялась, говоря:
«Будь доволен! Не болтай ты много зря!
Я твоя ведь девять дней из десяти,
Мы один лишь день ифриту отдадим!».
«Что? Ифрит?» – Я вдруг от ревности сдурел.
Покорённый опьяненьем, загудел:
«Где та ниша? Не найду её никак!
Пусть придёт ифрит! Ну где же этот знак!
Пусть придёт! Он злой и сильный? Наплевать!
Я привык ифритов злобных убивать!»

Тут красавицу объял великий страх.
Закричав: «Тебя тотчас он втопчет в прах!» —
Продолжала: – «За меня ты порадей!
Ведь убьёт меня наверно мой злодей!
Умоляю, заклинаю – воздержись!
Ты загубишь этим жестом мою жизнь!»
Но я был в хмельном угаре сам не свой
И ударил в нишу пьяною ногой…

         Потемнело вдруг, загремело.
         Загремело вдруг, заблистало…

Я мгновенно понял всё и – отрезвел.
Я от страха как безумный заревел:
«Где тут выход?!» – и издал протяжный вой,
Больно стукнувшись о стену головой.
Но меня вперёд и вверх гнал жуткий страх,
И не помню, как я выбрался впотьмах.
Долго, долго в беге страх меня трепал.
Наконец, я обессилел и упал…

Да, стал думать я, нет доли хуже, злей.
Я бы мог расстаться с жизнью, дуралей!
Надо ж было строки те задеть ногой!
Можно было б отдохнуть денёк-другой.
Я опять ни при стенах, ни при деньгах,
В общем, снова я остался в дураках!
Да, с ифритом мне опять не повезло.
Я добра от них не вижу, только зло!
Не пустись я наутёк во весь опор,
Наш бы с ним не затянулся разговор!
Впрочем, это наш Господь (Он всё творит!)
Сделал так, что не догнал меня ифрит.

Рассказ о сорока невольницах