Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Андрей Гофер, вождь тирольских вольных дружин. Рисунок XIX в.

у Штеттина, крестьянское население организовало свой собственный ландштурм, чем нанесло некоторый вред врагу.

С другой стороны, дело обстояло так:

«Профессора Берлинского университета образовали свой собственный отряд и ревностно начали обучаться владеть ору­жием; маленький горбатый Шлейермахер, который едва мог держать пику, стоял на крайнем левом фланге, длинный Савиньи — на правом, живой карапузик Нибур упражнялся до такой степени, что его руки, привыкшие до сих пор только к перу, покрылись большими мозолями; идеологически смелый Фихте появился вооруженным до зубов с 2 пистолетами за широким поясом, волоча за собой палаш; в его передней красовались рыцарские копья и щиты для него и его сына. Старый Шадов

предводительствовал отрядом художников, Ифлянд — рыцаря­ми подмостков; наряды и вооружение большинства из них но­сили средневековый фантастически-театральный характер; по­явились шишаки и каски, щиты и даже панцири. На месте обуче­ния можно было видеть боевые вооружения Тальбота и Бургундского герцога, Валленштейна и Ричарда Львиное Серд­це. Сам Ифлянд появился в панцире и со щитом Орлеанской девы, чем вызвал большую веселость».

Фридрих Коппель, из забытого сочинения которого 1813 г. мы берем это описание, присовокупляет к этому, что, хотя за­коном о ландштурме и была достигнута «высота принципа», все же от великого до смешного один шаг.

3. ВЕСЕННИЙ ПОХОД

Прусские вооружения были еще в полном ходу, ландвер в периоде зарождения, а новые батальоны линейного войска в периоде образования, когда Наполеон смог уже начать войну, имея в своем распоряжении превосходные силы; этому немало содействовала медлительная политика прусского короля, за которую его подданные заплатили потоками крови.

Французский император использовал это время гораздо луч­ше. Вернувшись в Париж, он нашел там 140 000 рекрутов по набору 1813 г., объявленному им еще во время похода на Моск­ву. Они были собраны в октябре, обучались в течение четверти года и, в общем, были годны для военной службы. То же самое можно было сказать и относительно 100 000 чел. национальной гвардии, которые находились под ружьем с весны 1812 г. Правда, национальная гвардия не должна была по закону выступать за фран­цузские границы. Но угодливому сенату было достаточно одного слова Наполеона, чтобы обойти запрещение закона. В добавление ко всему была объявлена мобилизация 100 000 чел. старшего воз­раста, четырех призывов последних лет и 150 000 чел. призыва 1814 г., которые предназначались, правда, лишь для пополнения запасных частей, а не для полевой войны.

Ужасная катастрофа русского похода не осталась бесслед­ной; в стране замечалось уже некоторое глухое сопротивле­ние; случалось, что рекрутов приводили в полки в цепях. Но в общем и целом могучая военная машина подчинялась еще гени­альной руке своего вождя. Под видом добровольных поставок французские города предложили императору взять на свой счет часть вооружений, а именно, дать ему лошадей и восстановить

почти полностью уничтоженную конницу. Как совершенно «сво­бодный дар от чистого сердца» Париж выставил 500 всадников, Лион — 120, Страсбург — 100, Бордо — 80 и т. д.; отдельные города и местечки выставляли двух и даже одного всадника. Но от их пожертвований, так же как и от их доброго желания, было мало проку. Кони и всадники в большинстве случаев не могли быть доставлены «натурой», но возлагались на алтарь отечества звонкой монетой, по таксе, установленной правительством. Это был, во всяком случае, скромный финансовый источник по срав­нению с теми 370 000 000 франков, которые Наполеон получил, продавая отнятые у общин земли; взамен этих земель он давал их прежним владельцам 5-процентную государственную ренту.

Наполеон, занятый своими энергичными вооружениями, ув­лекаемый неустрашимой энергией, колоссальным организатор­ским талантом и находивший своим проницательным умом все новые и новые источники, и слышать ничего не хотел о прус­ском посредничестве. Он знал, что до тех пор, пока он не нане­сет сокрушительного удара своим врагам, он не будет иметь почетного мира как в своих собственных глазах, так и в глазах нации; прилагая старания к тому, чтобы удержать своих немец­ких вассалов в Рейнском союзе, и ведя серьезные переговоры с Австрией об укреплении союза с ней, он сохранил к Пруссии свое прежнее отношение, наполовину недоверчивое, наполо­вину презрительное. Принимая объявление войны от Пруссии, он холодно пожал плечами: «Лучше иметь открытого врага, чем ненадежного друга», и послал через своего министра иностран­ных дел насмешливый ответ, где ядовито, но совершенно спра­ведливо указывал, что то святое наследие, возвращения которо­го требует прусский король, было создано путем постоянного предательства императора и империи.

