Томас Бойс - Дети-одуванчики и дети-орхидеи

• Название: Дети-одуванчики и дети-орхидеи
• Автор: Томас Бойс
• Жанр: Зарубежная прикладная и научно-популярная литерату
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-101590-9

Книга доктора Томаса Бойса посвящена масштабному исследованию, которое доказало: не существует «трудных», «неспособных», «безнадежных» детей! Есть дети-«одуванчики» – они легко справляются со стрессами, добиваются успеха и адаптируются к любым условиям, а есть дети-«орхидеи», которые чувствительны к любым переменам и близко к сердцу принимают неудачи и критику. Но если найти к нежным «орхидеям» правильный подход, их слабости превращаются в достоинства, позволяя добиваться не меньших успехов, чем «одуванчики». Используя научные факты и результаты многолетних наблюдений, доктор Бойс объясняет, как помочь вашим маленьким «одуванчикам» и «орхидеям» расцвести, поддерживая их таланты и особенности.

---

Таким образом, два наших первых исследования были посвящены изучению связи детских инфекционных заболеваний со стрессом, реактивностью и здоровьем. Одно мы проводили в Исследовательском центре охраны детства Мэрилин Рид Люсии для дошкольников при Университете Калифорнии, Сан-Франциско, а другое – среди воспитанников детских садов Сан-Франциско. В первом исследовании мы тестировали детей от трех до пяти лет в маленьком чуланчике без окон, расположенном позади центра. Мы проводили интервью и задавали родителям вопросы о различных семейных стрессорах и трудностях. Затем мы оценивали частоту и тяжесть респираторных заболеваний (простуды, отиты, приступы астмы, воспаление легких и т. д.) на основе еженедельного осмотра детей, который проводила практикующая педиатрическая медсестра. В опросники для родителей были включены пункты, касающиеся стрессовых событий в жизни родителей и детей (например, смерть любимого человека, плохое обращение с детьми в школе, переезды, разводы родителей, случаи недержания в школе), а также более стабильные, но неблагоприятные факторы – финансовые проблемы семьи, случаи издевательств, семейные раздоры или депрессия родителей.

Мы размышляли над возможными объяснениями и спрашивали себя, как у одного и того же типа детей может наблюдаться самая высокая и самая низкая заболеваемость.

Для второго исследования мы приглашали детей к нам в лабораторию за одну-две недели до начала их учебы в подготовительной группе и через неделю-другую после. У пятилетних детей в это время часто возникают проблемы адаптации и развития. Они сталкиваются с новыми, захватывающими, но иногда сложными и вызывающими стресс социальными отношениями с двадцатью или тридцатью незнакомыми ровесниками. Начало учебы в подготовительной группе часто сопровождается новыми требованиями к поведению, погружением в серьезную учебу и воздействием множества респираторных и других патогенов. Все это становится непростой задачей для маленьких организмов и умов – своего рода шторм социальной неопределенности, новых обязанностей и опасного воздействия микроорганизмов и заболеваний.

За неделю или две до и после начала учебы мы брали у детей анализы крови. Нам было интересно, как изменяются функции иммунной системы в результате активации обеих систем реакции на стресс. Частоту заболеваний мы рассчитывали на основании опросного листа, в котором родители раз в две недели отмечали симптомы респираторных заболеваний у детей.

Мы предполагали, что дети, демонстрировавшие более выраженную реакцию «бей или беги» и повышенный уровень кортизола в лабораторных условиях или же изменения иммунной функции, будут чаще и тяжелее болеть – ведь они попадают под воздействие повышенного стресса, неблагоприятных факторов и потрясения. Мы ожидали, что самые тяжелые респираторные заболевания поразят детей, у которых отмечено сочетание выраженной реактивности на стресс и высокого уровня естественного семейного стресса. (На следующей странице графически изображены общие результаты обоих исследований.) Как и предполагалось, самыми болезненными оказались те дети, повышенная реактивность которых сочеталась с более сложными условиями в семье. Необычно высокая частота и тяжесть респираторных заболеваний у таких детей соответствовала совместному влиянию внутренней биологической восприимчивости и внешнего воздействия семейных стрессоров.

Но кое-чего мы не предполагали, и это вызвало у нас огромное изумление. Оказывается, такие же высокореактивные дети, которые жили в спокойных (предсказуемых и благоприятных) домашних условиях, демонстрировали самую низкую частоту респираторных заболеваний. Они болели еще реже, чем низкореактивные дети из спокойных семей! Их заболеваемость была не просто ниже по сравнению с детьми из более стрессового окружения, но самой низкой вообще. Высокореактивные дети были либо самыми болезненными, либо самыми здоровыми в зависимости от социально-эмоционального характера их семьи.

График, демонстрирующий частоту респираторных заболеваний у детей в зависимости от неблагоприятных социальных факторов и уровня реактивности на стресс. Дети-орхидеи с высоким уровнем реактивности системы «бей или беги» или иммунитета проявляли либо самую высокую, либо самую низкую частоту респираторных заболеваний в зависимости от величины воздействия стресса. У детей-одуванчиков со средней или низкой реактивностью наблюдался только умеренный уровень заболеваемости и при сильном воздействии стресса, и при слабом.

