Юрий Нестеренко - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Нестеренко
• Жанр: Научная Фантастика

---

двое, оставшиеся без лошадей. Огонь охватил уже не только дома и

пристройки, но и тянувшиеся вдоль дороги изгороди, подступив к нам,

таким образом, почти вплотную. Дышать становилось все тяжелее, люди

кашляли и ругались, лошади отказывались стоять смирно. По перепачканным

сажей лицам тек пот; кто-то лил воду из фляги себе на голову, кто-то

остужал таким образом металл надетой прямо на голое тело кольчуги.

Радовало только одно — нападающие, кем бы они ни были, похоже, не

собирались идти на штурм этой преисподней.

Но вот в дальнем конце улицы обозначилось какое-то движение, и свет

пламени озарил фигуры двух скачущих всадников. "Свои, не стреляйте!" -

крикнул издали один из них.

Через несколько мгновений они уже оказались возле нас. Это были

посланные разведчики; один из них тяжело навалился на шею коня, его рука

обессиленно держалась за повод. Зато второй что-то волок за собой на

аркане, прикрепленном к седлу; в первый момент мне показалось, что это

мертвое тело, однако пленник, которого на полном скаку тащили волоком по

земле за связанные руки, был еще жив.

— Похоже, это местные, мой командир, — доложил вернувшийся с

добычей, тяжело переводя дух, словно он только что бежал, а не ехал

верхом. — Крестьяне. Как мы подъехали, сразу деру дали — лежали бы тихо,

мы бы их, может, в траве и не заметили… Этот вот только остался

пострелять, ну и Мартину в грудь прямо…

Действительно, в перепачканных грязью и кровью лохмотьях, в которые

превратилась одежда пленника, еще можно было опознать остатки простой

домотканой рубахи и портов.

— Еще стрелы у него оставались? — спросил командир.

— Последняя..

Контрени подъехал к лежавшему и тяжело спрыгнул на землю, удерживая

левой рукой поводья коня. Брезгливым движением ноги перевернул

крестьянина на спину.

— Ты из этой деревни?

— Ничего вам не скажу… ублюдки… — простонал окровавленный

пленник.

— Да? — удивился Контрени. — А так? — тяжелым рыцарским сапогом он

раздвинул обессиленному врагу ляжки и принялся давить мошонку. Пленник

закричал.

— Спрашиваю еще раз…

— Аа! Да! Из этой, чтоб вы сдох… Ааа!!!

— Пожелания оставь себе, они тебе скоро понадобятся. Сколько всего

ваших тут с луками?

— Много… Почитай все мужики… кроме Жакоба Беспалого и Йохана…

— Ну, в таком крысятнике, как ваша деревня, много не наберется, -

усмехнулся Контрени. — По ту сторону реки сколько? Не врать!!

— Ааа! Пятеро! Пятеро всего, богом клянусь!

— А мост в порядке? Не подпилен?

— Нет… Ааа!!! Правда нет, тут все равно мелко, вброд можно!

— Мужичье сиволапое… — презрительно сплюнул Контрени, — засаду и

то правильно устроить не могут… не правда ли, господин барон? — он

поставил ногу в стремя и снова взобрался в седло. — Отряд! Сейчас идем

на рысях на тот берег. Эти, похоже, извели почти все стрелы на поджог, а

при виде кавалериста его светлости разбегаются, как зайцы. Но гоняться

за ними в темноте нам недосуг. Просто едем на север. Держать темп и не

расслабляться. Конрад, что там с Мартином?

Конрад, уже знакомый мне вислоусый, тем временем осматривал

раненого. Я тоже успел бросить взгляд на пострадавшего солдата. Стрела,

пробившая кольчугу — недурное достижение для скверного мужицкого лука -

все еще торчала из груди. На губах пузырилась ярко-алая, насколько я мог

понять при таком освещении, кровь, вытекая с каждым выдохом. Все ясно -

пробито легкое. Тот же диагноз вынес и Конрад, сопроводив его

категорическим движением головой: "не жилец".

Я не был в этом столь уверен. Ранение не из простых, но шанс был.

Впрочем, мне-то какая разница? Свои познания в медицине я решил перед

этими людьми вообще не демонстрировать. Не баронское это занятие -

лечить. Вот убивать — совсем другое дело.

Контрени крикнул во всю мощь легких, удостоверяясь, что все его

бойцы собрались вместе, и пересчитал подчиненных. Выходило, что в

результате пожара отряд потерял двух человек и восемь лошадей (одни

животные погибли в огне, другие умчались в ночь, и разыскивать и ловить

их теперь было проблематично). Таким образом, двое солдат остались без

коней посреди хотя и лишенной регулярных войск, но вражеской территории.

