Кристофер Хибберт - Частная жизнь адмирала Нельсона

• Название: Частная жизнь адмирала Нельсона
• Автор: Кристофер Хибберт
• Издательство: М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2006. — 494, [2] с.: 16 л. ил
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-031326-8 (ООО «Издательство АСТ»), 5-9713-0604-9 (ООО Издательство «АСТ МОСКВА»), 5-9578-1891-7 (ООО «Транзиткнига»)

Один из самых прославленных адмиралов мировой истории, поразивший современников и восхитивший следующие поколения своей удивительной способностью выигрывать совершенно безнадежные на первый взгляд сражения.

Честолюбивый флотоводец, сделавший, возможно, САМУЮ впечатляющую и стремительную карьеру за всю историю Британских военно-морских сил.

Идеальный военачальник, он был далеко не безупречен в личной жизни — его романтическая и скандальная связь с леди Гамильтон стала основой бесчисленного множества книг, спектаклей и кинофильмов.

Что в них правда, а что — вымысел?

Где истина, скрытая среди бесчисленных легенд и мифов, окружающих имя Нельсона?

Читайте об этом в книге знаменитого британского историка Кристофера Хибберта!

Christopher HibbertNELSON(A Personal History)

---

ГЛАВА 35

Собор Святого Павла

Остается надеяться, он в раю

В начале декабря «Викторию» с гробом Нельсона на борту провели на буксире мимо кораблей Ла-Маншского флота. На верхних палубах толпились матросы. В течение недели «Виктория» стояла на якоре в Спитхеде, затем двинулась вдоль побережья в сторону Нора и далее в Гринвич, где гроб с телом Нельсона опустили в другой свинцовый гроб, в свою очередь, поместив его в гроб деревянный. На три дня открыли доступ к останкам, покоящимся под сводами Большого зала, расписанного еще сто лет назад сэром Джеймсом Торнхиллом. Обеспокоенный огромным количеством людей, собравшихся у входа, начальник Королевского госпиталя в Гринвиче адмирал лорд Худ счел за благо написать министру внутренних дел:

«Народ все прибывает и прибывает, люди волнуются, и я нахожу абсолютно необходимым, чтобы Ваша светлость распорядились выставить усиленные наряды кавалерии вдоль всей улицы, ведущей от Дептфордского моста к госпиталю. Необходимо также в среду утром взять под контроль другие ворота, иначе траурный кортеж просто не сможет тронуться отсюда. Вчера толпа насчитывала до тридцати тысяч человек, сегодня столько же, волнение все усиливается… Таунсенд и другие блюстители порядка с Бау-стрит утверждают — ничего подобного ранее они не наблюдали».

Из Гринвича гроб повезли вверх по реке на адмиральском шлюпе. Тело сопровождали лорд Худ и адмирал флота сэр Питер Паркер, официально назначенный руководителем траурной церемонии: принц Уэльский в конце концов подчинился приказу отца не нарушать семейную традицию и согласился присутствовать на похоронах вместе с братьями в качестве частного лица.

В сопровождении убранных в черное лодок, под взглядами тысяч горожан, собравшихся на берегу, и под неумолчный грохот пушек Тауэра шлюп, на веслах которого сидели матросы с «Виктории», медленно продвигался на сильном ветру против течения. У ступеней Уайтхолла гроб сняли со шлюпа и, в сопровождении Александра Скотта, перенесли в один из залов адмиралтейства, где он и простоял всю ту холодную ночь.

На следующий день, 9 января 1806 года, с раннего утра, под грохот барабанов оркестрантов Добровольческого корпуса все пространство между Уайтхоллом и собором Святого Павла начало постепенно заполняться людьми. Обладатели пригласительных билетов занимали свои места, у окон скапливались хозяева домов и квартиранты. С восходом солнца начал бить колокол юго-западной башни собора.

Джордж Мэчем, прибывший в Лондон несколько дней назад и остановившийся в гостинице на углу Пиккадилли и Беркли-стрит, сразу же направился к своему дяде-графу, чрезвычайно, по его словам, недовольному тем, что ему не прислали билетов на траурную церемонию. В утро похорон Мэчем, захватив Болтонов, вновь пошел к дяде, где уже был накрыт завтрак.

«Я встретился с двумя сыновьями лорда Уолпола, весьма аристократического вида господа, — записывает в дневник Мэчем. — Граф не изволил меня принять, да и вообще меня никому не представили… Около половины девятого проследовала похоронная процессия… Направился в Сент-Джеймский парк». Здесь Мэчем обнаружил множество адмиралов и капитанов. Одетые по всей форме, в черных плащах, они «пребывали в явной растерянности и никак не могли отыскать свои экипажи». В общей сложности Мэчем насчитал тридцать два адмирала и более ста капитанов. Присутствовало и множество армейских, в том числе второй сын короля, фельдмаршал герцог Йоркский, главнокомандующий сухопутными войсками, и, наконец, престарелый генерал-шотландец сэр Дэвид Дандас, специально вытребованный из своего патриархального уединения, чтобы возглавить десятитысячный траурный эскорт, состоящий в основном из солдат, оставшихся служить в Египте после Нильского сражения.

