Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Все же полный отказ от нее казался для обеих сторон еще слишком опасным, и пришлось остановиться на следующем компромиссе: не прерывая военных операций, созвать конг­ресс для обсуждения вопроса о мире. Здесь царь и Меттерних старались взаимно перехитрить друг друга: Меттерних хотел парализовать войну, в чем он, правда, опирался на Шварценберга; царь же пытался путем обструкции со стороны своих уполномоченных сорвать мирный конгресс, который должен был состояться в Шатильоне.

Все важнейшие козыри были как будто в руках у Меттерни­ха, однако фактически игру выиграл царь. Даже и без обструкции его уполномоченных конгрессу было суждено распасться. Со времени вступления во Францию союзники видели, до какой степени население тяготилось властью Наполеона. Они теперь повысили требования, говоря уже не о Франции с границами на Пиренеях, Альпах и Рейне, но о Франции 1792 г., без завоева­ний не только Наполеона, но и Республики. Разница достигала приблизительно 1400 квадратных миль: левый берег Рейна, Бель­гия и Люксембург, Савойя и Ницца не могли уже больше при­надлежать Франции. Как бы ни было правильно с немецкой на­циональной точки зрения требование возвращения левого бе­рега Рейна, с какой бы убедительностью и многоголосьем ни защищал Арндт положение, что Рейн является не только немец­кой границей, но и немецкой рекой, союзные монархи были очень далеки от этой мысли. В своей жажде земель они не обра­тили внимания даже на то, что границы Франции 1792 г. были совершенно неприемлемы для Наполеона. Если он не хотел уничтожить самые корни своей династии, то он должен был со­хранить государство хотя бы в тех границах, которые суще­ствовали до момента его самодержавия.

Меттерних ошибся также и в своих военных расчетах. По­дошла силезская армия и смело стала во главе главных сил в надежде увлечь их за собой, как это уже однажды было при пе­реходе северной армии через Эльбу. Наполеон также прибли­зился к союзникам, и 29 января произошел первый бой под Бриенном, оказавшийся не совсем благоприятным для Блюхера. Зато последний победил 1 февраля при Ла-Ротьер.

Наполеон использовал продолжительный перерыв, который был дан ему нерешительной политикой союзников, для новых вооружений; это было сделано, однако, при все возрастающем сопротивлении нации и далеко не с полным успехом. В его распоряжении была лишь одна полевая армия в 70 000 чел., состоявшая большей частью из необученных рекрутов, в то время как армия Шварценберга достигала 190 000 чел., а ар­мия Блюхера — 84 000 чел., в большинстве своем испытанных солдат. Правда, подавляющее превосходство сил союзников ослаблялось тем, что их армии были растянуты на расстоянии от Женевы до Мозеля. Во всяком случае, тем 50 000 чел., с которыми Наполеон был при Ла-Ротьер, они могли противопо­ставить 140 000 чел. Несмотря даже на такие благоприятные условия, Шварценберга все же нельзя было побудить к битве. С большим трудом царь настоял на том, чтобы в распоряжение Блюхера были переданы некоторые корпуса из главной армии, так что Блюхер начал и выиграл сражение с 90 000 чел.

Эта победа усилила позицию военной партии. На военном совете, состоявшемся через день после нее, было решено идти на Париж. Шварценберг должен был преследовать разбитую армию Наполеона, в то время как Блюхер, из продовольственных сооб­ражений, должен был сделать несколько маршей к северу и за­тем, свернув на запад, двинуться к Парижу. Все же внутренние противоречия не были этим устранены. Шварценберг не старал­ся использовать плоды победы. Он не только не преследовал раз­битого врага, но и продвигался вперед так медленно, что оставал­ся почти на одном уровне с Блюхером; вследствие этого был со­вершенно обнажен левый фланг силезской армии, который чрезвычайно беззаботно двигался широко растянутыми колонна­ми. Молниеносными ударами Наполеон разбил отдельные кор­пуса Блюхера; 10 февраля при Шампобере, 11-го — при Монмирале, 12-го — при Шато-Тьерри и 14-го — при Этоже. Эти четы­ре поражения по своим потерям равнялись большому сражению; силезская армия потеряла 15 000 чел.