Контрени недовольно поморщился, затем коротко кивнул: "Давай,

Конрад". Тот, все еще возившийся с раненым и левой рукой поддерживавший

ему голову, быстро перекрестил лоб Мартина, а затем вдруг ухватил его за

подбородок и резким сильным движением повернул. Даже сквозь шум пожара я

расслышал, как хрустнули шейные позвонки. Убедившись, что пульса больше

нет, Конрад выдернул стрелу.

С мертвеца быстро стащили кольчугу, сапоги и все остальное.

Учитывая, что не один человек в отряде выскочил из горящего дома

полураздетым, нашлись претенденты на все вещи Мартина, включая

пропитанную кровью и потом нижнюю рубаху с дырой от стрелы. Обоим

безлошадным пришлось влезть на освободившегося коня; в отличие от

Верного, ему предстояло нести двух взрослых мужчин в доспехах, и я

сильно сомневался, что он сможет долго выдерживать хороший темп. Но

других вариантов все равно не было.

— А с этим что делать? — спросил второй разведчик, кивая на все еще

привязанного к его седлу пленника.

— Сжечь, — буднично ответил Контрени, полагая, очевидно, такое

наказание поджигателю наиболее справедливым.

Разведчик и еще один солдат спрыгнули на землю; один из них обрубил

мечом веревку, второй полоснул крестьянина ножом под коленями, разрезая

сухожилия — очевидно, для пущей уверенности, что приговоренный не сможет

выбраться из пекла. Затем эти двое подхватили стонущую жертву за руки и

за ноги, оттащили поближе к горящему плетню и, раскачав, бросили в

огонь. У них не хватило сил добросить его туда, где пламя бушевало во

всю мощь; искалеченный упал на периферии пожара и дико закричал, корчась

на раскаленных углях. Туда же кинули и голый труп Мартина, сочтя,

очевидно, такой вариант подходящей заменой похоронам. Затем солдаты

бегом вернулись к своим коням.

— Вперед! — скомандовал Контрени. — Не задерживаться!

Задерживаться в пылающем аду уж точно никому не хотелось. Отряд,

включая и нас с Эвьет, во всю прыть поскакал к реке, выныривая из

удушливого жара в блаженную прохладу ночного воздуха. Грохоча копытами,

мы промчались по старому скрипучему мосту и оказались по другую сторону

реки. Из темноты справа прилетела одинокая стрела и ударилась в кольчугу

скакавшего впереди меня солдата, но не смогла ее пробить. Кожа моей

куртки, хоть и грубая, однако, куда хуже годилась на роль доспеха, не

говоря уже о костюме Эвьет, так что я почувствовал себя гораздо

спокойнее, когда опасное место осталось позади. Вслед нам все еще

неслись жуткие вопли горевшего заживо человека.

Я пришпорил Верного и нагнал Контрени.

— Куда теперь? — осведомился я.

— Сделаем привал, когда будет светло, — пробурчал он и через

некоторое время добавил: — Собаки. Надо было сразу догадаться.

В первый миг я подумал, что он ругает врагов, но затем сообразил:

— Они специально оставили собак, чтобы по их лаю узнать о нашем

прибытии?

— Ну да. А сами наверняка прятались в соседнем лесу.

— Но собаки облаяли бы любого чужака, не обязательно солдат

противника… в смысле — наших.

— Но не любой чужак стал бы их всех убивать. Лай оборвался слишком

быстро, и они поняли, что в деревне остановился на ночлег отряд.

— Выходит, они заранее запланировали, что сожгут собственные дома?

Но зачем?! Мы бы переночевали и просто ушли, не так ли?

— Это же йорлингисты, господин барон, — усмехнулся Контрени. — Их

хлебом не корми, дай только убить кого-нибудь из наших.

Что ж — после того, что мы видели в Комплене, меня это не так уж

сильно удивляло.

— Они даже собственного старика обрекли на смерть в огне, лишь бы

мы ничего не заподозрили, — напомнил грифонец.

— Полагаю, они знали, что, если ваши солдаты в деревне, то старик

уже мертв, — подала голос Эвьет.

Я мысленно напрягся: охота же ей его провоцировать! Но Контрени и в

этот раз не заметил издевки и просто согласился: "Может, и так".

Мы скакали до рассвета, поначалу не замечая усталости, но по мере

того, как вызванное ночным нападением возбуждение проходило, сон все

настойчивей требовал свою дань. Мне, впрочем, не привыкать было к