Наталья Дмитриева - Дочки-матери. Любовь-Ненависть

• Название: Дочки-матери. Любовь-Ненависть
• Автор: Наталья Дмитриева
• Жанр: Детская психология

Должны ли мы любить свою мать?

Книга врача-психотерапевта с 35-летним стажем Натальи Дмитриевой – яркий и интересный бестселлер, ставящий под вопрос то, в чем нам никогда не приходило в голову усомниться. Она посвящена описанию последствий детских психических травм, полученных в ходе общения с матерью и их воздействия на жизнь взрослой дочери. В отношениях матери и дочери, помимо любви, есть идеализация и соперничество, поклонение и ревность, близость и недоступность, конкуренция и сотрудничество, привязанность и желание дистанцироваться, восхищение и раздражение, уважение и обида. Принятие этого факта избавляет от душевных терзаний и приносит облегчение.

В книге классифицированы варианты калечащих отношений матери и дочери, описаны алгоритмы, авторские техники и примеры их коррекции. Уникальность издания заключается в четкой структурированности материала и в возможности его использования как руководства по психологическому консультированию, психокоррекции, психотерапии и самотерапии, проводимой с использованием метафорических ассоциативных проективных карт, и направленной на совершенствование инструментов, с которыми каждый из нас подходит к отношениям. Чтобы узнать, каковы сегодня ваши отношения, предлагаем прочитать эту книгу. Она для Вас и про Вас.

---

Описывая психоаналитические механизмы, которые могут приводить к развитию аддиктивных пищевых реализаций, следует отметить, что пища в таких случаях оказывается особенно хорошим средством удовлетворения интенсивного аддиктивного драйва [3, 4, 8-11]. Это связано с особенностью инфантильных переживаний, когда чувства безопасности, психологического комфорта были связаны с актом употребления материнского молока. Пищевые аддикты используют перенос значения питания, выходящего за пределы утоления голода, с детского периода в подростковый и взрослый периоды жизни. Пища становится эквивалентом комфорта, безопасности и наслаждения, любовных отношений в широком смысле. Прием пищи активизирует возбуждение, страсть и даже чувство опасности, так как отношения с ней часто принимают форму любовной связи. Имеет значение не только сам период непосредственного употребления пищи, но также и предвосхищение ее приема, воображение и мысли, ассоциированные с ним. Порою интенсивность предвосхищения приема пищи бывает настолько сильной, что приводит к немедленному пищевому эксцессу даже в неподходящих местах (приему пищи, например, в туалете) [3, 4].

Употребление пищи имеет особую привлекательность также в связи с тем, что оно более безопасно, чем многие другие аддиктивные реализации. Многие лица с булимией сексуализируют еду, входя в трансоподобное состояние при ее употреблении. Некоторые из них входят в транс даже при описании своих переживаний во время еды. Эти переживания часто носят настолько интимный характер, что пищевые аддикты стараются не говорить о них. В то же время спектр эмоций, связанных с едой, выходит за пределы сексуальных переживаний. Они разнообразны, имеют много нюансов и не могут быть сколько-нибудь полно вербализованы. Аддикты к еде используют ее как средство удовлетворения репрессированных потребностей в защите, интимности и сексе. Повышение веса является фактором, вызывающим чувство глубокой потери, с чем связано также нарушение связи со своим духовным я (духовным началом) [3, 4].

По мнению Greesson (1993), это чувство является чувством потери, оно мешает радоваться жизни, вторгается в само существование. Пища при аддиктивном употреблении трансформируется, переставая быть простым источником питания, превращаясь в символ награды, положительной оценки, наказания. Пища становится любовным объектом, интимным другом, с ее помощью становится возможным контролировать свое эмоциональное состояние, избавляться от чувства бессилия, беспомощности и безнадежности. Желание есть начинает появляться как реакция на все раздражающие, беспокоящие в широком смысле события [10].

Еще одним фактором, способствующим развитию пищевой аддикции, является неспособность отличать физиологический голод от эмоционального. Gould (2007) пишет, что в случае эмоционального (фантомного) голода, когда давление на психику неуправляемых эмоций и нерешенных проблем начинает осознаваться, фантомный желудок посылает сигнал, требующий пищи. Если человек внезапно чувствует голод вскоре после приема пищи, можно логически предположить, что имеет место эмоциональный голод, связанный с каким-то домашним конфликтом, дискомфортной ситуацией, неприятными воспоминаниями, тревогой о будущем, снижением самооценки [8].

Отношения с едой у человека с пищевой аддикцией приобретают очень интимный характер, который иногда сравнивают с переживаниями любви (Roth, 1992). Пациентки с пищевыми аддикциями утверждают, что они не в состоянии вовлекаться в сколько-нибудь глубокие отношения с другим человеком, а еда заменяет им эти отношения. Привлекательность еды для них заключается в том, что она не может их покинуть, не может противодействовать им, не имеет своей точки зрения, в отличие от людей, с которыми клиентки вступали в отношения [11]. Одна из обследованных нами интровертированных пищевых аддиктов говорила, что еда была эквивалентом отсутствующего любовного партнера в течение 17 лет. Еда не требовала ничего взамен, что как раз и соответствовало ее ожиданиям [3,4].