Во главе процессии двигались в серых мундирах шотландцы, и колонна их растянулась настолько, что входа в собор они достигли еще до того, как замыкающие отошли от адмиралтейства. Негромко стучали барабаны, трубы выводили звуки траурного марша, издали по-прежнему доносились орудийные залпы, но зрители, мимо которых торжественно проплывал лафет, формой своей напоминающий «Викторию» со статуей Славы и лавровым венком в носовой части, по свидетельству одного из них, слышали лишь один звук, похожий на шум волнующегося моря: это люди почтительно снимали шляпы. Впереди гроба двигались члены экипажа «Виктории» с белыми знаками различия своего судна. Время от времени они демонстрировали, поворачиваясь в обе стороны, вымпелы со следами от пуль.

У входа в собор матросы сняли гроб с лафета. Внутрь его внесли в сопровождении шестерых адмиралов, поддерживающих балдахин.

Служба продолжалась четыре часа. Хор пел гимны. Священники читали поминальные молитвы. Скрупулезно соблюдался церемониал государственных похорон, предписанный уставом Геральдической палаты; скрупулезно, но не всегда, с точки зрения Джорджа Мэчема, удовлетворительно. Например, епископ Чичестерский Джон Бакнер прочитал первую молитву голосом слишком низким и монотонным. А когда гроб подняли с пьедестала и понесли в то место, прямо под куполом собора, где он должен был быть установлен навеки, герцог Кларенс со свойственной ему бесцеремонностью пересек путь процессии, намереваясь пожать руку брату Нельсона, графу, и проговорил громким, услышанным всеми шепотом: «Я пришел сюда отдать последний долг и надеюсь, нам с вами по такому поводу встречаться более не придется».

Освещенный стотридцатиламповой люстрой, смягчавшей струящимся светом мрак, царящий в соборе, герольдмейстер ордена Подвязки перечислил все отличия и титулы Нельсона, а покончив с этим, принял три белых жезла от друзей адмирала, выступавших в роли служителей его домашнего хозяйства: Александр Дэвисон — казначей, Уильям Хэслвуд — ревизор, флотский вербовщик Уильям Маршалл — стюард. Затем герольдмейстер разломал жезлы и бросил их на крышку гроба, затем медленно опущенного в крипту.

Все осуществили в соответствии с установлениями Геральдической палаты. Но моряки, которым был доверен флаг «Виктории», поступили вопреки всяческим уставам. Вместо того чтобы торжественно развернуть его и прикрыть гроб, они оторвали большой кусок, затем разорвали его на лоскуты и сунули себе в бушлаты. «Вот это и есть Нельсон, — проговорила жена капитана Кодрингтона, — все остальное — геральдика».

На фоне столь явного нарушения принятых ритуалов газетные некрологи отличались большой торжественностью и высоким пафосом, если не сказать идолопоклонничеством. Нельсону бы они понравились. Но еще приятнее ему было бы услышать прочувствованные речи своих матросов или рассказ о боцмане с «Виктории», разрыдавшемся, узнав о его гибели, так, что даже в дудку не мог дунуть. «Что хотите со мной делайте, — говорил он сквозь слезы, — не могу!» Несомненно, оценил бы он по достоинству и карикатуру Чарлза Уильямса «Джек и Полли в Портсмуте», где изображался матрос в мягкой фетровой шляпе, полосатых штанах и ботинках с застежками, засовывающий в ноздрю щепотку нюхательного табака.

«Добро пожаловать! Добро пожаловать домой, дорогой мой Джек! — говорит подружка, припадая к его плечу. — Жаль только, храброго лорда Нельсона ты с собой не взял. Остается надеяться, он в раю».

«В раю, — повторяет матрос, мрачно глядя на кисет. — Это уж точно, Полли, где же еще ему быть?»

Судьба персонажей, чьи последние годы не нашли отражения в тексте

ДЖОН АКТОН

После повторного нападения французов на Неаполь (1806 год) бежал с королевской семьей на Сицилию. Умер в Палермо 12 августа 1811 года. Его второго сына Чарлза Януариуса Эдварда в 1842 году посвятили в сан кардинала.

ГЕНРИ АДЦИНГТОН, ПЕРВЫЙ ВИКОНТ СИДМУТ

Получив предложение войти в коалиционное правительство, стал в 1806 году лордом — хранителем малой государственной печати, затем президентом Совета и наконец (1812 год) министром внутренних дел, на посту которого проявил себя деятелем решительным и суровым. С министерского поста ушел в 1821 году, из кабинета — в 1824-м, умер в 1844 году в возрасте восьмидесяти шести лет.

ТОМ АЛЛЕН

Глубоко удрученный тем, что какие-то дела на берегу не позволили ему оказаться на «Виктории». в день Трафальгарского сражения, Аллен утверждал — будь он тогда при хозяине, тот бы остался жив. После гибели Нельсона вернулся в Норфолк, но, быстро спустив премиальные, попал в тяжелое материальное положение и поступил в услужение к капитану Уильяму Болтону — мужу племянницы Нельсона Китти. По смерти сэра Уильяма, последовавшей в 1830 году, в пятидесятитрехлетнем возрасте снова оказался на мели.

Выручил Аллена, проникнувшись к нему симпатией, некий врач из Норвича, добывший ему, используя свои связи, место в Гринвичском госпитале. Когда во главе госпиталя стал капитан Харди, Аллен получил место на кухне с окладом 65 фунтов в год, а также квартиру, где и жил с женой и внучкой до самой смерти, последовавшей в 1834 году, когда Аллену исполнилось семьдесят четыре года. На средства капитана Харди на могиле Аллена, похороненного на кладбище при госпитале, поставили мемориальную плиту. Его же хлопотами вдова Аллена, оставшаяся после смерти мужа без средств к существованию, получила пенсию.