Виктор Суворов - День М. Когда началась Вторая мировая война?

• Название: День М. Когда началась Вторая мировая война?
• Автор: Виктор Суворов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-98124-679-1

«День М» – продолжение культового бестселлера «Ледокол», перевернувшего наши представления о причинах Второй мировой войны, грандиозная историческая реконструкция событий 1930-1940-х годов, когда руководство СССР во главе со Сталиным пыталось раздуть пожар мировой революции и готовило новую мировую войну, чтобы под прикрытием коммунистической идеологии завоевать Европу.

Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, Виктор Суворов рассказывает о тотальной мобилизации вооруженных сил и экономики Советского Союза, начавшейся еще до развязывания Второй мировой войны, и о том, почему эта мобилизация должна была закончиться нападением СССР на Германию.

Виктор Суворов развеивает многочисленные мифы о причинах и обстоятельствах начала Второй мировой и Великой Отечественной войны, которые десятилетиями создавали и распространяли советская пропаганда, политики и историки в России и за рубежом, фальсифицируя историю ключевых событий первой половины ХХ века.

---

Но, может быть, робко возражают некоторые историки, Сталин готовился к отражению агрессии? Может, все эти пилоты готовились для оборонительной войны?

Обратим внимание на даты. Гитлер принял окончательное решение напасть на Сталина 18 декабря 1940 года. Но германская промышленность не перешла на режим военного времени, и летчиков в Германии готовили по обычным программам.

Сталин принял окончательное решение напасть на Германию раньше. Перевод авиационного инкубатора в военный режим 7 декабря 1940 года – тому доказательство.

* * *

По большому счету, создание сталинского авиационного инкубатора началось за десять лет до 1941 года, еще в 1931 году, когда был брошен лозунг: «Комсомолец – на самолет!» В тот момент Гитлер еще не пришел к власти в Германии, и мог не прийти вообще.

А Сталин уже тогда готовил смертельный удар по Германии независимо от того, кто в Германии окажется у власти.

Глава 7. Небесные невольники

Должен признаться, что я люблю летчиков. Если я узнаю, что какого-нибудь летчика обижают, у меня прямо сердце болит.

И. Сталин. Газета «Правда», 25 января 1938 г.

1

Фильмы, книжки, газетные статьи приучили нас к мысли о том, что в 1930-х годах молодежь валом валила в летные школы, что на призывных комиссиях отбоя не было от желающих служить в военной авиации. Так оно и было. Поначалу.

Через некоторое время желающих поубавилось, а потом они и вовсе перевелись. И сложилась ситуация: с одной стороны, в летные школы нужно набирать все больше народу, с другой стороны, желающих летать становится все меньше и меньше. Как же быть?

Вторая проблема заключалась в колоссальных расходах на содержание огромной армии летчиков, подготовленных в СССР в предвоенные годы. Количество летных школ росло, а с ним росло и количество подготовленных военных летчиков: если на 1 октября 1937 года в Красной Армии было 12 летных военно-учебных заведений, то на 1 января 1940 года – их было уже 18, на 1 сентября 1940 года – 28, на 1 декабря 1940 года – 41, на 22 июня 1941 года – 83 (Генерал-полковник авиации Батехин Л. Л. ВИЖ. 1983. № 8. С. 73. По данным ЦГАСА. Фонд 29. Опись 31. Дело 149. Лист 6).

Летчик – это офицер. Задумаемся: сколько жилья надо построить, чтобы обеспечить летчиков-выпускников 1940 года? А для выпускников 1941 года сколько потребуется?

Офицер-летчик получал вдвое больше денег, чем его пехотный «собрат» того же возраста и в том же звании. Это сколько же денег надо было выделить на содержание летчиков выпуска 1940–1941 годов?

Опять же, форма офицерская. Офицера-летчика положено по традиции одевать лучше, чем его пехотного «собрата». Например, у пехотного офицера тех времен – ворот на пуговках, а у летчика – галстук. Это сколько же галстуков прикажете припасти? Где соломоново решение, которое разом из всех проблем выход укажет?

Товарищ Сталин соломоновы решения находил для любой проблемы. А если не находил, были советники, которые подсказывали.

7 декабря 1940 года решение подсказал начальник Главного управления ВВС генерал-лейтенант авиации Павел Рычагов: всем, кто окончил летные училища и школы, офицерских званий не присваивать. Пусть будут сержантами! Следовательно, квартир для новых летчиков строить не надо, денег больших платить им незачем, и в форму щегольскую наряжать их не стоит.

В некоторых странах военные летчики, если они не командиры, имеют сержантские звания – там, где материальное положение и общественный статус сержанта ближе к статусу офицера, чем солдата. У нас же сержант срочной службы – бесправный рекрут. Спит он в казарме вместе с солдатами, ест ту же кашу, носит те же кирзовые сапоги. Сержанта отпускают в увольнение, как и солдата: в месяц раз или два на несколько часов. А могут не отпустить. Нет смысла рассказывать, что такое советская казарма. Советскую казарму надо прочувствовать.

