Борис Михин - Справочник городских рассветов

• Название: Справочник городских рассветов
• Автор: Борис Михин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-7949-0564-9

Вашему вниманию представляется сборник стихов Бориса Михина.

---

Дама

Всегда приходила немножечко «до»,
прощалась чуть позже, чем надо.
Вода так корабль, поставленный в док,
надолго оставить не рада.

Не то – паутина; противна, не то —
как только её не костили,
а ей все равно, кем быть, хоть понятой,
(«быть», видите ли, – это стильно).

Ей каждый знаком, как прыжок из окна
знаком с каждым самоубийцей,
как в пряничном доме кирпич – козинак,
но хочется дико упиться.

И если не понял, о ком это я,
то не торопись, мой читатель,
ты вспомнишь о ей, захотев постоять
над бездной, о бездне мечтая.

Шар

Катать в руке гадальный шар,
откладывая бесконечно
решение…
Шаг – скоротечен,
так нечего за нас решать!

Процесс катания – почти
камлание.
В кофейной жиже
всё – ближе.
Всё, конечно, – ближе.
Кидай, открой глаза, прочти,

создай иллюзию того,
что где-то есть судьба, и кто-то
решит. Что есть сверхсила «прото-».
Шанс – оптом шаг для дураков.

Довериться шарам?
Катай,
самостоятельно решая.
Гадание – большая шалость,
не шутящая никогда.

Закругляшки

…нормально» – сбежать на курорт
и жариться, жаря рапанов,
даря дарьям рот прямо в рот.
Нормально. Но, кажется, «пара —

…загар» заработав, назад
вернуться, как будто в неправду,
где каждый такой же – «тарзан»,
но только загар на нём «авто —

…дорожный» просвет у Москвы
не то, что залезть в лес под Пензу,
но только там не с восковым
характером люди, «железно —

…носитель» дырявых носков
любил рассуждать о паркетных
делах, а «тарзан» в поварской
колпак таскал в форме «ракета —

Не звонили

А она обожала его.
Или, может быть, ей так казалось.
И ждала.
И под звук дождевой
ей достаточно было: «Живой…»
Ни к чему был дальнейший анализ.

А ему быть хотелось везде,
но вот там, где она, не хотелось.
Правда, даже гулящей звезде
нужно больше, не только раздеть
тело.

Дождь – важнейший для них парадокс:
кухня, торт с ароматом ванили,
поправляя на свечке не воск,
а судьбу, налила кальвадос.
Не звонили…

Как-то…

Наверное, жить надо так,
как будто бы скоро умрёшь,
как будто назад – никогда,
а день без заката – грабеж.

Наверное…
Наверняка.
Он дверь открывал – с ноги!..
Там лампочки слабый накал,
подъезд, раскрошившийся гипс

ремонта, поддатый сосед,
и нет даты смерти, котам
раздолье.
Забыл он, что сед.
Наверное, надо не так.

Скрип

«Та-да-дах…», – лист железа на крыше
говорил с неподатливым ветром
о своей многотрудности метров
и о том, что не платят за вредность,
и что в марте с крыш яростно брызжет.

Ветер даже не слушал железку,
пожелтелые души врачуя,
удивляясь тяжёлой причуде,
грубой, косноязычной ворчунье.
И поскрипывала жизнь тележным.

Родственник

Сентябрь заскрипел коленями,
опять не вовремя разбуженный
закончившимся коллегами.
Асфальт не мыт, земля без ужина, —
всё как-то оказалось брошено…
«Сдается лето с недоделками» —
размазал дождь листочек крошечный,
смыв с тумбы и основу клейкую.
Уходит всё.
Но к остающимся
приходит остальное…
Родственник
всклокоченным спросонок чудищем
ругает лето, вставши осенью.

Horror

Если некуда вам,
если незачем мне,
время блюзу давать,
как бармену, монет —
пусть нальёт рома в грусть,
а в закат ре-минор,
гитаристу – не труд.
Вечер в стиле «horror»
развивается по
направлению к
веку, где Эдгар По
видел наверняка
прототипы новелл.

Заскучавший маньяк
в сердце мне повелел
вам купить арманьяк.
Бада-бум, бада-бум!
Предвкушение ли…
В жизни много табу,
но не стоит юлить
с блюзом: он достаёт
до глубинных причин,
где моё – не моё
а мы оба – ничьи…

Правда в том, что сейчас
отзвучит бэк-вокал,
мы продолжим молчать,
и не будет никак…

Фундамент

Когда-то здесь явно стояла постройка,
кафе не кафе – сохранился фундамент.
И рядом дорога.
Все мимо – годами.
И мне тоже – мимо.
Без слёз, без восторга.

