Леонид Борисов - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Леонид Борисов
• Жанр: История

---

На обложке "Швейцарского Робинзона" изображена парусная лодка и в ней длинноволосый, бородатый человек с подзорной трубой в левой руке. В перспективе горы и надпись: "Издание одиннадцатое". И еще одна тоненькая книжечка, под названием "Я был Робинзоном", в ней не больше сорока страниц, издана она в Мадриде в 1817 году.

Часы строго-назидательно пробили три раза. Жюль очнулся от мечтаний, где только не побывал он за эти двадцать минут, что стоял подле витрины! О чем только не передумал за это время, - а думал он главным образом о том, что ему, как и Робинзону Крузо, даны все инструменты для того, чтобы устроить свою жизнь по возможности интересно и не в тягость другим людям. Но легче жить на необитгемом острове и там делать все, что тебе хочется, чем неуютно существовать в большом, шумном, равнодушном к тебе Париже и заниматься далеко не тем, что нравится.

Жюль сел за большой стол, не зная, чем и как увлечь себя. Он забыл об атласе бабочек; служитель напомнил ему о нем. Жюль положил перед собою атлас, раскрыл и снова закрыл. "Для чего понадобились мне бабочки?" спросил он себя, невольно вспоминая живую бабочку, минут сорок назад севшую ему на грудь. Не она ли летает и сейчас вро вень с окнами читального зала, не хочет ли она поблагодарить Жюля за его великодушный поступок? .. Вот она, бабочка! Темно-синие крылышки с красными полосами, длинное узкое тельце, тонкие серебристые усики. Бабочка села на раму окна и замерла; можно подумать, что она ищет Жюля, напоминая ему о далеких, волшебных странах, о таинственных, необитаемых островах, которые терпеливо ждут и просят, чтобы их населили добрыми, трудолюбивыми и смелыми людьми...

Жюль возвратил атлас и попросил что-нибудь о необитаемых островах. Библиотекарь предложил "Робинзонов" - всех тех, что имелись в витрине.

- Я хочу получить книгу, - сказал Жюль, - в которой было бы изображено целое общество Робинзонов, - не тех, о которых мы читали в детстве, но таких, которые живут вне законов государства и сознательно наслаждаются полной свободой. Сознательно! Должна же быть такая книга.

Библиотекарь стал припоминать, что именно есть на эту тему. Он посмотрел в каталог, долго водил пальцем сверху вниз, пожимал плечами и поглядывал на Жюля.

- Ничего не могу найти, - сказал библиотекарь. - У нас насчитывается семнадцать названий подобных книг.

- Не то, не то, - упрямо проговорил Жюль. - Книги о Робинзонах, в сущности, представляют собою сочинения о том, как некий человек оказался на необитаемом острове и как он жил на нем. Правда, вы мне можете назвать книгу, в которой изображается целая семья, оказавшаяся в положении Робинзонов. Но я имею в виду группу потерпевших крушение, человек шесть-семь, и все они добывают для себя все необходимое.

Такой книги нет, - сказал библиотекарь. - Я понимаю, что именно вам нужно, - вы имеете в виду трудовое сообщество, человечество в миниатюре, так сказать... Но, повторяю, такой книги нет и быть не может. Есть Робинзон-семья, если угодно, и много Робинзонов-одиночек.

- Почему же не может быть такой книги? - спросил Жюль.

- Смелая мысль, - тихо произнес библиотекарь и даже посмотрел по сторонам. - Робинзон - это ведь целое вместилище раздумий о...

- Чем же вы объясните это? - спросил Жюль, переводя взгляд с библиотекаря на бабочку; она снялась с оконной рамы и скрылась в густой листве каштана. - Почему люди боятся смелых мыслей?

Библиотекарь пожал плечами. Он был стар, он знал наизусть названия всех книг в читальном зале и полагал, что этого с него вполне достаточно. "Есть вот такие книги, и нет того, чего вам хочется. Почему нет? Очевидно, потому, что они еще не написаны. Напишут - и тогда милости просим, приходите к нам".

- Не думаете ли вы, - продолжал Жюль, - что интересующей меня книги нет потому, что... как бы это сказать. .. никому в голову не приходит изобразить группу людей, живущих вне воздействия законов... Я дурно выражаю мою мысль, - потому, наверное, что неясно представляю себе людей, вернее, поведение их на такой точке земного шара, где они максимально независимы и свободны. Я, видите ли, юрист, - улыбнулся Жюль и тотчас поправил себя: Почти юрист! А поэтому и говорю о законах. Кроме того, один Робинзон - одна голова, а шесть или семь Робинзонов. .. Необходимо каждому дать какую-нибудь работу, каждый должен что-то уметь делать, и делать хорошо. Один из этих Робинзонов должен быть инженером - непременно! У них нет инструментов? Этот инженер сумеет сделать их. Признайтесь, - хотели бы вы прочесть такую именно книгу?

