Карл Май - На Рио-де-Ла-Плате

• Название: На Рио-де-Ла-Плате
• Автор: Карл Май
• Издательство: Прибой
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-7041-0045-7

В романе «На Рио-де-Ла-Плате» действие происходит в Южной Америке, где главный герой попадает в сложные перипетии политической борьбы. Однако писателя занимает не политика как таковая, а характеры людей, ее осуществляющих. И все это накладывается на занимательный, динамичный сюжет.

---

— Нельзя ли выбрать другой, более удобный путь, чтобы попасть к индейцу?

— Нет, сеньор. Он поселился в таком месте, что добраться до его хижины можно лишь с этой стороны. У него дом как небольшая крепость.

Мы не торопясь пробирались по мягкому, зыбучему грунту. Монах, видно, очень хорошо знал эту дорогу, раз отважился вести нас здесь. Он даже не спрыгнул с лошади, что я бы на его месте непременно сделал. Стало совсем темно. Я едва-едва видел всадника, ехавшего впереди. Прошло еще около четверти часа, пока мы не увидели перед собой огонек.

— Надо спешиться, — сказал монах. — Пусть каждый возьмет свою лошадь за уздечку и следует за идущим впереди, не отклоняясь ни влево, ни вправо. Тропа здесь очень узкая, и идет она прямо по болоту.

Мы так и сделали. Я почувствовал под ногами мягкую, словно тесто, землю. Моя лошадь переступала с ноги на ногу тоже медленно и нерешительно. Впереди стало светлее, почва тверже. Уже не надо было идти гуськом. Мы достигли цели.

Под высоким, раскидистым деревом расположилась хижина, стены ее были сложены из дерна, крыша была из камыша. Окон не было, виднелась лишь открытая дверь. На примитивном очаге, сооруженном также из дерна, горел слабый огонь, светивший нам сквозь распахнутую дверь. На огне стоял железный горшок, в котором бурлила густая вонючая масса. В хижине не было никого.

— Здесь живет индеец? — спросил я.

— Да.

— Значит, он дома, раз ужин на огне.

— Посмотрим, что тут намешала его женщина!

Мы зашли в тесную комнату. Брат-Ягуар заглянул в горшок и сказал:

— Да тут припасено смерти не на одну сотню живых созданий. Это яд для стрел.

— Неужели? Знаменитый или, скорее, пресловутый индейский яд! Покажите-ка!

Я ничего не увидел кроме зеленоватого месива, напоминавшего своей густотой сироп. Палкой, опущенной в горшок, помешивали его содержимое. Монах взболтнул варево и вынул деревяшку, к которой пристало немного этой массы. Он обмакнул в нее кончик пальца, попробовал на вкус и сказал:

— Да, это яд для стрел. Я знаю его вкус.

— Господи! Что же сделали! Яд — и прямо в рот!

— Это неопасно. Желудку он не причинит никакого вреда. Он страшен лишь тогда, когда попадает в кровь.

— Вам известен его рецепт?

— Нет. Индеец не выдаст его даже лучшему другу. Берут сок молочая, ядовитые зубы змей и зеленые усики некоторых трав и лиан, названия которых я не знаю. Эти ингредиенты варят, пока месиво не станет густым, как сироп. Когда оно остынет, получится масса, напоминающая мыло или смолу. Перед употреблением ее опять подогревают.

— Стойкий это яд?

— Он хранится до полутора лет, пока не начнет крошиться или не покроется плесенью. Им пропитывают наконечники стрел. Вот такие, как эти.

Монах, видимо, хорошо ориентировался в хижине. Он сунулся в угол, поднял небольшую вязанку камыша и развернул ее. Мы увидели, что внутри были спрятаны полсотни стрел, изготовленных из твердых, довольно коротких (чуть длиннее пальца) шипов. Их острия, судя по цвету, макали в яд. С другого конца стрелы были оперены. Эти миниатюрные орудия убийства выглядели безвредными, и даже, пожалуй, изящными.

Я заметил также три или четыре тонких, круглых шеста; одним концом они упирались в пол, другим — в середину похожего на воронку потолка. Назначение шестов было мне непонятно. Брат-Ягуар взял один из них, показал мне и произнес:

— Он полый, видите? Это трубки для стрельбы, с их помощью стреляют отравленными стрелами. Изготавливают их из гладкого, прямого побега пальмы.

— И на какое расстояние индейцы стреляют из них?

— Бьют с сорока шагов, причем метко и совершенно бесшумно.

— Смерть наступает быстро?

— Обезьяны и попугаи умирают через несколько секунд, ягуары и люди — через две-три минуты.

— А противоядие есть?

— Никакого.

— Но это же страшное оружие! Почему индейцам позволяют им пользоваться?

— Во-первых, им не внушишь, что это запрещено, а, во-вторых, только с помощью яда индейцы могут справиться со своими четвероногими врагами. Не будь у них яда, здешние леса были бы необитаемы. Хищники, на которых дикари устраивают засады, размножились бы без счета, и людям пришлось бы бежать отсюда. Выручает лишь яд. Достаточно лишь оцарапать этой стрелой пуму или ягуара, даже лишь острием ее задеть тончайшую артерию, и животное наверняка погибнет.

