Вэчел Линдсей - Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе

• Название: Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе
• Автор: Вэчел Линдсей
• Издательство: "Правда"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989

В сборник вошли произведения писателей США (Марк Твен, Брет Гарт, О.Генри, Джек Лондон и др.), посвященные новой эпохе «покорения» и освоения американского Запада. Проза предлагаемых авторов показывает всю иллюзорность надежд простых американцев на свободу и богатство.

---

С того дня Кэл никуда не выезжал больше. Он оставался дома, чтобы защищать последний бастион своей империи, ничтожные сто шестьдесят акров. И тут впервые стал проявлять беспокойство. Дважды принимался он свистом подзывать свою собаку, а я не осмеливался напомнить, что пес не откликнется больше. Часами просиживал Кэл в хижине, ощупывая бревна стен, обмеривая окна, перебирая вещи. Его дочь-индианка тоже забеспокоилась, но молчала. Она застывала порой, глядя на Запад, всегда на Запад, словно ожидая кого-то. Ждал и Кэл Кроуфорд, но совсем другого гостя.

И все же за мной пришли раньше, чем за ними. Один человек, возвращаясь в наши края из городка, завернул сюда на фургоне с тесом, чтобы сообщить:

— Бак, твой папка сказал, что можно тебя захватить и подвезти до дому, раз уж я все равно еду мимо.

Он слез с фургона и стал бродить взад-вперед, разминаясь и посматривая по сторонам. Мартышка вышла к нам, но ничего не сказала, лишь взглянула на меня с вопросом,

— Это приятель отца, — объяснил я. — Отец говорит, что мне нужно вернуться домой.

Она не ответила. Просто прошла в дом, чтобы там взять причитающуюся мне плату, три доллара серебром.

— Я только захвачу вещи, — сказал я проезжему, — и мигом обратно.

Собрать пожитки было делом нелегким. Но моя чистая рубаха была в той комнате, где лежал Кэл на своей койке; даже приличия ради следовало сказать ему, что я уезжаю.

— До свидания, мистер Кроуфорд, — сказал я вежливо, — За мной приехали, чтобы подвезти до дома.

Какое-то время он молчал, прикрыв рукой глаза. Потом сказал резко.

— Ладно. Можешь ехать. Я и один справлюсь с ними.

Значит, все-таки что-то должно случиться, и, уехав домой, я так и не пойму, что именно. Но главным было не это. Главным было то, что Кэл Кроуфорд нуждается во мне.

— Черт, мне не так уж важно уехать сейчас, — сказал я ему. — Что за спешка! Скажу, что решил остаться еще на время.

— Как знаешь, — ответил Кэл Кроуфорд. Просить он ни за что не стал бы. Но он подарил мне достоинство, которого раньше я не знал. Я сам мог сделать выбор. И если пожелаю, остаться.

Когда я объяснялся с проезжим, тот решил, что я спятил; так и сказал мне.

Ни Кэл, ни Мартышка не проронили ни слова о том, что я славный парень и что они благодарны. Они просто продолжали ждать.

Однажды перед рассветом меня из глубокого сна подняло прерывистое дыхание Кэла, а может, присутствие его дочери. Она держала высоко лампу и, глядя на Кэла и обращаясь к нему на своем языке, прикладывала корявую смуглую ладонь к его лбу, а он сердито сбрасывал ее.

С мольбой она поглядела на меня и вышла, но в неверном свете лампы я разглядел в ее руке веревку: она шла запрягать лошадь. По этому я догадался, что она отправляется за доктором. Я перепугался, как никогда в жизни. Мне стало ясно, чего ожидал Кэл Кроуфорд.

Он раньше уже встречался с этим — отражал, избегал, побеждал. Теперь ему предстояло вновь сойтись лицом к лицу — а может, он думал, что перед ним какой-то иной враг.

— Подай ружье, парень, — задыхался он. — И помоги мне сесть.

В прошлый раз он предпочел магазинную винтовку, поэтому я и принес это ружье, но он с презрением отверг его.

— Чего оно стоит? — возмутился он. — Подай такое, из которого мужчина может стрелять! И проверь, чтобы кремень был острым, а порох сухим!

Тогда я принес ему длинное старое кремневое ружье, у которого с петли свисала скальповая прядь Горба Бизона. Руки старика схватили и огладили ружье.

— Это, конечно, не то, что моя добрая Старушка Буря, — пробормотал он, — но сойдет. Огляди-ка скалы, парень, и дай знать о том, что видишь. Да держи голову пониже.

Ответ мой прозвучал не громче шепота:

— Пока никого, мистер Кроуфорд.

Держись в стороне и освободи мне обзор — вот и все, что нужно, — сказал он. Теперь его дыхание стало глубоким и частым. — И вот что, парень. Если я отдам концы, беги и прячься. Ничего не бойся. Если они поймают тебя, то, скорее всего воспитают как своего. — У него получилась кривая усмешка. — Бывает, люди живут куда мерзостнее индейцев.

