Евгений Устиев - По ту сторону ночи

• Название: По ту сторону ночи
• Автор: Евгений Устиев
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1966

Книга Евгения Константиновича Устиева "По ту сторону ночи", написана по итогам его экспедиции к только что открытому недавно потухшему Анюйскому вулкану на Чукотке.

---

Закурив папиросу, я кинул последний взгляд на город. От бухты тянулась сплошная пелена облаков. Ровно срезая верхушки гор, она нависла над широкой долиной реки Магаданки и над вольно раскинувшимся на ее берегах молодым городом.

Многоэтажные дома, широкие асфальтированные улицы, большое зеленое поле городского парка с великолепным дворцом спорта и отличным стадионом… А ведь еще не так давно на месте этого вполне современного города были маленькие, наскоро сколоченные избушки, утопавшие в болотистом мелколесье. Перемены так же поразительны, как и темны развития всего этого богатейшего края.

Над бухтой Веселой (ей очень подходит это название!)! поднялось солнце. Радостно вырвавшиеся из-за моря первые его лучи скользнули по красным и зеленым крышам зданий; нависший над городом облачный покров дрогнул и стал расползаться рыхлыми малиновыми клочьями.

Грузовик перевалял через гору и помчался к большому полю аэродрома, на котором рядами стояли белые и зеленые, как кузнечики, самолеты.

Наше путешествие начиналось при явно благоприятных предзнаменованиях. После нескольких часов многоголосой вокзальной тоски я услышал равнодушный голос диктора, объявившего посадку на самолет Магадан — Зырянка… До этого среди пассажиров пронесся слух, что из- за плохой погоды рейс на Чукотку откладывается, и мы уже было приуныли.

Еще через полчаса большой ЛИ-2, легко оторвавшись от пыльной земли, стал набирать высоту. Промелькнули в невероятно косом ракурсе белые здания аэровокзала; и вот устрашающе близко под нами тянется каменистая гряда с редкими чахлыми лиственницами. У ее подножия вьется лента шоссе, по которому муравьями ползут машины. Эта трасса — главная артерия рудного Колымского края.

Так мы начинаем свое путешествие в область неизвестного. Вместе с вьющейся лентой трассы убегает от нас все, что осталось позади, отходят в прошлое и оживленные споры, вызванные нашим отъездом. Мнения геологов разделились. Одни считали, что Анюйский вулкан существует и мы до него благополучно доберемся. Другие придерживались мысли, что нам с нашими средствами никак не преодолеть трудностей; в лучшем случае мы вернемся из поездки живыми, не достигнув белого пятна. Крайние мнения сводились к тому, что Анюйского вулкана вообще нет в природе, что мы приняли за кратер метеоритную воронку, а предполагаемый лавовый поток — шлейф отложений долинного ледника. Сторонники различных мнений бились об заклад, и наиболее крупное пари было заключено накануне на шесть бутылок шампанского. Разумеется, Леонид Авенирович заключал это пари, будучи на нашей стороне; ведь он один из самых рьяных «вулканистов».

Пока мы завтракали, самолет пролетел около двухсот километров. Сейчас он шел на большой высоте. Под нами медленно проплывал сумрачно красивый пейзаж Ольского базальтового плато, где мы с Таюрским уже бывали. Прильнув к круглому иллюминатору, Петя показывает Куклину участки наших прошлых стоянок и особенно памятные места.

В третичное время — около пятидесяти миллионов лет назад — на месте Ольского плато поднимались белые вулканические горы. Сильные движения земной коры разорвали горы, которые рассекла огромная трещина, уходившая на глубину шестидесяти — ста километров и протянувшаяся на триста километров. По этой трещине излились на поверхность Земли колоссальные массы огненно-жидких базальтовых расплавов. Они закрыли древний гористый рельеф покровом километровой мощности, и на высоте около двух тысяч метров образовалось обширное, ровное, как стол, плато. За несколько десятков миллионов лет плато было сильно расчленено реками и частью уничтожено выветриванием. Однако и то, что осталось, выглядит необыкновенно своеобразно.

Склоны всех речных долин, разрезающих Ольское базальтовое плато, а особенно самой Олы, в нижней своей части составлены древними белыми, а в верхней — молодыми черными породами. На белых добазальтовых туфах растет превосходный лес; весной эти плодородные склоны Покрываются высокими травами и яркими цветами. Перекрывшие их когда-то черные базальты встают над долиной неприступными стенами, которые изредка прорезаются светлыми жилами. Поверхность плато всюду поднимается выше границы леса и потому либо безжизненна, либо покрыта редкой, чахлой травой.

