Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Эта битва произошла 20 и 21 мая и была снова проиграна, отчасти вследствие численного превосходства Наполеона, имев­шего 150 000 чел. против 90 000 чел., частью же из-за безрас­судства царя, который вмешивался в военные распоряжения с тем большей смелостью, чем больше падал вследствие неудачи под Люценом авторитет Витгенштейна. Отступление велось в Силезию, и Барклай-де-Толли, заступивший как главнокоман­дующий на место Витгенштейна, сам стремился в Польшу, что­бы восстановить русское войско.

Прусские генералы противились этому самым решитель­ным образом, и союз грозил уже распасться, когда 4 июня в Пойшвице было заключено перемирие, временно прекратив­шее войну.

4. ПЕРЕМИРИЕ

После своего падения Наполеон называл перемирие в Пойшвице величайшей ошибкой своей жизни, и, действительно, это перемирие дало гораздо больше преимуществ его про­тивникам, чем ему самому. Все же он имел серьезные основа­ния его предложить.

Положение Наполеона было далеко не таким блестящим, как это казалось со стороны. Со своими молодыми рекрутами он по­бедоносно выдержал две большие битвы, но со сравнительно большими потерями, по крайней мере под Бауценом; к тому же он не мог воспользоваться результатом своих побед, так как не­достаток кавалерии мешал ему энергично преследовать врага. Во время переходов ряды его войска редели еще больше, чем во время битвы. Это были не ветераны, привыкшие ко всем преврат­ностям войны и сжившиеся с ними, но юноши, которые быстро опускались под влиянием суровых лишений. Внутреннее разло­жение войска возрастало со дня на день; мародерство, грабежи и дезертирство распространялись все больше и больше, принимая те же размеры, что и в роковом походе на Москву.

Наряду с разложением собственного войска Наполеон не мог не видеть, что ему приходится иметь дело с гораздо более грозным врагом, чем раньше. Солдаты, с которыми он дрался под Бауценом и Люценом, были уже не те прусские солдаты, которых он бил под Йеной. Его нечистая совесть заставляла его особенно бояться народных восстаний в прусских провинциях, которые он так жестоко разграбил. Гениальный наследник Фран­цузской революции, не стыдясь себя самого, боролся с «крас­ным призраком» и упрекал своих врагов в том, что они возбуди­ли вокруг него «анархию и революцию», в то время как он ни­когда не прибегал к этим презренным средствам в борьбе против них. Наряду с этим его тайный страх проявился в той жестоко­сти, с которой он приказал изрубить люцовский добровольчес­кий отряд, где были сосредоточены преимущественно народ­ные элементы войны. Этот отряд был атакован при Кицене, не­вдалеке от места Люценской битвы; атаковавшие силы французов достигали 4000 чел. и включали в себя два вюртембергских пол­ка, т. е. в 10 раз превышали люцовцев по своей численности. Правда, Люцов сам был не без греха. После заключения переми­рия он мог бы отступать еще до 12 июня на правый берег Эльбы. Однако этим поступком Наполеон достиг результата, обратно­го тому, к которому он стремился: вместо того чтобы нагнать страх, он возбудил ненависть против своего господства.

Дипломатические соображения также заставляли Наполео­на желать перемирия. Как раз перед битвой под Бауценом Авст­рия предложила свое посредничество между воюющими стра­нами, но это посредничество было в высшей степени ненавист­но для французского императора. Он горячо искал раньше помощи Австрии, предлагая даже ей после разрыва с Пруссией провинцию Силезию; однако Меттерних сумел трусливо и пре­дусмотрительно, хотя и довольно ловко, отделаться от союза с Францией, в который он вступил весной 1812 г.

Упреки, делавшиеся против тогдашней политики Меттерниха, нельзя считать заслуженными, по крайней мере постоль­ку, поскольку они исходили от прусской стороны. В антипа­тии к народному движению Меттерних был повинен не менее, чем сам прусский король, но в то время, как прусская дипло­матия тратила драгоценное время на решение вопроса, при каком дворе занять положение придворного — при русском или при французском, — Меттерних стремился обеспечить себя как от французского, так и от русского влияния и сумел укрепиться настолько, чтобы занять решающее положение между обоими. Политика Меттерниха была, конечно, своеко­рыстной, но все же не более своекорыстной, чем политика всех других кабинетов. За нее говорит уже то, что Наполеон счи­тал себя обманутым Меттернихом и готов был скорее вести переговоры с царем, чем с таким посредником, который ниче­го не сделал и ничего не потерял, но стремился лишь получить высокую плату за свое посредничество. Таким образом, по­пытка поладить с царем была для Наполеона лишним поводом к заключению перемирия. Ему или могло удаться снова одура­чить царя, или же в случае, если царь остался бы верен своим прусским союзникам, он мог использовать перемирие для воо­ружения, которое способствовало бы победоносному оконча­нию войны даже и в том случае, если бы Австрия выступила на стороне его врагов.

