Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

• Название: Тайна Воланда
• Автор: Ольга и Сергей Бузиновские
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003

Аннотация

В начале двадцатых годов прошлого века в СССР появился загадочный

человек — барон Роберто Орос ди Бартини. Он стал не только выдающимся

конструктором и ученым, но и тайным вдохновителем советской космической

программы. Сергей Павлович Королев называл Бартини своим учителем.

«Красный барон» доказал, что время, как и пространство, имеет три

измерения, а до самых далеких галактик рукой подать. Бартини извлек из

подземелья библиотеку Ивана Грозного и во многом определил судьбу своих

учеников — М.Булгакова, В.Набокова, А. Грина, А.Толстого, А.Платонова, Е.Шварца,

Л.Лагина,

А.Волкова,

Л.Леонова,

И.Ефремова,

А.

де

Сент-Экзюпери и других писателей. Именно Бартини стал прототипом самых

необычных персонажей — Воланда, Друда, Хотгабыча, Буратино и даже

Маленького принца. Но главная тайна «советского Сен-Жермена»

зашифрована в романе «Мастер и Маргарита».

Книга не предназначена для массового читателя.

---

Маргарита. Случайное совпадение? Но Кривоарбатский переулок существует

в действительности и знаком всему архитектурному миру благодаря

архитектору Константину Мельникову. В конце лета 1927 года (сразу после

землетрясения, разрушившего балаклавский маяк!) Мельников получил

разрешение на строительство в центре столицы собственного трехэтажного

особняка странной формы — два полуутопленных друг в друга цилиндра

неравной высоты. Или один — начавший раздваиваться… В плане это видится

как две окружности, наложенные друг на друга, причем одна окружность

проходит через центр другой.

Архитектор заявил, что его будущий дом — «показательный». Через два

года это футуристическое жилье было готово, и с тех пор ручеек посетителей

не пересыхал: шли студенты, пионеры, работники наркоматов, писатели, старые большевики… Словом, повторилась в миниатюре история с «Домом

искусств» и с домом Волошина.

(М.Булгаков: «Верите ли, это бредовое сооружение Ирода, — прокуратор

махнул рукой вдоль колоннады, так, что стало ясно, что он говорит о

дворце, — положительно сводит меня с ума. Я не могу ночевать в нем».

«Бредовое сооружение» — специальное здание для «положительного

сведения с ума»? Перечитайте эти строчки в главе «Было дело в

Грибоедове»: «Помнится даже, что кажется, никакой тетки-домовладелицы у

Грибоедова не было… Однако дом так называли. Более того, один московский

врун рассказывал, что якобы вот во втором этаже, в круглом зале с

колоннами, знаменитый писатель читал отрывки из „Горя от ума“ этой самой

тетке, раскинувшейся на софе». То же самое мы видим в «Двенадцати

стульях» — в главе о музее мебельного мастерства, написанной в октябре

1927 года: «круглая комната с верхним светом, меблированная, казалось

только цветочными подушками». Круглый зал с лежаками?) В 1967 году заслуженный архитектор РСФСР Константин Степанович

Мельников вспоминал: «Дом строился два года, с 1927-го по 1929-й, и

находится под №10 в Кривоарбатском переулке Москвы, в нем впервые в

истории затронута архитектурой величайшая проблема одной трети жизни

каждого из нас на земле». Что же он полагает «величайшей проблемой»?

«Одну треть жизни человек спит. Если взять 60 лет — 20 лет сна; 20 лет

путешествий в область загадочных миров без сознания, без руководства, касаясь неизведанных глубин, источников целительных таинств, а может

быть — чудес, да, может быть, и чудес!»

(Сон обычного человека — «без сознания, без руководства»!) И далее: «Путь мой останется собственным, путь Искусства, ему одному

принадлежащий, путь сияния Вселенной, с полетами без ракет». Сны —

«полеты без ракет»?

Один из учеников знаменитого архитектора вспоминал: «Сон был его

идеей фикс. Мельников был абсолютно убежден, что цилиндрическая форма

спальни наиболее благоприятна для этой физиологической потребности, но

никак не мог вразумительно объяснить — почему? Это вызывало насмешки со

стороны коллег». В конце 1930 года Мельников создает грандиозный проект

«Зеленого города» — зоны отдыха и увеселений для трудящихся, концентрически расположенной вокруг «Института изменений вида

человека». Ни больше и ни меньше!

В пояснительной записке отмечено, что главное в этом проекте

«предназначено исключительно для сна» — «в виде ряда корпусов, размещенных по кольцу на расстоянии около десяти километров». Огромные

цилиндрические спальные корпуса — «по кольцу»!.. И далее: «Здесь могут

найти себе место не только какие-либо механические кровати, здесь могут

быть уместны специальные камеры с разреженным или сгущенным воздухом, камеры, насыщенные каким-либо эфиром…».

