Екатерина Биричева - Субъект как несубстанциальное основание бытия: концепция «Приспособления»

• Название: Субъект как несубстанциальное основание бытия: концепция «Приспособления»
• Автор: Екатерина Биричева
• Жанр: Философия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4475-2488-3

Данное исследование посвящено переосмыслению категории «субъект» в современных условиях открытия множественности, гетерогенности, изменчивости бытия. Субъект понимается как осуществление способа бытия, отвечающего приспособлением на текучие условия современности в модусе динамического конструирования онтологического отношения «Я – мир». Это позволяет сохранить за «субъектностью» статус онтологического основания, несмотря на его как «несубстанциальный», так и не «центрированный» в «Я» характер. В ходе исследования также разрабатываются методологические основания концепции приспособления, применение которой оказывается продуктивным к осмыслению онтологической проблематики Другого, понимания, свободы. Книга предназначена для всех, кто ищет «свой путь», задаётся вопросами об основаниях собственного бытия и конструировании отношений с миром и, в целом, интересуется современной онтологической проблематикой.

---

Представляется, что способ бытия Я у Декарта, то есть субъект его онтологии в нашем смысле, – это метод сомнения, а не cogito, которое «выводится» в качестве метафизической конструкции на основании применения метода сомнения.

Сомневаясь, Я, по сути, вопрошает и осуществляет акт мышления, поэтому нет оснований сомневаться в том, что Я мыслит. С другой стороны, как уже отмечалось выше, сама постановка Я под вопрос предполагает у Декарта существование Я. Таким образом, свой тезис о cogito философ не случайно называет «заключением»: методом сомнения в своей онтологической ситуации Я обнаруживает, что мыслит (прежде всего, вопрошает, ставит Я под вопрос), следовательно, и существует. Поэтому, с позиции концепции приспособления, Хайдеггер неправомерно устраняет из декартовской формулы «я» и «следовательно». Во-первых, главный онтологический вопрос Декарта («кто я?») предполагает необходимость этого «я» в основном тезисе его философской системы, аво-вторых, «следовательно» тоже не случайно, поскольку существование выводится мыслителем в свете метода сомнения, который, всвою очередь, обнаруживает несомненность мышления.

Представляется, что заслуга мыслителя во многом заключается в том, что он обнаружил в Я именно методологическую активность, на которую можно опереться.

Способ Декарта довольно продуктивен в конструировании отношения Я к миру с помощью этой активности, преодолевающей безвыходное ощущение «минимума бытия» и являющейся способом выстоять против бездны. Как раз в этом смысле можно говорить о том, что в основе метафизики Декарта лежит глубокая онтологическая интуиция. В этой интуиции открывается Я как существующее, как причастное к бытию. Метафизика Декарта строится на уверенности в том, что «мы» можем способом сомнения раз и навсегда познать истину, что «мы» способны создать достоверную картину мира, которая будет жизнеспособна, независимо от точки отсчёта.

Важно, что Декарт не столько утверждает положения своей метафизики, сколько старается показать и обосновать выбор своего пути. Поступая методически, он стремится предостеречь своего читателя от заблуждений, предлагая определённый порядок действий: с чего можно начать и как это будет работать. Декарт говорит, что это один из путей «человеческого познания», который оказывается продуктивным для преодоления непоследовательности современной ему ситуации в философии.

«Божественный авторитет» становится неким стержнем для Я, силой, которая вдыхает жизнь, даёт бытие. Поскольку Я не само «создало» своё бытие, то отождествлять последнее с мышлением в декартовской системе неправомерно. Однако при том, что Божественному откровению мы должны безусловным образом верить, «мы не должны верить ничему, чего не знали бы очевиднейшим образом»25. ВсилуэтогоЯнеможет задаваться вопросом о конечных причинах вещей, находящихся в «компетенции» Бога. Поскольку в онтологической ситуации, прежде всего, открывается бытие Я, более значимым вопросом, который обосновывается человеческой свободой и посилен Я благодаря способности мыслить, становится вопрос «каким образом [всё устроено]?». Утверждая данный способ задавать вопросы, Декарт разделяет философствование и богословие. Не всё сказано в откровении, поэтому областью философии теперь становится методический поиск истин, «о которых богословие нас не наставляет»26. Декарт чувствует активность в Я и видит возможность её применения именно в силу того, что Бог создал человека способным мыслить, следовательно, необходимо в открытом Им пространстве возможного реализовать свой потенциал.