За время 4-дневных боев от главной армии не было получе­но ни одного подкрепления. Распря между царем и Меттернихом снова вспыхнула ярким пламенем. Русское посольство со­общало из Англии, представитель которой до сих пор был на стороне Меттерниха, что английское правительство, счита­ясь с голосом народа, высказалось против мира с Наполео­ном. Царь отказывался теперь от всякого участия в мирных переговорах, а Меттерних угрожал выходом Австрии из коа­лиции. Как раз в эти дни силезская армия потерпела пораже­ние, и Шварценберг получил приказ не только не производить никаких операций, но и быть готовым в ближайший же день отступить с театра войны. Этого было достаточно, чтобы ак­тивность Шварценберга, и без того незначительная, прекрати­лась совершенно. Дело дошло до того, что Наполеон, разбив силезскую армию, обратил свои силы против главной армии и достиг немаловажных успехов над отдельными ее корпусами при Мормане и Монтеро.

Партия мира вздохнула снова. Шварценберг предложил На­полеону перемирие. «Стыдно быть таким трусом, — писал На­полеон своему брату Жозефу, — этот несчастный падает на колени при первой же неудаче». Он сначала не отвечал совсем, а затем предложил мир на основе границы по Рейну. Границы 1792 г. он отклонял самым решительным образом. Его надежды снова воспрянули; он думал, что ему ближе до Мюнхена, чем союзникам до Парижа. Со своими пленниками ему нечего вести переговоры; продолжительное перемирие он также отклонил;

конференции, которые устраивались по этому поводу, не при­водили ни к каким результатам.

Шварценберг присоединил силезскую армию к себе под пред­логом подготовки к общей битве; на самом же деле он думал лишь о скорейшем возвращении за Рейн. Обе армии страдали по-пре­жнему от продовольственных затруднений. Войска были распо­ложены на голой меловой возвышенности, покрытой снегом; было очень холодно. Одежда и обувь солдат во время похода очень износились. Соломы совершенно не было, и, чтобы раздо­быть дров, приходилось рубить дома и хижины. При таких усло­виях план Грольмана встретил благоприятный прием как у союз­ных монархов, так и у Шварценберга. Этот план состоял в следу­ющем: силезская армия должна была снова отделиться от главной армии и маневром на Париж отвлечь от нее неприятеля.

В случае же если Наполеон повернет против силезской ар­мии, она должна была отступить на сильные корпуса Бюлова и Винценгероде, подходившие из Голландии.

Грольман представил план более безобидным, чем он был задуман. Силезская армия хотела быть совершенно независи­мой от Шварценберга и вести войну на свой собственный риск, тогда как Шварценберг думал, что он хочет и будет продолжать общее отступление, только в ином направлении. Приказа Шварценберга повернуть обратно, чтобы дать якобы общую битву, Блюхер просто не выполнил; он видел в этом лишь предлог для нового ограничения свободы действий. 3 марта он соединился под Суассоном с Бюловым и Винценгероде. В его распоряже­нии было теперь более 100 000 чел., тогда как Наполеон вел быстрым маршем как раз половину этого — 55 000 чел.

Образ действий Наполеона парализовал Блюхера и Гнейзе­нау. Здесь действовало совместно несколько причин. Бюлов и начальник его штаба Бойен с ужасом смотрели на оборванных и изнуренных солдат Клейста и Йорка. Их собственные войска до сих пор снабжались хорошо и никогда не были на бивуаках, тогда как силезская армия оперировала в течение многих недель в почти совершенно опустошенных местностях. Реквизицион­ная система превратилась в беспорядочную грабительскую сис­тему, и французское население, относившееся к союзникам до сих пор равнодушно и даже дружелюбно, начало оказывать ак­тивное сопротивление. Так же плохо, и даже еще хуже, отража­лось это положение на собственных войсках; они явно дичали, так что офицеры почти не имели на них влияния. Йорк называл свой корпус бандой разбойников, а Шарнгорст, сын генерала, едва не был убит своими собственными солдатами.

Испуганный таким положением, Бойен обратил внимание на то, что Пруссия имеет все основания беречь свои войска, если только она хочет, чтобы при заключении мира были приня­ты во внимание и ее интересы, потому что тогда будут иметь решающее значение не только победоносное ведение войны, но и существующие взаимоотношения сил. Всеми своими практи­ческими следствиями военная деятельность силезской армии с января оказывала весьма существенные услуги лишь одному царю. Представления Бойена произвели на Гнейзенау сильное впечатление, тем более что они исходили от старого товарища, умевшего вести даже современную войну. Вдобавок ко всему Блюхер заболел чем-то вроде помрачения рассудка, и на Гнейзенау упала двойная тяжесть ответственности. Он решил пе­рейти от нападения к обороне.