Леонид Борисов - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Леонид Борисов
• Жанр: История

---

- Почему бы вам не догадаться было остановить меня! - воскликнул Жюль.

Кучер надел цилиндр, вынул из кармана своего расшитого позументом сюртука носовой платок, отер им лицо, шею и затылок и, посмеиваясь, продолжал:

- Возле дома, где фирма "Глобус", я ожидал вас двадцать минут. Затем...

Жюль перебил:

- Вы хотите сказать, что ожидания по вашей таксе расцениваются дороже поездки, - не так ли? Остановка дороже движения?

- Совершенно верно, - улыбнулся кучер. С кого же и взять подороже, как не с провинциала, вздумавшего обозревать Париж с высоты двухместного экипажа! Открыто и прямо кучер не говорил этого, но его арифметика сказала именно это, и Жюль с тоской ожидал, когда же кучер закончит пересчисление остановок и назовет роковую цифру...

- Когда я ожидаю вас, - сказал кучер, - я лишаю себя возможности возить других, понимаете? Это есть вынужденное бездействие, за которое взыскивается вдвое.

- Сколько с меня? - нетерпеливо спросил Жюль и добавил, что проезд по железной дороге обходится много дешевле.

Кучер согласился:

- Совершенно верно, но вагону железной дороги очень далеко до лакированного, на рессорах и шинах экипажа. Короче говоря...

- Сколько? - спросил Жюль и закрыл глаза.

- Шесть франков, сударь!

- Возьмите семь! - обрадованно произнес Жюль. - Вы хороший, умный человек! Вы не из Нанта?

- Я коренной парижанин, - с достоинством ответил кучер. - Желаю веселиться!

Ловко! Прокатиться по центральным улицам Парижа, зайти в кафе, чтобы наскоро позавтракать, узнать в "Глобусе", когда принимает директор, заглянуть в швейцарскую к Барнаво и с ним посидеть четверть часа, издали полюбоваться на цветники Люксембургского сада, издали послушать музыку военного оркестра в Булонском лесу и за все это уплатить шесть франков, то есть не шесть, а семь... Дорого? Если и недорого, то очень много денег! К черту деньги! Нужно думать о сюжете пьес из жизни богемы, населяющей Латинский квартал, - для этого-то Жюль и нанял экипаж и, наблюдая парижскую суету и толкотню, про себя строил этот сюжет, задумывал входы и выходы действующих лиц. Будь она неладна, эта богема и Латинский квартал! Изволь давать в каждом акте куплеты и песенки, а под занаве.с преподнести зрителю винегрет из куплетов, не менее пятнадцати штук, по двенадцать строк в каждом... Ничего не поделаешь, - традиция, обычай, канон...

-Ты сочиняй, сочиняй, - торопил сегодня утром Жюля Иньяр. - Не тревожься, что получается не так, как тебе хочется, - к черту хороший вкус и высокие требования! Дай мне поскорее песенку, и я к вечеру выну вот из этого рояля готовую музыку!

У Иньяра получается. Он работает легко и не без вдохновения. Это конькобежец, фокусник, прыгун. В час дня он получает текст, в шесть вечера получайте музыку. И мотив свеж, приятен, легко запоминается; если и заимствован, то весьма и весьма незаметно, - так, два-три чужих такта... Только опытный человек, знаток музыки найдет здесь прямое подражание или попросту плагиат. Иньяр уже превратился в ремесленника. Когда-то он говорил: "Я буду, подобно портному, выдумывать собственный фасон и покрой,- я буду законодателем моды! .." Сейчас он шьет по готовым выкройкам и, что называется, в ус не дует. Жюлю казалось, что и в его лице идет сейчас по улицам Парижа такой же ремесленник от литературы, затрачивающий немало труда и сил на изготовление пустяков. Это почти то же самое, как если бы представить, что на создание бабочки-подёнки природе понадобилось бы месяца три, не меньше. Девяносто дней работы на то, чтобы красивое крылатое существо, родившись утром, кончило свое существование в полночь. Для чего? Кому это нужно?

Оказывается, кому-то нужно, - такие бабочки есть. Да вот она - летит над головой идущей впереди Жюля женщины, хлопотливо бьет своими темно-синими с красными полосками крыльями, садится на решетку сада, отдыхает с минуту и летит дальше. Красива эта бабочка? Очень.

А где-то, далеко от Парижа, есть страны, в которых никогда не бывает зимы, там постоянное, вечное лето, там растут диковинные деревья и на их ветвях сидят и кувыркаются мартышки... Крохотные птички колибри, похожие на уносимые ветром лепестки цветов, летают над папоротниками в пять метров высоты... Огромные бабочки, величиной с голубя, невозбранно перелетают с цветка на цветок... Какой же величины должны быть в этих странах цветы, если размах крыльев живущей там 6абочки.достигает сорока сантиметров? Кому и зачем нужны эти бабочки?