Уже 15 апреля Наполеон выехал из Сен-Клу и направился в Майнц, где он пробыл около недели. Он сделал здесь смотр 130 000 солдат, с которыми он намеревался продвинуться в конце апреля в Саксонскую равнину, чтобы соединиться там с итальянским вице-королем, своим пасынком Евгением Богарне, который должен был выйти к нему навстречу с Эльбы, имея при себе 40 000 — 50 000 чел. Это были остатки «великой» армии, которая была тем временем восстановлена и пополне­на, но тем не менее оттеснена русскими и прусскими войсками до Эльбы; если к этому прибавить кое-какие отряды, которые начали образовываться в Везеле и Виттенберге, то все актив­ные силы, с которыми Наполеон мог начать кампанию, насчи­тывали, в общем, более 200 000 чел. К этому надо прибавить

Генерал-фельдмаршал, светлейший князь Петр Христофорович Витгенштейн

еще 60 000 чел., находившихся в крепостях на Висле и Одере, из которых первыми пали Торн и Ченстохов.

Русские и пруссаки значительно отстали от Наполеона; даже и после прусского объявления войны сомнения и колебания не имели границ. Главнокомандующего союзных армий генерала Кутузова, лежавшего почти при смерти, было трудно извлечь из его главной квартиры в Калише. Он отнюдь не хотел продолжать войну на немецкой земле и вместе с тем великолепно знал, какое вопиющее противоречие представляли собой истинные силы рус­ского войска по сравнению с теми силами, которые ему приписы­вались. Смелые планы Шарнгорста перейти через Эльбу, раз­бить Рейнский союз и поднять Северо-Западную Германию были заведомо безнадежны. В первую очередь было достигнуто выдви­жение обоих фланговых корпусов к Эльбе, между которыми дол­жна была потом медленно наступать главная армия.

Северный из этих двух фланговых корпусов состоял под ко­мандой русского генерала Витгенштейна, с которым соедини­лись прусские части генералов Йорка, Бюлова и Борстеля; он двигался от Берлина, через маркграфство Бранденбург, на Маг­дебург, где собрал свои войска вице-король Италии. Между обо­ими войсками 5 апреля произошел небольшой бой при местечке Меккерн, окончившийся победой союзников; на следующий день Витгенштейн перешел Эльбу и расположился на квартирах у Дессау и Коттена, намереваясь дождаться здесь главных русских сил, которые выступили, наконец, 6 апреля из Калиша.

Между тем летучие отряды корпуса Витгенштейна пытались поднять в Северной Германии восстание против французского господства. Русский полковник Теттенборн, выступив 12 марта из Берлина с несколькими казачьими полками, принудил к отпа­дению от Рейнского союза мекленбургских герцогов и 18 марта был встречен с радостным ликованием в Гамбурге: через день после этого от французов отложился Любек, а затем на левом берегу Эльбы — Гарбург, Штаде, Люнебург и Бремен.

Однако вся эта экспедиция была не чем иным, как казачьим налетом, и имела своим последствием лишь жестокую распра­ву, которую произвели маршал Даву и генерал Вандам в вос­ставших местностях. С превосходными силами они перешли на левый берег Эльбы и своими расстрелами отбили всякую охоту к новым восстаниям. Большой ошибкой союзников было то, что они отдали французам Гамбург, имевший большое значение благодаря своим богатым ресурсам, не сделав даже серьезной попытки удержаться в нем. Лишь другой летучий отряд из кор­пуса Витгенштейна под командой генерала Доренберга пытал­ся помочь казакам Теттенборна; 2 апреля он дал на улицах Люнебурга блестящий бой, но не мог помешать Даву сделать из Гамбурга первоклассную крепость, которая оказалась в состоя­нии сопротивляться даже и тогда, когда Париж уже пал.

На Верхней Эльбе надежды на успех погибли также в полном своем расцвете, хотя и несколько иным образом. Южный фланго­вый корпус русско-прусского войска без серьезного сопротивле­ния продвинулся до Дрездена. Он состоял из прусских войск, стоявших до сих пор в Силезии, и из русского корпуса Винценгероде. Командующим был прусский генерал Блюхер, которого пригласил сам Шарнгорст, имевший по своим заслугам первую очередь на это место. Блюхер был старым рубакой, без всякого и даже без военного образования, в строгом смысле этого слова, —