Сначала нас поставили в тупик похожие результаты двух исследований. Мы размышляли над возможными объяснениями и спрашивали себя, как у одного и того же типа детей может наблюдаться самая высокая и самая низкая заболеваемость. Я навсегда запомнил холодную осень 1993 года в Университете Калифорнии в Сан-Франциско, когда мы втроем – Эбби, наш научный помощник Жан Женевро и я – почти буквально ломали голову над этой загадкой, заполняя доску графиками и рисунками, царапая логические доказательства и энергично обсуждая возможные объяснения. Предметом спора стали два совершенно разных варианта интерпретации наших данных.

С одной стороны, вполне понятно, что дети, так сильно реагирующие на искусственные стрессоры в лаборатории, будут больше болеть в естественных условиях, при более выраженном воздействии неблагоприятных факторов и стресса. Последнее было предсказуемым – хотя до этого момента неизвестным – следствием первого. С другой стороны, в нас зрело почти интуитивное чувство, что эти высокореактивные дети в благоприятных домашних условиях могут стать даже здоровее своих сверстников в силу реактивности, или отзывчивости, на хорошую и заботливую обстановку. Неожиданно мы поняли, что лучше смотреть на одно и то же явление с разных сторон, и нашли потрясающее объяснение. Здесь не было сравнения «или то, или другое», скорее – «и то, и другое», потому что дети, которых мы исследовали, обладали тонкой восприимчивостью и к неблагоприятным факторам, и к располагающей, доброжелательной обстановке. Они увядали в плохих условиях и процветали в хороших по одной и той же замечательной причине: эти дети были более открытыми, восприимчивыми, чувствительными к сильному влиянию, и к хорошему, и к плохому; к влиянию тех условий, в которых они жили и росли. Вот он, момент, на который надеется и который предвкушает каждый исследователь, – внезапное прозрение! Оно меняет все представления, примиряет непримиримое, словно гармоничная музыкальная каденция, которая приводит в порядок диссонантный аккорд.

Итак, мы нашли предварительный ответ на вопрос, как один и тот же тип детей может обладать и самым лучшим, и самым худшим здоровьем. Все дело в том, что высокореактивные дети демонстрируют тонкие различия в восприимчивости, или особую чувствительность к социальной атмосфере – и вызывающей стресс, и доброжелательной. В статье, которая вышла в 1995 году в журнале «Психосоматическая медицина», мы писали:

Далее мы эмпирически предположили, что преувеличенная психобиологическая реактивность может отражать относительный дефицит самоконтроля, который вызывает повышенную чувствительность к характеру социального окружения. Следовательно, высокореактивные личности демонстрируют либо исключительную уязвимость, либо выдающуюся жизнестойкость, в зависимости от уровня стресса и неблагоприятного воздействия внешнего социального окружения.

Мы могли бы предположить, что ключевая характеристика высокореактивного ребенка – не уязвимость, а необычная восприимчивость к любым социальным условиям. Такие сильно реагирующие дети подобны орхидеям, и они несут гораздо более тяжелый груз проблем здоровья и развития, если попадают в неблагоприятное, вызывающее стресс окружение. Но в благоприятных, доброжелательных условиях они необычайно расцветают.

Биология застенчивости

В первую очередь родители и коллеги настойчиво задают такой вопрос: существуют ли другие, более очевидные признаки детей-орхидей – скажем, поведенческие или иные фенотипические характеристики, которые могли бы достоверно говорить о базовой реактивности. Фенотипом называют набор различимых, видимых характеристик (например, цвет глаз, рост, личностные качества и поведение), описывающих отдельного человека или иное живое существо. Есть ли поведенческий фенотип и можно ли идентифицировать его у детей-орхидей? Да.

Джером Каган, профессор психологии развития в Гарварде, посвятил свою карьеру изучению того, что он называл «биологией застенчивости». Профессор Каган начал с наблюдения, что даже у новорожденных младенцев наблюдаются заметные различия в тех чертах проявляющейся личности, которые определяют поведение детей в дальнейшей жизни. Согласно данным «Долгосрочного исследования в Нью-Йорке», проведенного Александром Томасом и Стеллой Чесс, даже в самом начале жизни младенцы сильно отличаются друг от друга по таким поведенческим характеристикам, как уровень активности, закономерности сна и питания, адаптивность, выраженность эмоций, настроение, раздражительность, упорство и время удержания внимания, а также сенсорное восприятие. Опираясь на эту работу, Каган изучал младенцев и детей, которые, по свидетельству их родителей, опекунов и воспитателей, проявляли низкую адаптивность, склонность к интровертности, сенсорную чувствительность и избегали новых или сложных ситуаций. Выбрав «самых застенчивых», Каган зарегистрировал у таких детей склонность к реактивности системы «бей или беги», что проявлялось резким увеличением частоты сердечных сокращений в ситуациях новизны, угрозы или сложной задачи. Каган также обнаружил их необычную чувствительность к сенсорным стимулам, например к вкусу лимонного сока. В своих исследованиях он двигался в направлении, противоположном нашему, то есть от поведения (чрезмерная застенчивость) к закономерностям нейробиологических реакций (увеличение частоты сердечных сокращений). Он установил четкую связь между застенчивым характером и телесной реакцией на стрессоры.