Георг Гегель - Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

• Название: Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1929

Собрание сочинений в 14 томах. Издательство социально-экономической литературы (Соцэкгиз)

Год: 1929-1959

---

нуждаются для своего существования и преуспеяния. Точно так же

обстоит дело и с человеком, с отдельными лицами и с целыми народами,

которые также все, что нужно для их существования и развития,

отчасти преднаходят как непосредственно наличное (например, климат,

свойства почвы и ее продукты и т. д.), отчасти обладают им в виде

задатков, талантов и т. д. Понимаемый в таком смысле, рассудок

обнаруживает свое присутствие во всех вообще областях предметного мира,

и с вершенство какого бы то ни было предмета непременно предпола-

134

гает, что принцип рассудка занимает в нем место, принадлежащее ему

по праву. Государство, например, несовершенно, если в нем еще не

осуществились определенные различия сословий и занятий, и если в нем

различные по своему понятию политические и административные

функции еще не развились в особые органы, как это, например, имеет место

в развитом животном организме с различными функциями ощущения,

движения, пищеварения и т. д. Из предшествующих разъяснений

вытекает, далее, что и в таких областях и сферах деятельности,

которые, согласно обычному представлению, как будто лежат очень далеко

от рассудка, последний все же не должен отсутствовать, поскольку же

он отсутствует, — это должно рассматриваться как недостаток. В

особенности это верно по отношению к искусству, религии и

философии. Так, например, в искусстве рассудок обнаруживается в том,

что различные, согласно понятию, формы прекрасного также

фиксируются и воспроизводятся в этом их различии. То же самое верно

и по отношению к отдельным произведениям искусства. Для того,

чтобы драматическое произведение было прекрасным и

завершенным, необходимо, чтобы характеры различных персонажей были

развиты в их чистоте и определенности, и именно так, чтобы различные

цели и интересы, вокруг которых вращается действие, были ясно и

четко очерчены. Что касается, затем, религиозной области, то

(независимо от других различий в содержании и понимании) существенное

преимущество греческой мифологии над северной состоит также и в

том, что в первой отдельные фигуры богов разработаны до полной

пластической определенности, между тем как в последней они остаются

туманными и расплывчатыми, так что их трудно отличить друг от друга.

Что, наконец, философия также не может обойтись без рассудка, —

это после всего вышесказанного вряд ли нуждается в особом

разъяснении. Для философствования требуется прежде всего, чтобы

каждая мысль мыслилась нами во всей ее строгости и чтобы мы не оставляли

ее смутной и неопределенной.

Но обыкновенно говорят также, что рассудок не должен

заходить слишком далеко, и в этом утверждении правильно, что

рассудочные определения во всяком случае не представляют собою

последнего результата, а, наоборот, конечны — говоря более точно, носят

такой характер, что доведенные до крайности превращаются в свою

противоположность; юношеству свойственно блуждать в отвлечениях,

но человек, умудренный жизненным опытом, напротив, не отдается

абстрактному или —или, а держится конкретного.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛОГИКИ И ЕЕ РАЗДЕЛЕНИЕ 135

§ 81.

?) Диалектический момент есть снятие такими конечными

определениями самих себя и их переход в свою противоположность.

Примечание. 1) Диалектический момент, взятый сам по себе,

отдельно от рассудка, выступает, в особенности в научных понятиях, как

скептицизм; в нем результатом диалектики является голое отрицание.

2) Диалектика обыкновенно рассматривается как внешнее искусство,

которое произвольно вносит путаницу в определенные понятия и

создает в них лишь видимость противоречий, так что, согласно такому

пониманию диалектики, эта видимость мнима, определения же рассудка,

напротив, представляют собою истину. Часто диалектика и на самом

деле представляет собою не что иное, как субъективную игру,

которая по произволу выдвигает то доказательства, то опровержения

известного положения, — рассуждательство, в котором отсутствует

содержание и пустота которого прикрывается остроумными

соображениями, создаваемыми подобным рассуждательством. Однако по

своему настоящему характеру диалектика, наоборот, представляет

собою подлинную собственную природу определений рассудка, вещей

и конечного вообще. Уже размышление есть движение мысли,

переступающее пределы изолированной определенности, приводящее ее в

соотношение с другими, благодаря чему эта определенность полагается

в некоторой связи, но, помимо этого, сохраняет свою прежнюю

изолированную значимость. Диалектика же есть, напротив, имманентный

переход одного определения в другое, в котором обнаруживается,

что эти определения рассудка односторонни и ограничены, т. е. содержат

отрицание самих себя. Сущность всего конечного состоит в том, что оно

само себя снимает. — Диалектика есть, следовательно, движущая душа

всякого научного развертывания мысли и представляет собою

принцип, который один вносит в содержание науки имманентную связь

и необходимость, равно как в нем же заключается подлинное, а

не внешнее, возвышение над конечным.

Прибавление 1–е. В высшей степени важно уяснить себе, как

следует понимать и познавать диалектическое. Оно является вообще

принципом всякого движения, всякой жизни и всякой деятельности в

действительности. Диалектическое есть также душа всякого истинно

научного познания. Нашему обычному сознанию не останавливаться

на абстрактных определениях рассудка представляется делом

справедливости, по пословице: жить и жить давать другим, так что мы при-

136

знаем одно, а также и другое. Но более строгое рассмотрение

показывает нам, что конечное ограничивается не только извне, а

снимается посредством своей собственной природы и само собою

переходит в другое. Так, например, говорят: «человек смертен» и

рассматривают смерть как нечто, имеющее свою причину лишь во внешних

обстоятельствах; согласно этому способу рассмотрения существуют два

самостоятельных свойства человека: свойство быть живым и, кроме

того, свойство быть смертным. Но истинное понимание состоит в том,

что жизнь, как таковая, носит в себе зародыш смерти и что

вообще конечное противоречит себе внутри самого себя и, вследствие

этого, снимает себя. — Не следует, далее, смешивать диалектику с

софистикой, сущность которой как раз и состоит в том, что она

выдвигает те или другие односторонние и абстрактные определения в

их изолированности, смотря по тому, какого из этих определений

требуют в данный момент интересы индивидуума и то положение, в

котором он находится. Так, например, в области практической

деятельности является существенным, чтобы я существовал и чтобы я

обладал средствами к существованию. Но если я выдвигаю обособленно

эту сторону дела, этот принцип моего блага, и делаю из него

вывод, что я имею право красть или изменять своему отечеству, то это —

пошлая софистика. Точно так же в моей деятельности представляет

собою существенный принцип моя субъективная свобода в том смысле,

что я должен действовать согласно своему разумению и убеждению.

Но если я рассуждаю, руководясь только этим принципом, то это

также пошлая софистика, и этим я выбрасываю за борт все принципы

нравственности. — Диалектика существенно отлична от такого способа

рассуждения, ибо она именно и ставит себе целью рассматривать вещи

в себе и для себя, т. е. согласно их собственной природе, причем тогда

обнаруживается конечность односторонних определений рассудка. —

Диалектика, впрочем, не представляет собою ничего нового в

философии. Среди древних изобретателем диалектики называют Платона,

и это делают с полным правом, поскольку в платоновской

философии диалектика впервые встречается в свободной научной и,

следовательно, вместе с тем, в объективной, форме. У Сократа

диалектика, в согласии с общим характером его философствования, имеет

еще преимущественно субъективную форму, а именно форму иронии.

Сократ направлял свою диалектику, во–первых, против обычного

сознания вообще и, во–вторых, в особенности против софистов. В своих

беседах он делал вид, что он хочет точнее осведомиться о том предмете,