Жюль шел, бабочка летела впереди него, то поднимаясь на высоту фонаря, то опускаясь почти до земли. Она садилась на камень или тумбу, и тогда Жюль останавливался, любуясь ею. Бабочка сидела минуту, две, три, едва шевеля крыльями. Жюль смотрел на нее, и ему хотелось уехать из Парижа куда-нибудь очень далеко, на необитаемый остров, к дикарям, в девственные, тропические леса. .. Интересно, - захочется ли ему вернуться в Париж, или он согласился бы навсегда поселиться среди диких и жить там, вдали от людей и культуры?..

"Гм... А что, если третий акт пьесы перенести из буржуазной квартиры на необитаемый остров? В самом деле, - подумать только, какую сцену устроят на острове мадам Шенель и ее супруг! А месье Рубан, домовладелец, - что будет делать он среди фантастической природы, под ослепительно голубым небом? А мадемуазель Катрин, сплетница и бой-баба, - она, пожалуй, передерется со всеми мартышками, и, в конце концов, ее съест крокодил. Мой бог, что за чушь лезет в голову! Однако поставь на сцене нечто похожее на эту ерунду - и парижане останутся довольны, спектакли пойдут с аншлагом".

Жюль рассмеялся. Бабочка все летела и летела впереди него. Жюль перегнал ее, а потом повернул назад и пошел ей навстречу. Бабочка на лету ударилась о его грудь и замерла, сложив крылья. Она стала похожа на кораблик, поставивший свой единственный парус.

На бульваре оркестр духовой музыки играл "Турецкий марш" Моцарта. Взволнованный Жюль прикрыл бабочку шляпой. "Необитаемый остров (есть же такие острова!)... кругом океан (океан есть, много океанов!)... на пальмах сидят мартышки (их сколько угодно!)... полное безлюдье, тишина. .."

Париж шумит, поет, играет. На набережной Сены стоят рыболовы с удочками в руках; белые и красные поплавки, как живые, ныряют в воду. Деловито пыхтят маленькие пароходики с высокими трубами. Остро, мучительно, всей силой души и сердца захотелось Жюлю тишины и одиночества. Бабочка бьется под шляпой. Жюль вошел в вестибюль Национальной библиотеки. Прохладно, очень тихо. Сегодня здесь мало посетителей, - книгам парижане предпочли цветы и музыку.

- Лети, - сказал Жюль, выпуская бабочку в раскрытое окно. - Лети: веку твоему скоро конец, - не буду укорачивать его. Лети, милая.

В читальном зале он подошел к высокому массивному барьеру и попросил атлас бабочек, сам еще не зная, зачем он ему. Получив огромную, толстую книгу - такой величины, как если бы здесь были собраны двенадцать романов Дюма, - Жюль прошел к "выставке новинок" - так окрестили постоянные читатели библиотеки прикрытую стеклом витрину, где регулярно демонстрировались книги по какому-нибудь одному предмету, на одну определенную тему. В свое время Жюля заинтересовала выставка книг, посвященных описанию моря, - одной витрины для семисот названий оказалось недостаточно, книги стояли на передвижных полках и стеллажах, лежали на мраморных подоконниках. Запомнилась Жюлю выставка, посвященная Африке и ее исследователям. То, что предлагалось читателям сегодня, свободно могло уместиться на маленьком столике. "Робинзонада", - прочел Жюль на плакате, укрепленном над витриной. Это его заинтриговало настолько, что он забыл об атласе бабочек и, подобно школьнику, стал рассматривать книги. Здесь был "Робинзон Крузо" Даниэля Дефо на английском, французском, испанском, португальском, итальянском и немецком языках, украшенный гравюрами и иллюстрациями в красках; рядом с этой книгой покоилось "Путешествие вокруг света от 1708 по 1711 год" Вудса Роджерса, со множеством карт и обширными примечаниями. Книгу эту Жюль прочел не так давно, и судьба матроса-шотландца Селькирка, прожившего на необитаемом острове четыре года, глубоко взволновала его. В массивном синем переплете лежала книга Кампе "Новый Робинзон" - о человеке, сумевшем обойтись на острове без тех инструментов, которыми предусмотрительно снабдил своего героя Даниэль Дефо.

А вот и "Швейцарский Робинзон" Висса, хорошо знакомый Жюлю с детства. Пройдет сорок лет, и знаменитый на весь мир Жюль Верн напишет продолжение этого романа и назовет его "Вторая родина". В предисловии к своему роману семидесятидвухлетний Жюль Верн скажет о влиянии робинзонад на свое творчество, даст перечень подобных книг и восторженно отзовется о "Робинзоне Крузо". Но это в будущем. Сегодня Жюль и не помышляет о том, чтобы стать знаменитым человеком, сегодня он смотрит на "Швейцарского Робинзона" и думает: что ж, если есть швейцарский, неминуемо кто-нибудь сочинит и немецкого, и бельгийского, и, возможно, греческого Робинзона. Что же касается Робинзонов вообще, то, конечно, самый интересный из них тот, который гуляет теперь по всему свету вместе с Пятницей. Жюль хорошо помнит ненастный, дождливый день и себя самого с книгой "Робинзон Крузо" в руках ее подарил отец "за успехи в науках". Книга была прочитана в два дня - за счет "успехов в науках", конечно...