Для женщин с пищевой аддикцией эмоциональная фиксация на еде позволяет отвлечься от присутствующих в бессознании чувств угрозы безопасности и интимности. Пищевым аддиктам было легче фиксироваться на потере веса, чем на осуществлении стремления быть ближе к другому человеку, проще концентрироваться на своем теле, чем на любви или стремлении быть любимой. Концентрация на еде более безопасна: человек знает, откуда исходит боль, и ему легче контролировать себя. Люди злоупотребляют едой, поскольку они не знают, что заслуживают лучшего. В результате они превращаются в несчастных, презирающих себя взрослых не потому, что они переживают травму, а потому, что репрессировали ее.

С нашей точки зрения, традиционная психоаналитическая идентификация пищевых проблем с сексуальными проблемами не является правильной, в связи с редукционистским подходом. Пищевые аддикции имеют более сложные психодинамические механизмы, не осознаваемые самими пациентами/ пациентками [3,4].

Green (2006), анализируя нервную анорексию и булимию, описывает психоаналитические аспекты ингибиции и компульсии. Ингибиция рассматривается как один из механизмов нервной анорексии. Компульсия оценивается как основной инструмент, присутствующий при пищевых эксцессах, свойственных булимии [9].

Еще сравнительно недавно считалось, что нервная анорексия (аддиктивное голодание) возникает главным образом у девочек-подростков – представителей среднего класса с достаточным уровнем дохода родителей. Тем не менее, сегодня оно регистрируется у женщин всех возрастов и различных классов. Это относится как к нервной анорексии, так и к булимии. Более того, многие аноректики периодически переедают. Таким образом, анорексия и булимия являются разными сторонами одной «медали» (проблемы), представляя собой варианты злоупотребления едой. Учет вышеперечисленных механизмов формирования булимии в психотерапии этого состояния сделает ее более эффективной. Терапия, направленная только на снятие симптомов пищевых аддикций является недостаточной. Необходима работа с более глубинной, неосознаваемой проблемой (конфликтом) средствами психоаналитической, психодинамической, когнитивно-поведенческой терапии с использованием инновационных инструментов, к числу которых относятся ассоциативные карты [1-4].

Практика использования ассоциативных карт показывает эффективность их применения в коррекции булимии [1, 2]. Приводим фрагменты терапевтической сессии с клиенткой, страдающей булимией 11 лет:

К нам обратилась астеничная 29-летняя незамужняя женщина с диагнозом «булимия», по поводу которой она ежегодно проходит стационарное лечение. Приступы булимии начались 11 лет назад (с момента отъезда из дома в другой город на учебу). Частота приступов составляет в среднем 10 раз в неделю.

Жалобы на приступы обжорства, недовольство собой и своим телом, самообвинения, слабость, истощение, апатию, депрессию, повышенную тревожность, страх потери сексуальной привлекательности, нарушение менструального цикла. Беспокоят коммуникативные нарушения в виде межличностных конфликтов в семейной (с матерью) и сексуальной (с интимными партнерами) сферах.

Женщина росла в «счастливой и богатой семье с гувернантками, экономками и прочей прислугой». Доминантная мать, постоянно контролирующая отца и дочь, никогда не работала, «вела светский образ жизни». Клиентку воспитывали в духе перфекционизма под девизом «ты всегда должна быть лучше других». Безоблачное детство сменилось приступами булимии, когда отец заявил клиентке, что отправляет ее на учебу в Англию. Мать была против из-за существующей между ней и дочерью сильной эмоциональной связи. Расставание с семьей пережила очень тяжело. С детства была зависима от матери, всегда следовала ее советам. В подростковом возрасте конфликтовала с ней по поводу ее гиперопеки, но, вместе с тем, до сих пор «не мыслит жизни без нее». Первый конфликт с отцом возник тогда, когда, получив диплом об окончании колледжа в Англии, клиентка вернулась домой. Отец заявил, что не для того «вложил в нее столько денег, чтобы она незамужняя и безработная вернулась домой». Со слов клиентки (она не работает), ее перфекционизм и постановка нереальных целей (наличие идеальной работы, супруга-супермужчины и рождение уникально талантливого ребенка) терпят фиаско. Работать она не хочет, интимные отношения выстраивает по схеме: страстное увлечение – резкий разрыв. Иметь детей не хочет, беременности боится. С тех пор, как мать рассказала о существовании у отца длительных интимных отношений «на стороне», объединилась с матерью «в борьбе с изменником». Стремится к социальной изоляции, проводит свободное время в основном с матерью. Уходит от нежелательных социальных контактов, не испытывает желания заводить приятелей и вкладываться в старых друзей. Жалуется на одиночество и зависть к «более успешным в некоторых отношениях знакомым». Живет в состоянии постоянного внутреннего напряжения из-за необходимости соответствовать «непомерным» требованиям родителей и низкой самооценки, вызванной «тяжелой ношей невыносимых претензий к себе, собственному телу». Единственным средством снятия напряжения служат приступы обжорства с финальной рвотой. Постоянно принимает таблетки, снижающие аппетит, мочегонные и слабительные чаи, ставит себе клизмы. Часто слышит внутри себя голоса, один из которых уговаривает ее поесть, а другой призывает к отказу от еды с целью сохранения сексуальной привлекательности.