Однако он ошибся в своих расчетах: царь отклонил вся­кие сепаратные переговоры, даже не допустил к себе посла Наполеона, который должен был сделать ему очень выгод­ное предложение. Самого перемирия Наполеон добился лишь под условием, что мирные переговоры будут вестись во время перемирия только через посредство Австрии. На­полеон приступил к новым вооружениям, но на этот раз оказался в гораздо худших условиях, чем Россия и Пруссия, которые могли вооружаться энергичнее, находясь на своих землях или же вблизи от них. Именно этому перемирию

обязан прусский ландвер своей организацией; за это же вре­мя подошли новые подкрепления из России.

Перемирие должно было продолжаться до 20 июля. Демар­кационная линия была проведена так, что у французов остава­лась вся Саксония и часть Нижней Силезии до Одера. Полоса земли в 5 — 7 миль шириной, с Бреславлем, была объявлена нейтральной. Это перемирие встретило горячую оппозицию со стороны прусских генералов; в населении же оно вызвало глу­бокую подавленность, так как его приняли за предвестие позор­ного мира. Чтобы ослабить это гнетущее впечатление, Клаузе­виц опубликовал небольшую брошюру, где доказывал на осно­вании фактов, что за время перемирия союзники смогут укрепить свои силы более, чем Наполеон.

14 июня в Рейхенбахе был заключен союз Пруссии с Англи­ей, переговоры о котором начались уже давно, но до сих пор еще не были закончены: это было не по вине Пруссии, которая без субсидии со стороны Англии не могла и думать о продолже­нии войны, но главным образом потому, что английские пред­ставители позорно торговались о расширении герцогства Ган­новерского за счет прежних прусских владений. Гарденберг пообещал, наконец, «округление» от 250 000 до 300 000 чел., и теперь поладили на том, что до истечения года Англия должна будет заплатить 666 666 фунтов стерлингов, а Пруссия за это выставит войско в 80 000 человек. Эта сумма была относитель­но невелика, к тому же она была частью неправильно учтена, а частью выплачена негодными мундирами. На следующий день к Англии присоединился также и царь. За 160 000 чел., которых он обязался выставить, он получил 1 333 333 фунта стерлин­гов. При географической величине России он мог, по крайней мере, не торговаться с жадными Вельфами.

Переговоры со Швецией, законченные также во время пе­ремирия, носили еще менее возвышенный характер. С тех пор как прежний французский маршал был избран наслед­ным принцем Швеции, все его помыслы и чаяния были на­правлены на приобретение Норвегии. Он надеялся укрепить­ся в стране, получив Норвегию в возмещение за Финляндию, занятую русскими. Однако он не встретил никакого сочув­ствия у Наполеона, благодаря высокому соизволению кото­рого и последовало его избрание в шведские кронпринцы, так как Норвегия уже принадлежала Дании, тесно связанной с Францией. Вследствие этого Бернадот решил принять в войне между Россией и Францией русскую сторону. Правда, он осторожно ретировался, когда Наполеон шел

Ж.-Б. Бернадот

победоносно на Москву, но лишь для того, чтобы после катастрофы великой армии снова броситься в объятия России и Англии и воодушевиться освобождением Европы, при неизменном ус­ловии, что он получит Норвегию.

Россия и Англия пытались, в свою очередь, соблазнить Данию, предлагая ей в возмещение за Норвегию оба Мекленбурга, шведскую и, может быть, даже прусскую Померанию. Бернадот давал в придачу также ганзейские города Любек и Гамбург. В Копенгагене долго не могли принять окончатель­ного решения и, наконец, решились остаться верными фран­цузскому союзу. Бернадот высадился 18 мая с небольшим войском в Штральзунде, чтобы завоевать Норвегию и Герма­нию; первый его подвиг в деле освобождения народов состо­ял в том, что он отдал под суд и разжаловал одного из своих

генералов, который пошел на помощь Гамбургу, жестоко тес­нимому маршалом Даву.