Мне хотелось убежать, но не от индейцев, а от Кэ-ла Кроуфорда и от его врага. Не думал, что мне придется оставаться с ним один на один, пока Мартышка не явится с доктором. До сих пор удивляюсь, зачем вообще она затеяла это. Может, гордилась тем, что он содержал ее на манер белых женщин, и до конца хотела ради него поступать так, как поступала бы белая женщина.

Кэл зарядил помятое кремневое ружье. Для этого ему глаза были не нужны. Он взял на ладонь свинцовую пулю и насыпал пороху, так что пуля оказалась почти прикрытой. Добавить сколько нужно пороху на полку было труднее, и он просыпал немного.

Забив заряд, он совсем обессилел. Откинувшись назад, скомандовал мне:

— Будь начеку, парень, и дай мне знать, когда они перевалят через гребень холма.

Но я не заметил, как они пришли, а он больше не заговорил.

Когда Мартышка вернулась с доктором, был почти полдень. Я сидел, забившись в угол и отвернув лицо от койки. Но никуда не ушел.

Может, это вовсе не враг пришел за Кэлом Кроу-фордом. Может быть, то разведчики гор въехали верхами, чтобы проводить его в путь к той стране чудес, которую даже он никогда не смог бы себе представить.

В тот же день его дочь отпустила меня домой, и я уехал на ее крапчатом.

Славно было вернуться; но еще лучше, что я не вернулся раньше срока, испугавшись и отступив. Я вернулся человеком, который заслужил это право, — работа сделана, долг выполнен. Дома я мало что рассказал — просто о том, что старик умер.

Отцу сделалось лучше, он мог уже ходить, опираясь на трость, Джеральдина сновала вокруг с таким видом, словно узрела ангела наяву. Ей пришло письмо от любимого, первое с тех пор, как он отбыл па Запад. Нам не было позволено взглянуть на него. Но сестра стала напевать за ргботой, а псходка ее вновь обрела легкость.

Спустя почти неделю после моего возвращения Джеральдина сказала:

— Вот подъезжает какой-то старый индеец, а за ним скво. Что бы это могло им понадобиться?

Индеец остался в седле, а когда скво спешилась, я узнал дочь Кэла Кроуфорда. На ней уже не было пурпурного шелкового платья; на ней была полосатая шаль поверх старой хлопчатой юбки, на голове — платок, повязанный па индейский манер.

— Это Мартышка, — сказал я. — А вон то, должно быть, ее муж. Он приехал забрать ее назад, в племя.

— Долго же пришлось ей ждать, — сказала Джеральдина, — чтобы получить то, что оставил ей Кэл. Но она сполна заслужила это.

И тут я кое-что понял.

— Не для того она оставалась с ним. У нее всего и есть, что этот узелек на лошади. Ведь не было у него никакого наследства. Она просто оставалась ухаживать за своим старым отцом, оттого что была нужна ему.

— Верность, — прошептала тихо Джеральдина. — «Верная» — вот как назвал меня Джон. Он написал это в письме. — Она заплакала счастливыми слезами и побежала перекинуться словом с Мартышкой.

Они приехали за крапчатым, и я пошел, чтобы его заарканить. А потом Мартышка вручила мне кое-что на память о своем отце.

И они отъехали, мужчина впереди, а дочь Кэла Кроуфорда следом, с крапчатым на поводу. Путь их лежал домой, где бы этот дом ни был. Где-то на Западе, в той стороне, куда так часто она смотрела.

— Есть все-таки на земле преданность и вера, — сказала чуть слышно моя сестра. — Она знала, что муж будет ждать, пока она сможет остазить своего отца… Интересно, что она сделала со своим пурпурным платьем?

Мы узнали потом: платье осталось висеть в хижине на гвозде. Она оставила там почти все. Ей ничего не нужно было из того, что ценилось у белых женщин.

Не знаю, что сталось потом со всеми вещами Кэла Кроуфорда, вот только дочь его привезла мне кремневое ружье, то самое, которое сжимал он в руках, готовясь защищать свой последний рубеж.

Уилла Кэзер ЗАКОЛДОВАННАЯ СКАЛА

Мы плавали в реке перед заходом солнца, а когда готовили себе еду на костре, косые лучи с неба причудливым узором ложились на белый песок вокруг. Сам же прозрачно-красный шар закатился за край бурых полей, лишь только мы, присев на песок, принялись за ужин, а теплый воздух, стелившийся над водой и нашим плоским песчаным островом, сделался свежее и напитался запахами водорослевой гнили и подсолнухов, что росли вблизи. Река была темная, тяжело несла свои воды, как и остальные пять-шесть рек, поившие в Небраске кукурузные поля. Вдоль одного берега тянулись грядой голые глинистые кручи, поверху росло несколько приземистых дубов с кряжистыми стволами, изогнутые ветви приплюснутых крон бросали легкие тени на густую траву. Западный же берег был низкий, ровный, с кукурузой до горизонта, и вдоль всей кромки воды здесь располагались песчаные бухты, росли березы да кое-где мелькали клены и еще реже ивы.