(«Нарыдавшись вдоволь, Коровьев отлепился, наконец, от стенки и

вымолвил: — Нет, не могу больше! Пойду, приму триста капель эфирной

валерьянки!» И далее: «Пойду, забудусь сном!»).

Обратите внимание: у Стругацких — «бойцовый Кот его высочества, курсант третьего курса Особой столичной школы», булгаковский мастер —

«трижды романтический», в ефремовском «Часе Быка» — Святилище Трех

Шагов… В «Туманности Андромеды» появляется «Школа третьего цикла»:

«Веда Конг и Эвда Наль приехали в час занятий и медленно шли по

кольцевому коридору, обегавшему учебные комнаты, развернутые по

периметру круглого здания». Не напоминает ли это мельни-ковский проект

«сонного города»? Ефремов настойчив: «Круглый зал в центре здания собрал

все население школьного городка».

19. БАРЗАК— БАРСКАЯ РОЩА — БАРВИХА?

В 1936 году журнал «Пионер» напечатал сказку Л.Лагина «Старик

Хоттабыч». «Кому из наших читателей не случалось видеть такие сны, когда

ты ясно отдаешь себе отчет, что все это происходит с тобой не наяву, —

пишет Лагин. — Большое удовольствие — видеть такой сон: опасности тебе

нипочем, самые головоломные подвиги ты совершаешь легко и всегда в

высшей мере удачно. А главное, ты знаешь, что придет время, и ты живой и

невредимый проснешься на своей кровати». Неспроста «авиаконструктор» и

«комбриг» Волька Костыльков (во второй главе он командует воображаемой

бригадой) предусмотрел в своем ковре-гидросамолете три койки.

В том году страной овладел психоз шпиономании, искусно

подогреваемый в канун Большой Чистки. Зависть и смутные подозрения

вызывал странным особняк в Кривоарбатском переулке, а также его гости —

люди явно непролетарского обличья. Следовало опасаться и некоторых

слабостей хозяина, вполне извинительных в другой ситуации. Мельников

считал себя гением, и это многих раздражало. Какой-нибудь особо

проницательный товарищ мог припомнить странный проект тридцатого года и

задуматься: нет дыма без огня! Очень симптоматична статья Р.Хигера в

журнале «Советская архитектура» за 1935 год. Он резко критиковал проект

«спального города» и мельниковскую идею управления сном, — упирая на

то, что проектировщику «совершенно не важно, что в науке эта проблема не

поставлена и не решена даже в незначительной степени».

Словом, есть основания полагать, что в середине тридцатых Школе пора

было перемещаться в другое место. Следы «переезда» можно увидеть и в

булгаковском романе — в той главе, где говорится о судьбе «служащих

филиала». Их увезли на грузовиках в загадочную клинику Стравинского

(заметьте: Ивана тоже доставил грузовик!). В ранних рукописях это место

называлось Барзак, затем — Барская роща. В окончательном тексте топоним

вообще отсутствует. Но Булгаков дает ориентиры — реку и бор: грузовик

проезжает мимо них, возвращаясь в город, и то же самое Иван видит за

окном палаты. В полдень открыли шторы, в палату «хлынуло солнце», — это

означает, что окно выходит на юг. Стало быть, сама клиника расположена к

северу от Москвы.

Еще одна примета — невиданный комфорт «психушки»: не «дом

скорби», а правительственный санаторий! Особенно впечатляет описание

клиники в рукописи 1936 года: «В здании было триста совершенно

изолированных одиночных палат, причем каждая имела отдельную ванную и

уборную. Этого, действительно, нигде в мире не было, и приезжающих в

Союз иностранцев специально возили в Барскую рощу». Единственный

похожий топоним — «Барвиха», всем известный правительственный

клинический санаторий. Его спроектировал архитектор Борис Иофан — друг

Бартини и единственный человек, знавший «красного барона» еще до

приезда в СССР — с 1920 года. Первый спальный корпус строили с 1931 по

1936 год. А 18 ноября 1939 года в «Барвиху» поступает пациент с диагнозом

«гипертонический нефросклероз» — Михаил Афанасьевич Булгаков. Месяц

интенсивнейшего лечения дал результат — смерть согласилась подождать.

Обратите внимание: в клинике Иван встречает «мастера» и при этом

вспоминает про санаторий — как говорится, ни к селу ни к городу. Герои

Лагина, летевшие на ковре-самолете, приземляются в роскошном санатории

и сразу встречают… бурового мастера — в «первом спальном корпусе»! К

тому же вдоль этажей первого спального корпуса «Барвихи» тянутся ленты

общих балконов — точь в точь как в булгаковской клинике!

20. «СТАЛЬНАЯ ПТИЦА»

В первой половине шестидесятых годов в творчестве молодого, но очень

популярного писателя Василия Аксенова произошел заметный сдвиг. Он

отмечен аллегорической повестью «Стальная Птица» — ненапечатанной, но

ходившей в «самиздате». Сюжет таков: в 1948 году в Москву возвращается

необыкновенный человек по фамилии Попенков. Он и был Стальной Птицей