Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

• Название: Золотые миры.Избранное
• Автор: Ирина Кнорринг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 5-86020-054-14

---

«Сегодня вечер слишком сух…»

Сегодня вечер слишком сух,
И как-то пасмурно в лесу.

И не спадает душный зной,
И пахнет пылью и весной.

А в городе — тревожный гул,
Стучащий молотом в мозгу.

И раскалённые торцы,
И фонари, как близнецы,

И воздух пылью нагружён,
И душит пыль со всех сторон.

И в лицах встречных что-то есть
Жестокое, как слово — месть.

27/ V, 1926

«Тени у калиток…»

Тени у калиток,
Листья смотрят ввысь…
Мы с тобою квиты,
Глупенькая жизнь.

Нечего сердиться,
Плакать, тосковать.
Опущу ресницы,
Разверну тетрадь.

Пусть распались цели,
Мысли не сбылись.
— Всем мы надоели,
Маленькая жизнь.

Тихий сумрак сада,
Матовая даль.
Ничего не надо.
Ничего не жаль.

31/ V, 1926

«Туча небо кругом обняла…»

Туча небо кругом обняла,
Набухает и рвётся на части.

Как больная, всё жду я тепла
И почти невозможного счастья.

3/ VI, 1926

Метро («Совсем устал угрюмый контролёр…»)

Совсем устал угрюмый контролёр
Прощёлкивать зелёные билеты.
И девушка метёт с панели сор,
Мертва от электрического света.

И мельком в зеркале — который раз —
Я вижу бледное изображенье.
А пара чьих-то неспокойных глаз
Хватает каждое моё движенье.

Вон, в красном женщина бокал несёт
И белого медведя обнимает…
Сквозь матовый туман я вижу всё,
И ничего не понимаю.

3/ VI, 1926

«Слепая ночь прильнёт к земле…»

Слепая ночь прильнёт к земле
Огромною холодной жабой,
Когда верхом на помеле
Я вихрем полечу на шабаш.

И будет ночь кошмарным сном,
И будет ночь хулой на Бога.
Кривым, уродливым пятном
Тень расплывётся у порога.

И ты всю ночь не будешь спать
В предчувствии недоброй вести.
Пустую тёмную кровать
Рукой нетвёрдой перекрестишь.

И не узнаешь никогда
В печали тайну роковую,
Что дни, недели и года —
Уже давно не существуют.

Что время память замело,
Что сердце — только тёмный слиток,
Что я, сжимая помело,
Хватаю месяц за копыта.

7/ VI, 1926

Ночной бред

I. «Фонарь отсвечивает в луже…»

Фонарь отсвечивает в луже,
Пятном ложится по траве.
А в том окне бессильно тужит
Владыка жизни — человек.

Глаза скользят по всем предметам,
По пятнам выцветших обой.
Глаза болят от слёз и света,
От вспышки молнии ночной.

И жизнь прошла, смеясь брезгливо,
Свалили мертвенные дни…
А на дворе — фонарь тоскливый
И лужи чёрные под ним.

II.Фонарь («Ничего нет ужасней на свете…»)

Ничего нет ужасней на свете,
Чем слегка прорезающий мглу,
Точно светоч невидимой смерти —
Одинокий фонарь на углу.

Что-то чудится в нём колдовское,
Ворожившее с тёмной судьбой,
Что-то мёртвое в нём, неживое,
И тупое, как тихая боль…

А кругом темнота наступает
На несмелый, светящийся круг.
Ночь — огромная, злая, слепая —
Обнимает и давит вокруг…

Ночью душат меня небылицы,
В сердце — тёмная, ржавая гарь.
Мне безлюдная улица снится
И на ней — одинокий фонарь.

III. «Фонари стоят, как солдаты…»

Темнота колдует

Будто бы я на quxi de Conde

около pont des Arts.

Фонари стоят, как солдаты,
И горят себе грустно, без цели.
Здесь ходили в плащах крылатых
И ножи в темноте блестели.

Что-то сказочное, из Андерсена,
Сердцу близкое и родное,
И, шурша, пробегает Сена,
Бьёт о камень жёлтой волною.