Вскоре этот своеобразный ландшафт уходит вдаль, и под самолетом показывается стиснутая горами Колыма. Отсюда до устья больше полутора тысяч километров, но и здесь, в верховьях, она выглядит величественной. На реке дымят пароходы и буксиры, тянущие по две-три баржи сразу. С большой высоты они кажутся совершенно неподвижными.

Самолет некоторое время идет вдоль реки. Вот он пересекает ее крутые петли у реки Утиной и поселка Усть- Среднекана. Здесь в 1928 году экспедицией крупного геолога Ю. А. Билибина и его помощника В. А. Цареградского было открыто первое колымское золото. Отсюда, следовательно, начинается история освоения всего этого грандиозного северного края, в котором уместятся две Европы.

Вскоре на левом берегу Колымы показались широко разбросанные строения Сеймчана. Это административный центр крупного горнопромышленного района с уютными домиками, около которых разбиты садики и огороды. Долина реки Сеймчана защищена горами от холодных северных ветров и покрыта хорошим строевым лесом. На этой земле прекрасно растут капуста, помидоры и огурцы.

Около четырех часов дня самолет круто пошел на снижение. Зырянка. Отсюда до устья Колымы всего девятьсот километров, и река здесь гораздо шире, чем у Усть-Среднекана и Сеймчана. Благодаря большим лесистым островам и низменным болотистым берегам она кажется еще шире, чем на самом деле.

Мы пробыли в воздухе больше трех часов и теперь, сойдя на землю, с удовольствием разминаем онемевший ноги. У аэродрома цветут бледно-голубые ирисы и розовый шиповник. Белыми шапками усыпаны кусты спиреи.

Пообедав, мы вышли из прокуренной столовой аэропорта. В воздухе стоял запах бензина и цветущего поля» У самолета копошились люди.

— Петро, гляди-ка, никак они закрывают моторы? — воскликнул Саша.

Действительно, рабочие укутывали нашу огромную птицу зелеными брезентовыми чехлами. Встревоженный Таюрский отправился за разъяснениями. Увы, где-то впереди бушевала гроза, и самолет задерживался здесь на ночь. В нашем распоряжении был целый вечер; мы отправились гулять.

Зырянка — большой старый поселок, раскинувшийся у впадения реки Зырянки в Колыму. Вдоль широких немощеных улиц тянутся зыбкие дощатые тротуары. Окна бревенчатых домов заставлены цветами. Преобладают бегонии и герань, но многие хозяева предпочитают выращивать в горшках помидоры и огурцы, усыпанные сейчас мелкими желтыми цветочками. Мы впервые видим огороды на подоконниках и неприлично долго стоим у чужих окон. Настоящих огородов нигде не видно: ведь Зырянка всего на шестьдесят километров южнее полярного круга!

Своим названием поселок и река, возможно, обязаны одному из первых колымских землепроходцев — Дмитрию Михайловичу Зыряну, который вместе с Семеном Ивановичем Дежневым прошел в 40-х годах XVII века от Якутска на Яну и затем через Индигирку на Алазею. От Алазеи Дежнев перебрался сухопутьем же в только что основанное Михаилом Васильевичем Стадухиным Нижнеколымское зимовье, а Зырян и Стадухин добрались туда морским путем — через устье Колымы. Все три открывателя новых земель несколько лет провели на Колыме, собирая соболиный ясак в царскую казну и занимаясь организацией дальнейших походов.

На восток шли пути к еще неведомому русским «теплому морю» — Тихому океану, а на юг — к Охотскому морю, которое тогда называлось Ламским.

Хотя сведений об этом и не сохранилось, но мне кажется очень вероятным, что Зырянка была основана Зыряном в качестве одной из промежуточных укрепленных факторий на пути к Охотскому побережью.

На зырянской пристани пахнет смолой, рыбой и свежераспиленным лесом; по реке тянет холодный сивер. У причалов стоит белый колесный пароход, с которого бойко сгружают ящики с товарами. Грузы идут сюда главным образом через бухту Амбарчик Великим северным путем из Архангельска. Меньшее значение имеет грузопоток с юга — от Охотского моря и Магадана через самую верхнюю пристань на Колыме.

Мы садимся на штабель досок и любуемся веселой суетой пристани. Возгласы грузчиков «вира», «майна», «вира помалу», отрывистые сигналы автомашин, свист откуда-то вырывающегося пара и частое дребезжание сходней — все это создает удивительно динамичную картину. Только мы да несколько застывших на краю пирса мальчишек с удочками умудряемся сохранять неподвижность в этом бодрящем водовороте.

Вечером, когда мы возвращаемся в аэропорт, небо затягивается тучами. На летном поле стоит уже несколько закутанных в брезент самолетов.