Подобных мест множество вдоль каждой трассы,
и запоминать их – лишь зря тратить память,
но если таким душу проконопатить,
то в ней сохранишь дольше лирику, страсти

и прочая, прочая, что человека
непрочно, но от нелюдей отличает.
Изломанный столик, кашпо с молочаем…
«Мы движемся, лишь что-нибудь искалечив»,

закон не закон – что-то в нём от природы.
Стою, докурив, ворошу туфлей куклу.
Скажите, у вас бы свело тоже скулы?
И если да, то мы единой породы.

Снаряды

Сегодня, в октябрь, народу изрядно,
различной породы, и может быть даже
нас больше, чем сделано было снарядов,
чтоб нас уничтожить.
Но росту продажи

способствует не масса электората,
а рост производства снарядов. Клепают,
чтоб выжить, смерть, жизнь называя проклятой,
забывши, что смерть, словно пуля – слепая.

Нет, я не за то, чтоб искать справедливость
(такую пургу не создал демиург), но
хотелось бы, чтобы возможность продлили
шептаться ночами и нежности муркать,

и по петербургам страдать в амстердамах,
и не находить даже дома покоя…
Ведь жизнь – не бессмысленный путь растаманов,
и не всё равно, кем ты будешь закопан.

Не просто так

Нас обстоятельства часто принудят,
только мы не выполняем уроки.
Слышу, как в раковине, фразы рокот:
«Было непросто, и проще не будет».

Поезд приходит, уходит, а после
некоторым всё ещё не понятно.
Но пусть они на себя и пеняют…
Проще – не надо, была бы в том польза.

Возлюбить врага

Враги, как водится, кишат.
Отдать бы им колючий свитер…
мы разучились ненавидеть
открыто, не исподтишка.

Марш миллионов, прочий фарс
не демонстрируют святую
злость на врага, а лишь свистульку
и ультразвуковое «фас!».

Игра с врагами – не игра,
а способ жизни, верный способ
узнать, кем ты друзьям стал после,
благодаря своим врагам.

Похолодало

Похолодало окончательно.
И дело вовсе, дело вовсе
не в декабре и том, что носят, —
мы стали старше, жёстче, тщательней.

Простительное непростительно
растаяло, как карамелька
в ладошке детства. Помним – мельком
и врём, что вкусное – растительно.

Во многих вижу понимание:
похолодало где-то глубже,
и не спасут весною лужи…
Есть что-то здесь паранормальное.

Из-под полы

Твой богатый, но внутренний мир
вряд ли нужен кому-то ещё.
Может, лучше его – на ремни?
Их хоть можно продать под расчёт.

Продаёт человек пожилой
кучу ярких ремней в метро. Всё…
На изнанке у правды не ложь,
а такая же правда.
Усёк?

Эпизод на улице

Отряхивая снег с дублёнки,
смешной аутентичный снег,
задумался мужчина сед:
«Вот бы вот так же – убелённость…»,

но убеждённый в пустоте
надежд на лучшее, потрусил
в метро.
«Эх, все мужчины – трусы!..», —
подумала та, кто не с тем.

Руки

В соседней маленькой вселенной,
совсем немного исполинской,
мужчина морем просолился
стихи писал всегда Селене,

ещё творил там что-то как-то…
А в мире вечно параллельном
его (заждавшись) королева
на трассе ставила докатку.

И, предназначены друг другу,
они не встретились ни разу.
Но вот не понимает разум,
как их – во сне – встречались руки.

Прощать

Иногда удивительно даже, как можно устать:
ничего не хотеть, голова непременно пуста,
у неё – обнаруживающийся признак родства

с абсолютно излишним предметом. Но всё-таки в нём
не могу не сдавать для Москвы часть пространства внаём,
и, конечно же, музыку Вагнера упомянём.

Прорываясь домой сквозь метро и минорный час пик,
на арендную плату пытаюсь желаний купить,
наблюдая, как город отчаянно ими кипит,

ведь желания – не пакетированный пыльный чай
(пусть невкусный, зато не потребуется звать врача),
а любое «хочу» – это свет и начало начал.

Вот и еду.
И жду, что предложит в конце мне туннель.
Но отсюда всё кажется, что жду уже тонну лет,
и сменяется день ночью, за тенью – лишь полутень,

и не видится света, как кто-то давно обещал.
Дальше – станция где-то. И рынок «хочу» обнищал,
и единственное, что осталось здесь – навык прощать.

До и пусть