Библиотекарь снисходительно улыбнулся и сказал, что ему пятьдесят пять лет, что он недостаточно юн для того, чтобы читать такие книги. Жюль охотно согласился, - да, для юношества книга о группе Робинзонов, живущих на необитаемом острове, была бы исключительно ценным подарком, разумным и весьма воспитательным чтением. Что касается читателя взрослого, то разве так нелепо думать, что на сотню сорокалетних всегда найдется десять-двенадцать человек, сохранивших в себе драгоценнейший дар детскости, способности быть по-юношески любопытным ко всем явлениям мира! В качестве примера Жюль указал на себя, - он с удовольствием читает книги, предназначенные для детей.

- Для меня все ново в мире, месье, - сказал Жюль. - Летит бабочка, и я смотрю на нее глазами пятилетнего ребенка. Это плохо? Странно? Наивно? Может быть, - Жюль даже ногою шаркнул перед библиотекарем и поклонился ему. - Но я, простите, уважаю себя за это! Да, уважаю и счастлив! До свидания, месье!

Едва Жюль вышел из помещения библиотеки, как его окликнули. Он обернулся и увидел Иньяра. Шляпа на затылке, трость на плече, идет и насвистывает.

- Поздравь меня! - сказал Иньяр. - Я подписал договор на музыку к водевилю! Одно действие, три танцевальных номера, три арии и дюжина реприз. Помоги мне, напиши два-три куплета!

Жюль ничего не ответил. Он шел, как загипнотизированный, глядя куда-то вдаль.

- Да что с тобой? Можно подумать, что ты блуждаешь на необитаемом острове.

-Угадал, Аристид. Ты проницателен, как Барнаво. О, если бы мне дали год полнейшей свободы! Двенадцать месяцев независимости - что хочу, то и делаю! К черту водезили, пьесы, арии и куплеты! Ах, Аристид, Аристид, завидую тебе, - ты не тщеславен, не самолюбив и, кажется...

Жюль хотел сказать: "Кажется, не способен на что-нибудь настоящее..." но удержался: он любил своего друга и искренне был привязан к нему. Никому неведомо, о чем мечтает этот человек, - может быть, и у него есть свой необитаемый остров, только бедный Иньяр не знает дороги к нему.. . Жюль тоже не знает пути к примечтавшемуся своему острову. Да и существует ли он? Есть ли еще на свете необитаемые острова?..

- А если нет, - нужно выдумать их! - воскликнул Жюль.

-Ты что? - спросил Иньяр. - Если ты думаешь, что твое восклицание годится в качестве первой строчки куплета, то весьма ошибаешься. Куплет должен быть легким, острым, - вот слушай, я насвищу.

- Оставьте, мэтр, я кое-что смыслю в той гигантской работе, которая сушит ваш мозг, - сказал Жюль. - Лучше обратите внимание на даму в зеленой шляпе, нетерпеливо постукивающую каблучком, - видите? По-моему, она ждет вас, сударь, вы опоздали, вам здорово влетит.

- Дама в зеленой шляпе? - Иньяр посмотрел по сторонам. - Ах, вот эта! Ты ошибся, - это не дама, это всего лишь Валентина Вижу, натурщица Гаварни!

-Торопись, Аристид! И не надо насвистывать, - мне надоели эти мотивы!

- Все же, мой друг, приготовь к вечеру дюжину куплетов, - попросил Иньяр. - Папаша Кубэ хорошо платит, - ну что тебе стоит!

- Ах, Аристид, если бы ты только знал, что это мне стоит! - со вздохом произнес Жюль.

И было в этих словах так много тоски, боли и отчаяния, что Иньяр на минуту задержал свою руку в руке Жюля, а потом долго глядел ему вслед, помахивая тростью и не обращая внимания на мадемуазель Вижу.

Глава двенадцатая

БУДНИ

Пьер Шевалье сказал Жюлю:

- Почти ежедневно происходят железнодорожные катастрофы у нас и за границей, в особенности в Америке Англии, реже в Германии: немцы аккуратный народ! Дальше: ежедневно у нас, в Париже, убивают людей, в Сену бросаются безработные и обманутые в любви. Мальчишки, начитавшись Купера, покидают родительский дом и бегут в пампасы и прерии. Этих путешественников настигают обычно в Гавре. Очень немногим удается переплыть океан или хотя бы Ла-Манш. Дальше: ежедневно горят дома на окраинах Парижа, в огне погибают драгоценности и документы...

- Вы забыли о людях, - прервал Жюль.

- Из людей, погибших в огне, не выжмешь и страницы, - кинул Пьер Шевалье. - Сгоревшие документы - готовый сюжет, богатейшая фабула! Дальше: каждое утро в Париже находят не меньше десятка подкинутых младенцев обоего пола. В Париже влюбляются, любят, расстаются на неделю и навсегда, проливают потоки слез от горя и радости. ..

- Слеза от радости не стекает с подбородка и щек, как сказал какой-то мудрец, - опять перебил Жюль.