Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Эти первые бои и сражения не настолько существенно изме­нили равновесие сил между обеими воюющими сторонами, что­бы заставить Наполеона отказаться от своего плана войны. Он хотел теперь сам идти на Берлин, но ему снова помешало в этом энергичное продвижение Блюхера, гнавшего перед собой остат­ки армии Макдональда. Тогда он поставил маршала Нея во главе войск, которые Удино должен был вести на Берлин и которые были значительно подкреплены. Но в то же время, как сам он не

мог ничего поделать с Блюхером, уклонившимся от него так же, как и раньше, Ней был 6 сентября окончательно разбит под Денневицем, как он сам сообщал об этом своему императору.

Этим самым наполеоновский план войны был сведен на нет, и общее его положение значительно ухудшилось. В утомитель­ных переходах вперед и назад, в повторных поражениях он по­терял несравненно больше, чем союзники, да и моральное со­стояние его войск сильно пострадало; тысячи отставших бро­дили по стране, стараясь вернуться на родину. Доставка продовольствия в опустошенной стране стала почти невозмож­ной; во всем чувствовался большой недостаток, а подвоз, осо­бенно снарядов, затруднялся многочисленными летучими отря­дами союзников. К тому же верные вассалы Рейнского союза начали колебаться; при Денневице целый батальон саксонско­го лейб-полка перешел к пруссакам, а крупнейшее рейнское государство — осыпанная милостями и благоволением Напо­леона Бавария — вступило в переговоры с Австрией, чтобы обставить свой переход на сторону врага возможно выгоднее.

В военных действиях наступил перерыв, продолжавшийся несколько недель. Богемская армия поджидала русский резерв­ный корпус, который Бенигсен вел из Польши; силезская армия должна была прикрывать марш Бенигсена, а северная армия не осмеливалась перейти Эльбу, которая от Дрездена до Гамбурга была еще в руках врага. Наполеон должен был ограничиться исключительно обороной; он выжидал со стороны врага какой-нибудь неосмотрительности, которая позволила бы ему напасть на него с превосходными силами.

Между тем дипломатия снова заработала. 9 сентября в Тильзите были подписаны новые союзные договоры, выходившие да­леко за пределы Рейхенбахских соглашений. Всеми союзными державами целью войны было признано: роспуск Рейнского со­юза, полная ликвидация французского господства на правом берегу Рейна, восстановление Австрии и Пруссии в границах 1805 г. Участь герцогства Варшавского была предоставлена «полюбовному соглашению»; немецким же государствам, рас­положенным между Австрией, Пруссией и Рейном, была обе­щана «безусловная и полная независимость».

С «дружелюбным соглашением» получилось, однако, не­которое недоразумение. Царь не осмеливался еще обнаружить свои польские вожделения, которые, как он знал, должны были натолкнуться на серьезное сопротивление, особенно с авст­рийской стороны. Австрия же держала себя так, как будто она и не подозревала, что подразумевалось под

Вступление союзников в Лейпциг, 19 октября 1813 г. (через внутренние Гриммайские ворота).

«дружелюбным соглашением». Однако все они еще нуждались друг в друге. Дру­гое недоразумение произошло «с полной и безусловной неза­висимостью» средних и мелких немецких государств. Эти сло­ва звучали так, как будто ими хотели указать лишь на незави­симость от чужеземного, французского господства; подразумевали же под ними безусловный суверенитет этих го­сударств, как это выяснилось через месяц, когда Австрия за­ключила с Баварией в октябре соглашение в Риде.

Побуждения, заставившие крупнейшее государство Рейнс­кого союза отложиться от Наполеона, не носили, конечно, ни малейшего следа национального воодушевления; это была лишь трусливая хитрость крыс, бегущих с тонущего корабля. Бавар­ский король, получив одновременно признание за собой своих владений — с обменом некоторых областей между ним и Авст­рией, — вступил в европейскую коалицию как равноправная держава и получил уверения, что может наслаждаться своей «полнейшей суверенностью». Вместе с этим Калишскому воз­званию был нанесен последний удар; то, что позволили одному монарху из Рейнского союза, должно было быть позволено и остальным; если же каждый из этих жалких предателей родины

мог быть суверенным в своих владениях, то о национальном возрождении германского государства не могло быть и речи.