Сказка была давно, в России,
Горела у иконы лампада…
Огоньки — красные, синие…
Не жди! Не люби! Не надо!

IV. «И всё мне чудится бессонной ночью…»

— И всё мне чудится бессонной ночью,
Что я иду по улицам пустым,
И чёрный ветер разрывает в клочья
Густые тучи — серый дым.

А на углу фонарь мигает кротко,
И пахнет розами в ночном саду.
И всё хожу я нервно вдоль решётки
И в сад калитки не найду.

V. «Да, я помню тот страшный миг…»

Да, я помню тот страшный миг,
Тот надрывный экстаз печали.
Круг от лампы, обложки книг —
Только я уж — не замечала.

А за дверью неслась гроза,
Дождь упрямо стучал по крыше.
Было страшно слово сказать.
Не хотелось ни жить, ни слышать.

VI. «В трамвае шумно. Светит ровный свет…»

(Полу воспоминанья, полу пророчества)

В трамвае шумно. Светит ровный свет.
Со мною никого нет рядом.
Но чувствую — невидимый сосед
Меня сжигает неподвижным взглядом.

И с ужасом сквозь дым от папирос
В стекле окна я вижу профиль грубый.
— Прямой, высокий лоб, горбатый нос
И быстро шепчущие губы.

Слезаю. Ухожу в туман ночной —
Со мной на остановке он слезает,
Совсем бесшумно следует за мной —
И прожигает мёртвыми глазами.

VII. («Совсем устал угрюмый контролёр…»)

Завтра я письмо получу,
Или злые тревожные вести.
Прижимался к груди и плечу
Мой холодный маленький крестик.

Ни о чём не могу гадать,
Ни о чём не хочу молиться.
Пусть и так проползут года
Бестолковою вереницей.

VIII. «Возвращаюсь ночью из Парижа…»

Возвращаюсь ночью из Парижа,
Прохожу по улицам пустым,
И на каждой тёмной даче вижу
Белые тревожные кресты.

И ползут, ползут по небу тучи,
Тени расстилая по земле.
И в дыму, над месяцем плывучим
Вьётся смерть верхом на помеле.
(И так можно было до бесконечности)

Ночь с 12 на 13 / VI, 1926

«И тень моя по улицам бродила…»

И тень моя по улицам бродила,
По набережным тёмным и пустым,
И, крадучись, рассеянно всходила
На тёмные и гулкие мосты.

Считая дробные шаги прохожих,
Металась бешено у фонарей.
А фонари выстраивали рожи
И языки показывали ей.

Бездомной нищенкой из сказки-были,
Исчезнувшей, растаявшей, как дым,
И окна освещённые дразнили
Далёким чем-то и давно чужим.

30/ VI, 1926

У метро («Тень моя осталась у решётки…»)

Тень моя осталась у решётки,
Где туман рассеянный вставал,
Где остался чей-то голос чёткий
И прощальные его слова.

Взгляд, в котором не было печали,
Голос без волненья и мольбы,
И шаги внимательно считали
Жуткие фонарные столбы…

30/ VI, 1926

В кафе («Вы смеётесь, милый мой сосед?..»)

Вы смеётесь, милый мой сосед?
Вас пьянят смеющиеся лица?
Электрический, тяжёлый свет,
Женские мохнатые ресницы?

Вы смеётесь? Отчего у вас
Смех такой подчёркнуто-счастливый?
Чокнемся за одного из нас,
Здесь кричащих за бокалом пива.

Здесь светло, крикливо и смешно.
Губы в медленной улыбке стынут.
— А на севрских улицах темно.
— А на севрских улицах пустынно.

Змейкою дымок от папирос,
Взгляд весёлый и огни в тумане, —
Этот тонкий, медленный наркоз
Рано или поздно одурманит.

Воздух бьёт в раскрытое окно,
Тает смех, и дерзкий и несмелый.
— Друг мой или недруг, всё равно —
Чокнемся, пока не надоело!

1/ VII, 1926