Ричард Доуиз - Утерянное искусство красноречия

• Название: Утерянное искусство красноречия
• Автор: Ричард Доуиз
• Жанр: Маркетинг, PR, реклама
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-00057-138-5

Хорошее публичное выступление – больше, чем подготовленная презентация. Как преодолеть страх сцены? Как сделать свою речь яркой, интересной и запоминающейся? Как взаимодействовать с аудиторией?

Эта книга – практическое руководство для выступающих, в ней разобраны все этапы выступления: от написания текста до того, как его произносить. Главы иллюстрируются выдержками из выдающихся речей в мировой истории, а в конце каждой главы приведены некоторые из этих речей полностью.

---

Что все это значит? Это значит, что раньше нам говорили, что думать, теперь говорят, что говорить, так что вскоре будут говорить, что делать.

Прежде чем вы объявите себя защитниками свободомыслия, ответьте: почему политкорректность ведет свое происхождение из кампусов американских университетов? Почему вы продолжаете ее терпеть? Почему вы, которые должны, казалось бы, обсуждать идеи, смиряетесь перед их подавлением?

Будем честны. Кто из вас считает, что ваши профессора могут действительно сказать вам то, что они думают? Это просто ужасает меня. Это должно ужасать и вас: предрассудки политкорректности правят храмами знания.

Вы лучшие и умнейшие. Здесь, в плодородной колыбели американской академии, в замке педагогики на Чарльз-ривер, вы сливки общества. Но я утверждаю, что вы и ваши одногодки по всей стране представляете собой самое конформистское и молчаливое поколение со времен сражения при Конкорде[17]. И пока вы продолжаете подтверждать это и подчиняться, ваши деды имеют право называть вас трусами.

Вот еще один пример. Прямо сейчас в нескольких крупнейших университетах от исследователей истории второй поправки требуют не распространяться о своих открытиях, или они потеряют работу. Почему? Потому что эти открытия поставят под сомнение иски мэров крупных городов, которые стремятся отсудить у производителей оружия миллионы долларов.

Меня не интересует, что вы думаете об оружии. Но если вас это не шокирует, то меня шокируете вы. Кто защитит сырые и несформировавшиеся идеи, если не вы? Демократия – это диалог!

Кто защитит ключевые ценности академии, если вы, якобы защитники свободы мысли и ее выражения, опустите руки и взмолитесь: «Не стреляйте в меня».

Если вы говорите о расах, это не делает вас расистами.

Если вы видите различия между полами, это не делает вас сексистами[18].

Если вы критикуете религиозную деноминацию, это не значит, что вы против всех религий.

Если вы принимаете гомосексуализм, но не считаете его достойным особого уважения, это не делает вас гомофобами.

Нельзя, чтобы американские университеты продолжали служить рассадником этой разгульной эпидемии нового маккартизма. Но что вы можете сделать? Как противостоять такому массовому общественному закабалению? Ответ известен давно. Я выучил его тридцать шесть лет назад, на ступеньках Мемориала Линкольна в Вашингтоне, где стоял вместе с Мартином Лютером Кингом и еще двумястами тысячами людей.

Просто не подчиняйтесь.

Разумеется, мирным путем. Разумеется, со всем уважением. Конечно, без всякой жестокости.

Но когда нам будут говорить, что думать, что говорить и как себя вести, мы не подчинимся. Мы не подчинимся общественному протоколу, который ограничивает и уязвляет свободу личности. Я научился великолепной силе неподчинения у доктора Кинга… а тот выучился у Ганди, Торо и Иисуса и других великих людей, которые возглавляли бунт праведных против богатых.

Неподчинение у нас в ДНК. Мы чувствуем врожденное родство с тем духом неповиновения, который заставлял выбрасывать чай в Бостонской гавани[19], который заставлял Торо отправляться в тюрьму[20], который призывал отказываться сидеть в задней половине автобуса[21], протестовать против войны во Вьетнаме. Во имя этого же самого духа я предлагаю вам противостоять культурной корректности неподчинением мошенническим властям, общественным предписаниям и позорным законам, которые угрожают свободе личности.

Но будьте осторожны – это нелегко. Неповиновение требует рисковать. Доктор Кинг много раз стоял на балконах[22].

Вы должны захотеть быть униженными, выдерживать современный эквивалент преследования полицейскими собаками в Монтгомери и брандспойтами в Сельме. Вы должны захотеть испытать неудобства. Я не жалуюсь, но десятилетия моей общественной активности оставили на мне след.

Расскажу вам одну историю. Несколько лет назад я услышал, что один рэпер по имени Айс-Ти продает компакт-диск под названием «Убийца копов», где хвастается тем, как завлекает в ловушки и убивает офицеров полиции. Диск выпустил не кто иной, как Time Warner, крупнейший в мире развлекательный консорциум. Полиция по всей стране была в ярости. И справедливо. Но Time Warner стоял насмерть: альбом стал для него настоящей дойной коровой, и пресса тоже спекулировала на тему того, что рэпер был черным.

Я услышал, что Time Warner проводит в Беверли-Хиллз встречу акционеров. В то время у меня были их акции, так что я решил сходить. И то, что я сделал, шло вразрез с советами моих родственников и коллег. Я попросил слова и в затихшей аудитории просто прочитал полный текст альбома «Убийца копов» – все эти вульгарные, злобные, поучающие слова: «Я взял свой обрез двенадцатого калибра, я выключил фары, я выпущу несколько пуль, я убью несколько копов…»

Дальше было хуже, намного хуже. Вам я этого читать не буду. Но поверьте мне: в комнате все были поражены и побелели от ярости. Менеджеры Time Warner неловко ерзали в креслах, рассматривая свою обувь. Они ненавидели меня в тот момент.