Таким образом, вектор отношения между Я и миром в новоевропейской философии ориентируется по направлению познавательной активности от Я к миру. В познании активность субъекта, осуществляющая метод сомнения, открывает двойное динамическое различие на границе «Я – мир». Во-первых, проясняя свою исходную онтологическую ситуацию, Я обнаруживает активность способа бытия в различении «точки сомнения» идуши, которая «вокруг» неё организуется. «Внутреннее сознание»27, о котором говорит Декарт, – это то несомненное, что есть в Я. Благодаря тому, что мыслю (понимаю, желаю, воображаю, чувствую…) именно я, и что у меня есть несомненное «внутреннее» измерение, я существую. Поскольку Я обнаруживает своё существование, в онтологической ситуации естественным образом появляется и идея сотворённости бытия Я Богом. Идея Бога несомненна, однако она отлична от идеи существования Я.

Во-вторых, открывается вторая граница в идее «внешнего мира». Все «качества» Я не могут существовать сами по себе, без носителя, который есть субстанция. Помимо этого, различие возникает и в самом Я, так как в нём соединены душа и тело, то есть «состыкованы» субстанции, которым свойственны разные качества. «Всякая субстанция имеет преимущественный атрибут: для души – мысль, подобно тому, как для тела – протяжение»28. Задаваясь вопросом «как мы судим о том, что существуют тела?», Я ощущает внутренним образом их отличие как от своего существования, так и от идеи Бога. «Внутренним опытом мы познаём, что всё ощущаемое нами, несомненно, проистекает в нас от какой-либо вещи, отличной от нашей души… мы постигаем эту материю как вещь, совершенно отличную и от Бога, и от нашего мышления»29. Таким образом, методом сомнения мы различаем «физическое» и «метафизическое» измерение бытия Я, отличая субстанцию от субъекта в модусе существования, с одной стороны, и душу от тела в модусе «преимущественного атрибута» – сдругой. При этом Бог в декартовской системе как бы обнимает Я как «внутреннее сознание» имир как «внешний мир» в их взаимном переплетении на двух обозначенных границах (точка сомнения – душа, душа – тело), присутствуя во всех этих структурах как поддерживающая сила позитивности.

Декарт отдаёт предпочтение в осуществлении познания разуму. Тем не менее, мыслитель говорит о том, что способы, которыми организован мир и вещи в нём (аименнових прояснении состоят вопросы познания как преимущественного отношения Я к миру), мы можем познать лишь в согласии с опытом30. Этот опыт не следует понимать как просто «внешний» чувственный опыт, возникающий как «факт» столкновения Я с вещами. По сути, опыт этот динамичен в силу утверждения самостоятельности разума и может быть только «внутренним» опытом мышления, в котором и проявляет себя субъект-активность. Сами по себе «наши чувства не передают нам природу вещей, а лишь научают нас тому, чем они нам могут быть полезны или вредны»31, поэтому исходящую изнутри души познавательную активность, данную нам Богом, необходимо развернуть как внутренний опыт осмысления мира, в становлении своего Я по отношению к нему.

Обращаясь к концепции И. Канта в свете идеи приспособления, можно предположить, что «угроза небытия» возникает для него уже вовсе не в форме непонятности и неопределённости Я, но в виде ощущения тотальной ограниченности, установленное™ пределов нашего бытия. Таким образом, представляется, что онтологическая интуиция Канта основывается на ощущении того, что уже нечто дано «до» того или иного действия. Артикулируя это ощущение, можно обозначить кантовскую интуицию как интуицию априорного, то есть того, что нечто уже есть в онтологической ситуации до любого опыта.

Онтологический вопрос, лежащий в основании концепции Канта, формулируется следующим образом: «как возможно познание наряду со свободой?». В мире Я наталкивается на свою граничность с «вещами в себе», реальность которых ему абсолютно недоступна. Соответственно, познание ограничено сферой явлений, которые представляют собой как бы «эффекты», испытываемые Я со стороны вещей в себе. Знание «относится только к явлениям, а вещи в себе остаются непознанными нами, хотя и действительными сами по себе»32, – полагает Кант. Тем самым мыслитель не отрицает существования «внешнего мира», однако переносит внимание целиком в основания сферы Я, хотя и признаёт, что «явление не существует без чего бы то ни было, что является»33. При этом не стоит полагать, что явление – это чистая видимость или продукт человеческой деятельности. Оно как раз представляет собой «второй полюс», отношение познания к которому и выстраивает Я. Кант осуществляет «коперниканский переворот», утверждая, что «предметы (как объекты чувств) согласуются со свойствами нашей способности представления»34, а не наоборот. В этом и выражается ощущаемая мыслителем онтологическая интуиция априорного: коль скоро заданы некие пределы, то предметы, о которых Я в силу некой данности в бытии сможет выстраивать своё представление, должны быть изначально соразмерны способу построения этих представлений. Таким образом, познание становится возможным в сфере явлений, поскольку свои представления о мире Я может строить на основании изначального соответствия предметов познания априорным свойствам сознания. Опыт согласуется с нашими представлениями и устанавливаемыми нами принципами, поскольку изначально до опыта уже есть условия этого согласования.