Мой личный опыт жизни в образцово-показательных казармах Воронежского, затем Калининского суворовских военных училищ и Киевского высшего общевойскового командного училища – 10 лет, с июля 1958-го по июль 1968 года. Образцовая казарма – это спальное помещение на сто или двести человек. Это кровати в линейку и пол со сверканием. Это подъем и отбой в тридцать секунд. Это старшина, орущий без перерыва все десять лет. (Старшины менялись, но крик так ни разу и не прервался.)

Советская казарма – это прелести, на описание которых одной книги никак не хватит. Живется в казарме легко, ибо каждого солдата ждет дембель. «Дембель неизбежен, как крушение капитализма!» – писали наши солдатики на стенах сортиров. Еще легче живется в казарме курсанту, ибо ждет его офицерское звание, а к офицерскому званию много чего тогда прилагалось.

Начальник ГУ ВВС генерал-лейтенант авиации Павел Рычагов сам прошел через советскую казарму. Он окончил летную школу в 1931 году. В 1940 году генерал-лейтенанту авиации Рычагову было всего 29 лет от роду. В его ушах, наверное, и крик старшины еще не стих. И вот он предлагает Сталину выпускникам летных и технических училищ офицерских званий не присваивать, после выпуска присвоить им сержантские звания и оставить на казарменном положении.

Тот, кто в образцовой казарме не жил, оценить глубину этого зверства не может. Курсант советского военного училища доходил до выпуска только потому, что видел свет в конце тоннеля. Курсант шел к выпуску как ишак за морковкой, которая для приманки перед носом на веревочке вывешивается. И в конце пути курсант получал эту «морковку» – лейтенантское звание, большое денежное довольствие, жилье, высокое социальное положение, почет и уважение, популярность у девушек. Но окончить офицерское училище и той морковки в конце пути не получить…

Тем курсантам, которых в 1940 году только принимали в училища, было не так обидно: их учили по коротким программам и с самого начала ничего не обещали. Но в том же 1940 году многие тысячи курсантов завершали летные училища еще по старым полным трехгодичным программам. И вот прямо перед выпуском, который снился каждому курсанту каждую ночь, они получают сталинско-рычаговский сюрприз: офицерских званий не будет.

В пору взвыть волком голодным: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Шел энтузиаст в офицерское училище, отдал Родине юность в обмен на лейтенантские кубари, а ему усатый дядя по выпуску объявляет: не будет кубарей!

В мемуарах советских летчиков мы часто встречаем упоминания об этом:

Прибыло молодое пополнение. Это были пилоты, окончившие нормальные военные авиационные училища с трехгодичным сроком обучения, но получившие при выпуске воинские звания «сержант».

Генерал-лейтенант авиации Л. В. Жолудев. Стальная эскадрилья. М: Воениздат, 1972. С. 41.

Генерал-майор авиации В. А. Кузнецов был среди тех, кого из офицерского училища выпустили сержантом. В начале войны он попал в полк, формировавшийся в тылу, где летчики, которых ранее выпустили лейтенантами, встретились с летчиками, которых выпустили чуть позже сержантами:

В огромной казарме неуютно. В два яруса стоят железные солдатские койки… В казарме очень тесно… Сержанты с восхищением и нескрываемой завистью поглядывают на вишневые кубики и красивую, хорошо сшитую форму…

А потом было построение. Появляются командир полка Николаев и комиссар Шведов.

Полковник сделал несколько шагов, остановился, с каким-то изумлением посмотрел на строй, потом на Шведова и, показывая в нашу сторону рукой, спросил: «Кто это?»

Шведов что-то ответил. Николаев молча повернулся и зашагал к штабу. За ним направился и комиссар. «Птенцы!» – донеслось до нас уже издали…

Возвращается комиссар:

– Командир полка недоволен равнением в строю и внешним видом. Худые какие-то…

Кузнецов В. А. Серебряные крылья. М: Воениздат, 1972. С. 3–6.

Летчики явно не соколы. Неоперившиеся птенчики из инкубатора.

2

Если называть вещи своими именами, то с десятками тысяч молодых пилотов Сталин с Рычаговым повели себя как мелкие шулеры: объяснили начинающим правила игры, долго играли, а потом, в конце игры, объявили, что правила изменились.

Но оставим в стороне вопросы морали. Вопрос юридический: на каком основании держать пилотов-сержантов в Красной Армии? Выпускники 1940–1941 годов добровольно пришли в авиационные училища и школы в 1937–1938 годах, когда всеобщей воинской обязанности не было. До сентября 1939 года в армию, авиацию и на флот призывали лишь некоторых. Срок службы в авиации составлял два года. В 1937–1938 годах молодые парни добровольно выбрали вместо двух необязательных лет солдатчины 3 каторжных курсантских года.

1 сентября 1939 года была введена всеобщая воинская обязанность, а сроки службы были увеличены: в авиации стали служить по три года вместо двух. Курсантские годы засчитываются как действительная воинская служба – дайте им офицерские звания и держите в авиации до самой пенсии или отпустите по домам: по три года казармы они отбыли, больше по закону не положено. Не было никаких формальных оснований держать вчерашних курсантов в военной авиации, да еще и на казарменном положении, то есть на положении невольников в клетках.