Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Были упразднены лишь королевство Вестфалия, великое гер­цогство Берг и великое герцогство Франкфурт, где правили род­ственники Наполеона или же где они были утверждены им в правах наследства. В Ганновере, в Брауншвейге и Касселе за­конные владетели устроили торжественный въезд и тотчас же принялись уничтожать благотворные следы чуждого господства и восстанавливать, где только было возможно, прежние зло­употребления. Позорнее всего держал себя гессенский кур­фюрст, но Меттерних являлся для всех них милостивым защит­ником, связывая их, таким образом, с габсбургскими интереса­ми. Как в Германии, так и в Италии он пожал свою жатву. Неаполитанский король уже после битвы под Лейпцигом отло­жился от своего зятя Наполеона, а в Северной Италии австрий­ское войско одержало победу над Евгением Богарне.

Англия так же горячо стремилась к миру; во-первых, потому, что страна была ослаблена многолетней войной с Францией, а также и потому, что, спрятав хорошо свою колониальную добы­чу, она видела свои желания по отношению к европейскому мате­рику осуществленными прекращением континентальной блока­ды, восстановлением Голландии и Испании. К тому же она одер­жала победу в очень важном вопросе, в котором больше, чем когда бы то ни было, Наполеон защищал общие интересы циви­лизованных наций. Как постоянный кассир коалиции Англия по­ставила выплату новой субсидии в размере 5 000 000 фунтов стерлингов в зависимость от того, чтобы вопрос о морском праве был изъят из всяких переговоров держав. Таким образом, про­изошло то, что морская война сохранила характер привилегиро­ванного грабежа, производящегося на всех морях лишь одной страной. Однако Австрия и Англия стремились к миру не только потому, что они насытились, но также и потому, что они и без основания опасались, что продолжение войны приведет к еще более невыносимой гегемонии царя, чем это было с Наполеоном. Несмотря на всю внешнюю осторожность, проявляемую Алек­сандром, его притязания на Польшу давали себя чувствовать и нависали, как гроза, над коалицией. Чем дальше продвигалось

союзное войско, тем больше разыгрывал из себя царь освободи­теля народов, — благо прусский король довольствовался ро­лью его адъютанта, а австрийский император со своими мирны­ми привычками чувствовал себя не очень удобно на походном положении. Чем далее, тем все более и более открыто стремил­ся царь к низвержению Наполеона; на его место ему больше всего хотелось бы посадить Бернадота или, во всяком случае, того, кто был бы игрушкой в руках русских. Он становился действительно вершителем судеб Европы.

Во главе военной партии он имел преданнейшего помощ­ника в лице барона Штейна и главной квартиры силезской ар­мии. Сам прусский король не высказывался решительно про­тив него лишь потому, что не мог осмелиться противоречить могучему повелителю, хотя в душе он и был сторонником мир­ной партии, — не столько из-за политических соображений, сколько из свойственной ему боязни перед быстрыми и ответ­ственными решениями. Штейн, Блюхер и Гнейзенау настой­чиво и непрестанно стремились к низвержению Наполеона, также не столько из политических соображений, сколько из неутолимой ненависти, делавшей их слепыми к политическим соображениям. Правда, из всех 4 держав Пруссия была в са­мом плохом положении, на нее пало самое тяжелое бремя вой­ны, и она не знала даже, где она может получить компенсацию. Но, во всяком случае, было нетрудно предвидеть, что побеж­денный Наполеон был гораздо менее опасным противником, чем победители: Англия, Австрия и Россия. Было бы гораздо благоразумнее поберечь уже значительно ослабленные силы прусского государства, чем, увлекаясь ненасытной, — понят­ной, правда, но политически близорукой, — жаждой мести, устраивать дела русского деспота.

