Эпосы, легенды и сказания - Сказки 1001 ночи (сборник)

• Название: Сказки 1001 ночи (сборник)
• Автор: Эпосы легенды и сказания
• Жанр: Приключения
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-103127-5

Один из самых популярных памятников мировой литературы – «Книга тысячи и одной ночи», завоевавшая любовь читателей не только на Востоке, но и на Западе.

Сказки тысячи и одной ночи – это чудесный, удивительный мир, известный нам с детства. Повествования о героических путешествиях, трогательные повести о влюбленных, увлекательные сказки о коврах-самолетах и джиннах, необыкновенные рассказы о мудрецах и простаках, правителях и купцах… В историях прекрасной Шахразады переплетаются героические и плутовские, мифологические и любовные сюжеты индийского, персидского, арабского миров.

В этот сборник вошли сказки про Али-Бабу, Синдбада-морехода, Аладдина и другие, не менее захватывающие, воплощающие всю прелесть и красоту средневекового Востока.

---

А потом Нур ад-Дин обернулся к шейху Ибрахиму и спросил его: «О шейх Ибрахим, нет ли у тебя какого-нибудь питья? Ведь люди пьют, когда поедят». И шейх Ибрахим принес им воды – прекрасной, нежной и холодной, но Нур ад-Дин сказал: «О шейх Ибрахим, это не то питье, которого я хочу». – «Может быть, ты хочешь вина?» – спросил шейх. И когда Нур ад-Дин ответил: «Да», – он воскликнул: «Сохрани меня от него Аллах! Я уже тринадцать лет не делал этого, так как пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, проклял пьющих вино и тех, кто его выжимает, продает или покупает».

«Выслушай от меня два слова», – сказал Нур ад-Дин. «Говори», – отвечал старик, и Нур ад-Дин спросил: «Если какой-нибудь проклятый осел будет проклят, случится с тобою что-нибудь оттого, что он проклят?» – «Нет», – отвечал старик. И Нур ад-Дин сказал: «Возьми этот динар и эти два дирхема, сядь на того осла, и остановись поодаль от лавки, и, когда увидишь покупающего вино, позови его от лавки и скажи: «Возьми эти два дирхема, и купи на этот динар вина, и взвали его на осла». И будет, что ты не нес вино и не покупал, и с тобой из-за этого ничего не случится». И шейх Ибрахим воскликнул, смеясь его словам: «Клянусь Аллахом, дитя мое, я и не видал никого остроумнее тебя, и не слышал речей слаще твоих!» А потом шейх Ибрахим сделал так, как сказал ему Нур ад-Дин, и тот поблагодарил его за это и сказал: «Теперь мы зависим от тебя, и тебе следует лишь соглашаться. Принеси нам то, что нам нужно». – «О дитя мое, – отвечал Ибрахим, – вот мой погреб перед тобою (а это была кладовая, предназначенная для повелителя правоверных), входи туда и бери оттуда что хочешь, там больше, чем ты пожелаешь».

И Нур ад-Дин вошел в кладовую, и увидал там сосуды из золота, серебра и хрусталя, выложенные разными дорогими камнями, и вынес их, и расставил в ряд, и налил вино в кружки и бутылки, и он был обрадован тем, что увидел, и поражен. И шейх Ибрахим принес им плоды и цветы, а затем он ушел и сел поодаль от них, а они стали пить и веселиться.

И питье взяло над ними власть, и глаза их стали влюбленно переглядываться, и волосы у них распустились, и цвет лица изменился. И шейх Ибрахим сказал себе: «Что это я сижу вдали, отчего мне не сесть возле них? Когда я встречу у себя таких, как эти двое, что похожи на две луны?»

И шейх Ибрахим подошел и сел в конце портика, и Нур ад-Дин Али сказал ему: «О господин, заклинаю тебя жизнью, подойди к нам!» – и шейх Ибрахим подошел. И Нур ад-Дин наполнил кубок и, взглянув на шейха Ибрахима, сказал: «Выпей, чтобы посмотреть, какой у него вкус!» – «Сохрани Аллах! – воскликнул шейх Ибрахим, – я уже тринадцать лет ничего такого не делал!» И Нур ад-Дин притворился, что забыл о нем, и выпил кубок и кинулся на землю, показывая, что хмель одолел его.

И тогда Анис аль-Джалис взглянула на шейха и сказала ему: «О шейх Ибрахим, посмотри, как этот поступил со мной», – а шейх Ибрахим спросил: «А что с ним, о госпожа?» И девушка отвечала: «Он постоянно так поступает со мною: попьет недолго и заснет, а я остаюсь одна, и нет у меня собутыльника, чтобы посидеть со мною за чашей, и некому мне пропеть над чашей». – «Клянусь Аллахом, это нехорошо!» – сказал шейх Ибрахим (а его члены расслабли, и душа его склонилась к ней из-за ее слов). А девушка наполнила кубок и, взглянув на шейха Ибрахима, сказала: «Заклинаю тебя жизнью, не возьмешь ли ты его и не выпьешь ли? Не отказывайся и залечи мое сердце». И шейх Ибрахим протянул руку, и взял кубок, и выпил его, а она налила ему второй раз, и поставила кубок на подсвечник, и сказала: «О господин, тебе остается этот». – «Клянусь Аллахом, – ответил он, – я не могу его выпить! Довольно того, что я уже выпил!» Но девушка воскликнула: «Клянусь Аллахом, это неизбежно!» И шейх взял кубок и выпил его, а потом она дала ему третий, и он взял его и хотел его выпить, как вдруг Нур ад-Дин очнулся, и сел прямо, и сказал: «О шейх Ибрахим, что это такое? Разве я только что не заклинал тебя, а ты отказался и сказал: «Я уже тринадцать лет не делал этого»?» И шейх Ибрахим отвечал, смущенный: «Клянусь Аллахом, я не виноват, это она сказала мне!» – и Нур ад-Дин засмеялся.