Потом я зачитал еще один сумасшедший текст, сочащийся грязным расизмом. В нем Айс-Ти фантазировал на тему секса с двумя двенадцатилетними племянницами Эла и Типпер Гор[23].

«Она прижалась попкой к моему…»

Что ж, я не буду проделывать с вами то же, что тогда проделал с ними. Скажу только, что комнату я покидал в гнетущем молчании. Когда я читал эти тексты ожидающим представителям прессы, один из них сказал: «Мы не сможем этого напечатать». Я ответил: «Я знаю, а вот Time Warner их продает».

Через два месяца Time Warner разорвала контракт с Айс-Ти. Мне никогда больше не предложат хорошей роли в фильме компании Warner, я никогда не удостоюсь положительной рецензии журнала Time. Но неповиновение значит, что нужно захотеть действовать, а не просто говорить. Если уличный грабитель судится со своей пожилой жертвой за то, что она осмелилась оказать сопротивление, – сорвите рубильник в офисе окружного прокурора.

Если ваш университет вынуждают понизить стандарты до тех пор, пока 80 процентов студентов не будут получать диплом с отличием, устройте демонстрацию в попечительском совете.

Если восьмилетний мальчик поцелует в щеку свою подружку на детской площадке и угодит в суд за сексуальное домогательство, отправляйтесь в эту школу и заблокируйте ее двери. Если ваш избранник начинает радоваться самой власти и предает вас, ходатайствуйте против него, изгоняйте его, покончите с ним. Когда на обложке журнала Time христиане изображаются неуравновешенными и сумасшедшими, бойкотируйте этот журнал и все товары, которые в нем рекламируются.

Именно так нация сможет выдержать долго. Я призываю вас следовать по стопам великих непокорных в истории – тех, кто освобождал узников, основывал религии, убивал тиранов, и да, тех нескольких человек, кто поднял оружие и силой этого оружия построил нашу страну.

Если бы доктор Кинг был здесь, я думаю, что он согласился бы со мной.

«Я сегодня задаю неудобные вопросы»

Хотя политические убеждения покойной Барбары Джордан, члена палаты представителей от Техаса, были прямо противоположны убеждениям Чарлтона Хестона, она столь же искусно выражала и отстаивала свои права. Мисс Джордан была первой чернокожей женщиной в Конгрессе. Она стала членом юридического комитета Конгресса, который проводил слушания по вопросу возможного импичмента президента Ричарда Никсона. В приводимой здесь речи, которая была произнесена во время дебатов в 1974 году, она использовала для доказательства своей точки зрения иронию, анафору, цитаты и антитезу. После того как вы прочитаете об этих приемах (в следующих главах), вы, возможно, захотите вернуться к этой речи, чтобы определить, где именно они использованы.

Господин председатель, я присоединяюсь к своему коллеге, мистеру Рэнджелу, и благодарю вас за предоставленную младшим членам комитета блестящую возможность разделить боль этого расследования. Вы сильный человек, господин председатель, и, хотя было непросто, мы сделали все возможное, чтобы помочь вам. Сегодня мы слушали начало вводной части Конституции Соединенных Штатов: «Мы, народ». Это очень красноречивое начало. Но когда этот документ был составлен, а именно 17 сентября 1787 года, я не входила в понятие «мы, народ». Много лет я чувствовала, что Джордж Вашингтон и Эндрю Хэмилтон забыли меня просто по ошибке. Но после интерпретации поправки и решения суда меня наконец-то включили в понятие «мы, народ».

Я сегодня задаю неудобные вопросы. Надеюсь, это не слишком большая гипербола и она удачно выражает то, что я сейчас чувствую. Я верую в Конституцию целиком и полностью, до конца. Я не собираюсь сидеть здесь и быть молчаливым свидетелем преуменьшения значения Конституции, ее искажения и разрушения. «Кто способен надлежащим образом служить расследователями от имени нации, как не ее представители?» [Гамильтон, «Федералист»[24], № 65] Предмет ее юрисдикции – допущенные нарушения лицами, облеченными властью. Именно об этом мы и говорим. Иными словами, юрисдикция появляется при нарушении общественного доверия. Я считаю, что неправильно толковать Конституцию так, что каждый представитель, голосующий за импичмент, должен быть убежден, что президента следует сместить с его поста. Конституция такого не говорит. Возможность импичмента находится в руках этого органа, этого законодательного учреждения, как раз для того, чтобы противостоять возможным нарушениям учреждений исполнительных. Создатели Конституции поступили чрезвычайно мудро, разделив две законодательные ветви – палату и сенат – и поручив одной из них обвинять, а другой – судить. Они не хотели, чтобы обвинители и судьи были одними и теми же людьми. Мы знаем о природе импичмента. Мы уже достаточно времени ее обсуждаем. «Он в основном предназначен для президента и его ближайших сотрудников» – и это нужно принимать во внимание. Он предназначен для того, чтобы «одергивать» представителя исполнительной власти, если он допускает злоупотребления. «Не предназначен ли он быть методом национального расследования поведения государственных мужей?» [Гамильтон, «Федералист», № 65] Рамки, в которые заключена власть Конгресса в этом вопросе, позволяют в случае необходимости устранить президента, и в этом состоит тонкий баланс, не допускающий избыточной власти и тирании президента, но сохраняющий его свободу и независимость. Природа импичмента – это одно из немногих исключений из принципа разделения властей; это сказано в федеральном договоре 1787 года. Он ограничивал импичмент случаями тяжких преступлений и проступков и запрещал импичмент в случае так называемого плохого управления. «Он должен быть использован только в случае серьезных проступков», – гласил ратификационный договор Северной Каролины. В ратификационном договоре Виргинии сказано: «Мы не доверяем нашу свободу какой-то одной ветви власти. Одна ветвь должна контролировать другие».