Прусские историки утешают себя тем, что относят круше­ние всех национальных надежд на счет Меттерниха, который с предательской хитростью завлек в тенета бесхитростные души прусского короля и государственного канцлера Гарденберга. Это, конечно, не следует принимать всерьез. Меттерних, не­сомненно, имел очень обильный список грехов, но как министр государства существование которого как европейской державы основывалось на разъединенной Германии и разъединенной Италии, он, конечно, имел очень мало попечения об итальянс­ком или немецком единстве; если он при этом и изливался в лицемерных любезностях, то это можно поставить ему скорее в похвалу, чем в вину. Как трезвый политик, он охотно жертво­вал старой ветошью габсбургской империи, которую даже сам Штейн хотел ему обратно навязать; он обеспечил гораздо креп­че австрийскую гегемонию над Германией путем суверенитета средних и мелких государств.

Слезы прусских историков текли еще и потому, что Мет­терних был более откровенен, а в особенности более удачлив, чем прусские министры, национальное сознание которых было немногим выше, чем у него. Судя по их плану, они добивались того, что через несколько десятилетий было сочтено величай­шей изменой, — линии по Майну; Пруссия должна была гос­подствовать над Северной Германией, а Австрия — над Юж­ной. Ни Гарденберг, ни Штейн не могли предложить ничего лучшего, и именно, исходя из своего плана, они ограничили деятельность центрального правительственного совета Север­ной Германии, в то время как австрийскому кабинету было предоставлено право сговориться с государствами Южной Гер­мании, что Меттерних и использовал в своих габсбургских интересах при Ридском договоре.

Между тем медведь, шкуру которого собирались делить, не был еще убит. Союзные войска остерегались возможных нападений Наполеона на них в одиночку, сами же не решались атаковать его на его крепкой позиции в Дрездене, опиравшей­ся на Рудные горы и на Эльбу. Таким образом, пришли к необ­ходимости вытеснить его с этой позиции путем маневрирова­ния, напав на него с левого берега Эльбы и с тыла; на саксонс­кой равнине, около Лейпцига, можно было скорее рассчитывать выиграть большое решительное сражение. В широком обходе, намечавшемся Шварценбергом, силезская армия должна была быть подтянута к богемской, но Блюхер

воспротивился этому: у него не было никакого желания вы­ступать под командованием такого посредственного главно­командующего, каким был Шварценберг, имевший к тому же в лагере 3 монархов. Вместо движения влево к богемской армии он настаивал на более смелом движении вправо к северной армии, где прусские генералы уже открыто возмущались «пре­дательством» Бернадота и заявляли о своем намерении присо­единиться к Блюхеру. Если бы силезская армия пошла в Боге­мию, то этим не только была бы парализована ее собственная активность, но можно было с полной уверенностью ожидать, что Бернадот впал бы в окончательную бездеятельность.

Блюхер отчасти получил согласие монархов на свой план, отчасти же осуществил его на свой собственный риск. 26 сен­тября, когда подошли русские резервы под командой Бенигсена, он выступил в поход, несмотря на горячий протест русских уполномоченных его лагеря и вопреки приказу главной кварти­ры, ставившему новые препятствия на его пути. 3 октября он достиг Вартенбурга на Эльбе и перешел последнюю с жестоким боем, которым руководил Йорк. Как при Гросберене и Денневице, в бою участвовали только прусские войска и главным образом ландвер; силезский ландвер покрыл себя в этой битве такой же славой, как и в других битвах бранденбургский ланд­вер. Гнейзенау, который после битвы при Кацбахе не мог най­ти достаточно резких выражений, чтобы осудить силезский лан­двер, на этот раз не мог им нахвалиться. Отзываясь особенно похвально о батальоне из Хиршбергерского округа, состав­ленного преимущественно из ткачей, он в конце своего докла­да Гарденбергу добавляет: «Если бы ваше превосходительст­во видели этих храбрых бедняков, не имеющих даже необхо­димого платья, изнуренных болезнями и лишениями, ваше сердце сжалось бы от сострадания».

После того как союзное войско перешло через Эльбу, за ним последовал на следующий день в Бернадот, которого прус­ские и даже русские генералы давно заставляли это сделать. Это произошло при Акене и Дессау без малейших препятствий со стороны неприятеля. В то же самое время богемская армия также выступила из Рудных гор и направилась к Лейпцигу, куда с севера подходили две другие армии. Таким образом, позиция Наполеона при Дрездене была обойдена, и все силы врага сказались в его тылу.