И они сели пить, и девушка сказала потихоньку своему господину: «О господин, пей и не упрашивай шейха Ибрахима пить, я покажу тебе, что с ним будет». И она принялась наливать и поить своего господина, ее господин наливал и поил ее, и так они делали раз за разом, и шейх Ибрахим посмотрел на них и сказал: «Что это за дружба! Прокляни, Аллах, ненасытного, который пьет, в нашу очередь! Не дашь ли и мне выпить, брат мой? Что это такое, о благословенный!» И они засмеялись его словам так, что опрокинулись на спину, а потом они выпили, и напоили его, и продолжали пить вместе, пока не прошла треть ночи. И тогда девушка сказала: «О шейх Ибрахим, не встать ли мне, с твоего позволения, и не зажечь ли одну из этих свечей, что поставлены в ряд?» – «Встань, – сказал он, – но не зажигай больше одной свечи», – и девушка поднялась на ноги и, начавши с первой свечи, зажгла все восемьдесят, а потом села. И тогда Нур ад-Дин спросил: «О шейх Ибрахим, а что есть у тебя на мою долю? Не позволишь ли мне зажечь один из этих светильников?» И шейх Ибрахим сказал: «Встань, зажги один светильник и не будь ты тоже назойливым». И Нур ад-Дин поднялся и, начавши с первого, зажег все восемьдесят светильников, и тогда помещение заплясало. А шейх Ибрахим, которого уже одолел хмель, воскликнул: «Вы смелее меня!» И он встал на ноги и открыл все окна, и они с ним сидели и пили вместе, произнося стихи, и дворец весь сверкал.

И определил Аллах, властный на всякую вещь (и всякой вещи он создал причину), что в эту минуту халиф посмотрел и взглянул на те окна, что были над Тигром, при свете месяца и увидел свет свечей и светильников, блиставший в реке. И халиф, бросив взгляд и увидев, что дворец в саду как бы пляшет из-за этих свечей и светильников, воскликнул: «Ко мне Джафара Бармакида!» И не прошло мгновения, как тот уже предстал перед лицом повелителя правоверных, и халиф воскликнул: «О собака среди везирей! Ты отбираешь у меня город Багдад и не сообщаешь мне об этом?» – «Что это за слова?» – спросил Джафар. «Если бы город Багдад не был у меня отнят, – ответил халиф, – Дворец Изображений не горел бы огнями свечей и светильников и не были бы открыты его окна! Горе тебе! Кто бы отважился совершить подобные поступки, если бы ты у меня не отнял халифат?» И Джафар, у которого затряслись поджилки, спросил: «А кто рассказал тебе, что Дворец Изображений освещен и окна его открыты?» – и халиф отвечал: «Подойди ко мне и взгляни!»

И Джафар подошел к халифу, и посмотрел в сторону сада, и увидал, что дворец светится от свечей в темном мраке. И он хотел оправдать шейха Ибрахима, садовника: быть может, это было с его позволения, так как он увидел в этом для себя пользу, и сказал: «О повелитель правоверных, шейх Ибрахим на той неделе, что прошла, сказал мне: «О господин мой Джафар, я хочу справить обрезание моих сыновей при жизни повелителя правоверных и при твоей жизни», – и я спросил его: «А что тебе нужно?» – и он сказал мне: «Возьми для меня от халифа разрешение справить обрезание моих детей в замке». И я отвечал ему: «Иди справляй их обрезание, а я повидаюсь с халифом и уведомлю его об этом». И он таким образом ушел от меня, а я забыл тебя уведомить».

«О Джафар, – отвечал халиф, – у тебя была передо мной одна провинность, а теперь стало две, так как ты ошибся с двух сторон: во-первых, ты не уведомил меня об этом, а с другой стороны, ты не довел шейха Ибрахима до его цели: он ведь пришел к тебе и сказал эти слова только для того, чтобы намекнуть, что он хочет немного денег, и помочь себе ими, а ты ему ничего не дал и не сообщил мне об этом». – «О повелитель правоверных, я забыл», – отвечал Джафар, и халиф воскликнул: «Клянусь моими отцами и дедами, я проведу остаток ночи только возле него! Он человек праведный, и заботится о старцах и факирах, и созывает их, и они у него собираются, и, может быть, от молитвы кого-нибудь из них нам достанется благо в здешней и будущей жизни. И в этом деле будет для него польза от моего присутствия, и шейх Ибрахим обрадуется». – «О повелитель правоверных, – отвечал Джафар, – время вечернее, и они сейчас заканчивают». Но халиф вскричал: «Хочу непременно отправиться к ним!» – и Джафар умолк, и растерялся, и не знал, что делать.

А халиф поднялся на ноги, и Джафар пошел перед ним, и с ним был Масрур, евнух, и все трое отправились, изменив обличье, и, выйдя из дворца халифа, пошли по улицам, будучи в одежде купцов, и достигли ворот упомянутого сада. И халиф подошел и увидел, что ворота сада открыты, и удивился, и сказал: «Посмотри, Джафар! Как это шейх Ибрахим оставил ворота открытыми до этого времени! Не таков его обычай!»

И они вошли и достигли конца сада, остановились под дворцом, и халиф сказал: «О Джафар, я хочу посмотреть за ними, раньше чем войду к ним, чтобы взглянуть, чем они заняты, и посмотреть на старцев. Я до сих пор не слышу ни звука, и никакой факир не поминает имени Аллаха».