— Но ведь в таком случае все тело животного окажется пропитано ядом и, значит, ни на что не годится!

— Вы имеете в виду, что оно станет несъедобным? О нет. Яд действует лишь тогда, когда непосредственно, то есть через рану, попадет в кровь. Мясо животного, убитого этой стрелой, совершенно съедобно. Вы можете спокойно его есть. Я ел его сотни раз.

Он остановился, потому что именно в это мгновение рядом возникла фигура, которую я на первый взгляд вряд ли принял бы за человека. Личность эта напоминала тех уродцев, каких иной раз увидишь на ярмарках. Это было крохотное, не больше ребенка, существо, в то же время напоминавшее своим видом старуху. Скулы его резко выдавались вперед, а глаза были раскосыми. На голове виднелся плотный всклокоченный комок, который при всем желании трудно было принять за волосы. Существо это было таким худым, словно на его костях не было и одного лота[110] мяса.

— Дайя, это ты? — спросил монах.

Фигура кивнула и перекрестилась.

— Муж твой здесь?

Дайя опять кивнула и перекрестилась.

— Говори же! — настаивал он.

— Дай мне что-нибудь! — раздался ее голос.

— После, Дайя! Сперва ответь на мои вопросы.

— Я ничего не знаю!

— Не лги! Ты знаешь, я тебе этого не прощу!

Ее обезьянье личико приняло выражение настырного нетерпения, однако она решилась на дипломатический ход:

— Ты все простишь, ты такой хороший!

— Ты еще не видела, каков я в гневе, но ничего: скоро узнаешь об этом. Скажи, были у тебя сегодня гости?

— Не знаю.

— Гм! Придется сделать тебе подарок. Что тебе надо?

— Дайе нужна красивая, блестящая кнопка для одежды.

— Ты получишь ее.

Судя по всему, давно и хорошо зная, чего ожидать от Дайи, он дал ей полированную латунную пуговицу, в которую та тотчас вдела нитку и затем закрепила пуговицу на «платье». При этом глаза ее сверкнули от удовольствия, а на лице появилась по-детски радостная, трогательно-наивная гримаса.

— Теперь ты довольна? — спросил монах.

— Да… я довольна. Ты хороший.

— Ну вот, значит, и ты будешь хорошей! Ты скажешь мне правду?

— Дайя никогда не лжет.

— Сегодня здесь были чужие люди?

— Нет.

— Ни одного-единого человека? — не отступал он.

— Да. Один человек.

— Мне жаль, Дайя, что ты все же сказала неправду! Но ладно, скажи: ты знала раньше этого человека?

— Нет.

— Он пришел или приехал?

— Он был на лошади.

— Как он был одет?

— Как белый сеньор. У него была пика.

— Хорошо. Он говорил с тобой?

— Нет, только с Педро.

— Что же он сказал твоему мужу?

— Я не слышала.

— Стало быть, не знаешь, что ему было нужно?

— Знаю. Мой муж нужен был.

— Так он с ним уехал? Куда?

— Они не сказали.

— Гм! Педро собирался вернуться?

— Это он тоже не сказал.

— Когда у вас был этот человек?

— Еще не стемнело.

— Так ты не видела других людей?

— Нет.

— Может быть, ты видела человека, которого зовут Энрико Кадера?

— Нет.

— Или майора?

— Тоже нет.

— Педро не говорил тебе ничего про двух пленников?

— Ничего не сказал.

— Ладно, скажи хотя бы, знаешь ли ты на реке место, которое называется Peninsula del Cocodrilo?

— Знаю.

— Где оно расположено? Далеко или близко отсюда?

— Недалеко.

— Ты сможешь нас туда провести?

— Могу.

— Тогда веди нас туда, только тихо, чтобы никто не услышал.

— Дайя сперва сходит туда и посмотрит, есть ли там кто.

— Хорошо! А если ты застанешь там мужа?

— Можно мне ему показаться на глаза, Брат?

— Нет.

— Тогда я незаметно проберусь туда.

— Этого я как раз от тебя и хочу. Сделаешь как надо, еще одну пуговицу получишь.

Он достал из кармана вторую латунную пуговицу. Индеанка испустила крик изумления и заверила:

— Дайя получит пуговицу. Она сходит. Никто ее не услышит, не увидит, даже Педро.

Она юркнула в дверь, словно летучая мышь, и скрылась в ночной темноте. Монах опустил камышовый полог, прикрывавший вход в хижину.

— Ваша Дайя вроде бы не очень надежный человек? — спросил я.

— Нет, на нее можно положиться, но не требуйте от нее того, что выходит за рамки ее представлений. Она — вольная натура, наполовину женщина, наполовину дикая кошка. В этих болотах она у себя дома. Я уверен, что даже ее муж не заметит, когда она прошмыгнет рядом. Она наделена поистине звериной гибкостью и сноровкой.