Вначале казалось, что в союзном войске восторжествует мир­ная партия. Меттерних послал одного пленного французского дипломата к Наполеону с предложением созвать конгресс для переговоров о мире на основе границы по Рейну. Наполеон со­гласился на конгресс, не приостанавливая, однако, своих воору­жений, что было вполне естественно, так как страна была совер­шенно открыта для нападений врага. Но как это вооружение, так и появившиеся признаки того, что французская нация начала от­казываться от Наполеона, дали союзной военной партии новый перевес. В законодательном корпусе, одном из тех учреждений, которыми Наполеон пытался не столько смягчить, сколько за­тушевать свое самодержавное правление, раздались грозные слова против деспотии его внутреннего управления; восстания,

которые начали устраивать мамелюки, были уже началом кон­ца. Имущие классы были расположены к господству Наполео­на до тех пор, пока оно помогало им накоплять богатство; но его вторичное возвращение после окончательного поражения и присутствие на границе огромных неприятельских масс были им не по вкусу. Даже крестьянское население, бывшее сильней­шей опорой бонапартистского режима, утомилось все возрас­тавшими человеческими жертвами, которых от него непрестан­но требовал император.

Какое сильное действие оказали первые признаки падения авторитета Наполеона во Франции даже на союзные держа­вы, показывает тот военный манифест, который они выпусти­ли 1 декабря. Там говорились самые приятные вещи для фран­цузской нации. Ей предлагались такие широкие владения, ко­торыми она не обладала и при старом королевстве. Союзные державы заявляли со всей торжественностью, что они не толь­ко не хотят покорить французскую нацию, но, наоборот, стре­мятся защитить ее собственную независимость от императо­ра Наполеона. Оставалось лишь приступить к борьбе, но здесь произошел новый раскол между союзными армиями. Гнейзенау требовал немедленного марша на Париж, не считаясь с много­численными крепостями на французской границе, которые На­полеон при своей слабости не мог защищать, если бы он даже и хотел еще давать генеральное сражение в открытом бою. В дей­ствительности союзники могли бы, как сознавались впослед­ствии сами французские маршалы, заранее распределить свои ночлеги на всем марше до самого Парижа.

Но Гнейзенау не удалось провести свой план войны не только потому, что австрийские генералы, привыкшие к методическим военным действиям Семилетней войны, ничего не хотели слы­шать о его плане, но также и потому, что даже в прусском войске лишь часть генералов, как, например, Гнейзенау, Бойен и Грольман, были проникнуты теми новыми методами войны, которые создал Наполеон; в частности Кнезебек, который в качестве гене­рал-адъютанта прусского короля был его военным советником, разделял вместе с австрийцами прадедовское воззрение, что ре­шающее значение для войны имеет не уничтожение живой силы противника, но своевременное занятие каких-нибудь речных до­лин или горных хребтов. По мнению этих мудрых стратегов, союзные армии должны были двинуться кружным путем через Баден и Швейцарию, чтобы избежать французских крепостей и вторгнуться в Северо-Восточную Францию до Лангрского плато, места водораздела трех морей.

Обладание этим плато давало, по их мнению, чудодействен­ную возможность господствовать над всей Францией, в то вре­мя как силезская главная квартира видела в этом более скром­ные преимущества, а именно, возможность спускать свою воду сразу в три моря.

Но этот знаменитый военный план не был осуществлен именно так, как этого хотели Кнезебек и его товарищи. Из трех армий, участвовавших в осеннем походе, северная армия распалась: Бернадот со своими шведами выступил против Да­нии, Тауенцин осаждал Виттенберг, Бюлов и Винценгероде отправились в Голландию, которую они после удачного похо­да заняли без большого труда. Богемская армия и теперь оста­лась главным войском союзников; кроме русской и прусской гвардии, а также баварского и вюртембергского контингентов она была составлена почти исключительно из австрийских войск. Эта армия и должна была выступить на Лангрское пла­то. При этом перед силезской армией стояла задача защищать Германию против нападения французов и поддерживать, в слу­чае нужды, главную армию, если она натолкнется во Франции на сопротивление. Но прежде, чем это случилось, Блюхер пе­решел 1 января 1814 г. Рейн у Каубе, Маннгейма и Кобленца. Его армия состояла из старых боевых сил; лишь одна часть русских войск была оставлена для осады Майнца, а вместо нее к армии Блюхера присоединился корпус Клейста, принадле­жавший раньше к богемской армии.

Здесь произошло то, что и предсказывал Гнейзенау. Силезс­кая армия прошла почти без боя через ряды крепостей. Но и глав­ная армия под командой Шварценберга также почти без боя дос­тигла Лангрского плато, где и выяснилось, что этим ничего не было достигнуто. Против дальнейшего продвижения возражала мирная партия из военных и политических соображений. Дело дошло до горячей ссоры, и коалиция затрещала по всем швам.